В сентябре сэр Томас Мор, недавно вернувшийся из посольства в Кале, пришел в Хэмптон-Корт повидаться с Екатериной.
– Я только что от короля. Мы гуляли по галерее. – Мор сделал паузу, как будто затруднялся, как продолжить, что было для него нехарактерно. – Он поинтересовался моим мнением относительно Великого дела. У него при себе была Библия с закладкой на Книге Левит.
– Что вы сказали ему, мой дорогой друг?
Для Екатерины мнение Мора имело решающее значение. Не много она могла назвать людей, обладавших такой же цельностью натуры и прямотой.
– Я прямо сказал ему, что ваш брак безупречен и законен.
– Благодарю вас за это, – с облегчением выдохнула Екатерина. – Король высоко ценит ваше мнение. Что он ответил?
– Он был явно разочарован, но принял мои слова милостиво. Потом он предложил мне поговорить с его священником доктором Фоксом, который пишет книгу, разбирая в ней дело его милости. Я заверил короля, что сделаю это, и исполню обещанное, однако едва ли мое мнение изменится, так как оно основано на Писании. Его милость сказал, что уважает это и не будет давить на меня.
– Значит, еще не все потеряно, – заметила Екатерина. – Хотя, кажется, большинство людей поддерживают моего мужа.
– Он король, мадам. Иного ожидать не приходится. Вы знаете, что он отправил посольство в Рим?
– Нет, сэр Томас, мне об этом неизвестно. Никто мне ничего не говорит.
Мор дружелюбно улыбнулся ей:
– Не беспокойтесь, мадам. У вас много друзей, желающих вам блага.
– Да, мой добрый друг, но у меня есть и влиятельные враги.
– Взбодритесь! Его святейшество восстановит справедливость!
Анна Болейн вернулась ко двору в Гринвич ровно к Йолю[17], и Екатерине снова пришлось страдать, видя ее танцующей с Генрихом. К ее облегчению, появился Мендоса.
– Счастливого Рождества, ваше высочество!
– Того же и вам, ваше превосходительство.
Посол понизил голос:
– Я должен быть краток. У меня есть для вас новости. Папа бежал из плена, но он остается зависимым от императора. Мой господин приказал Клименту не предпринимать никаких шагов для аннулирования брака вашей милости и не допускать рассмотрения этого дела в Англии. Из Рима пришли сведения, что кардинал Уолси просил его святейшество дать ему полномочия заслушать дело и вынести решение. А еще он требовал назначить папского легата и даже отправил в Рим черновики решений: одного – об аннулировании вашего брака и второго – о дозволении нового, на которых папе нужно было только поставить печать и подпись.
Екатерина едва успевала осмысливать сказанное, а времени задавать вопросы не было…
– Благодарю вас, – тихо произнесла она.
Генрих, смеющийся и разгоряченный танцем, вернулся и сел на трон рядом с ней. Мендоса тут же исчез.
– Могу я поговорить с вами? – спросила Екатерина Генриха.
– Позже, – ответил он, и его радостное настроение стало улетучиваться.
Он следил, как Фрэнсис Брайан ведет Анну в круговой танец.
«Позже» так и не наступило. Прошло несколько дней, но Генрих не дал Екатерине возможности поговорить с ним наедине. А то, что она собиралась с ним обсудить, было так важно. Екатерина едва не сходила с ума от досады.
Во время рождественских праздников епископ Фишер отыскал Екатерину в ее покоях и попросил об аудиенции.
– Мадам, – сказал он, длинное лицо его при этом было сурово, – я не мог не высказаться в защиту законности вашего брака, и скажу вам то, что заявил кардиналу Уолси: никакой божественный закон не запрещает брату жениться на вдове своего почившего брата. Вы можете опираться на разрешение папы, в противном случае чего ради Христос сказал бы святому Петру: «И что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».
– Добрый епископ, ваши слова согревают мне сердце, – сказала ему глубоко тронутая Екатерина, прекрасно понимая: надо обладать большой смелостью, чтобы в эти дни перечить королю.
– Это необходимо было сказать, мадам. И не позволяйте никому убеждать себя в обратном.
Маргарет Поул улыбнулась:
– Слышали бы вы, ваша милость, что говорит по поводу Великого дела мой сын Реджинальд!
Реджинальд, протеже Генриха, недавно вернулся из Италии, где обучался богословию за счет короля.
– Он придерживается того же мнения, что высказал здесь епископ.
– Я рад слышать это, леди Солсбери, – сказал Фишер. – Подозреваю, архиепископ Уорхэм тоже не в большом восторге от этого дела.
– Но он был в числе тех, кто настраивал покойного короля против моего брака, – заметила Екатерина.
– Мадам, поверьте мне, он несчастлив. Уорхэм, конечно, человек короля и поддерживает своего господина в вопросе установления законности брака. Уорхэм сказал Уолси, что, как бы плохо ни восприняли это вы, ваша милость, истина должна быть установлена и ею следует руководствоваться в дальнейшем. Но он не сторонник нововведений и никогда не поддержит нападок на власть папы. Не забывайте, ведь есть и такие, кто находит в этом деле повод указать на продажность церковников.
– Будем надеяться, до этого не дойдет, – сказала Екатерина.
Наконец Екатерина увиделась с Генрихом – через стол в кабинете Уолси. Она предпочла бы встретиться с супругом наедине, но он настоял на присутствии кардинала. Было уже поздно, отсветы огоньков свечей плясали на расписных панелях, которыми были отделаны стены. Уолси стоял в стороне и грел руки над огнем.
– Я слышала, вы отправляли посольство в Рим, – начала Екатерина, не позволяя себе робеть под стальным взглядом Генриха.
– Это не тайна. Я отправлял его, дабы спросить, достаточно ли разрешения на брак, данного папой Юлием, потому что уверен: оно было основано на некоторых ложных предположениях.
– На каких ложных предположениях? Наступит ли когда-нибудь конец этим фантазиям?
Уолси поспешил вмешаться:
– Мадам, король решительно намерен успокоить свою совесть. Он никогда не хотел этого брака.
– Это откровенная ложь! – крикнула Екатерина, припоминая тот далекий день, когда Генрих ворвался в ее убогое жилище и потребовал: будь моей. Ей было невыносимо слышать, как эти бесценные воспоминания чернят ложью. Она повернулась к королю. – Господин мой, вы, конечно, опровергнете это утверждение!
Генрих явно смутился:
– Я надеюсь только на одно: чтобы папа успокоил мою совесть.
– Весь народ и вся знать страстно желают, чтобы у короля появился наследник, – встрял Уолси.
– Папа никогда не согласится аннулировать наш брак, – не сдавалась Екатерина.
Слава Богу, Карл держал Климента на коротком поводке.
– Если ваша милость полагает, что император удержит власть над Римом, вы ошибаетесь. Я заверил его святейшество, что в случае удовлетворения просьбы короля его милость готов объявить войну императору и добыть свободу для святейшего папы.
Екатерина онемела. Неужели Генрих действительно хотел проверить на прочность могущество Испании и императора? Да поможет ей Небо, а то, кажется, ее супруг вознамерился перевернуть весь мир, лишь бы отделаться от нее.
Как же до этого дошло? Куда подевался тот златовласый юноша, который пришел к ней здесь, в Гринвиче, в этом самом дворце, и предложил свое сердце? Сейчас Екатерина смотрела на него через стол, а он гневно сверкал на нее глазами. О, она думала, что умрет от горя.
К этому Генриха привел Уолси – Уолси и Анна Болейн, эти два дьявола, что сидели на плечах у жертвы и вливали ей в уши яд. Это не тот Генрих, которого она знала и любила. Его сбили с пути, развратили эти злодеи.
– Причина всего этого – вы, господин мой кардинал! – кинула Екатерина Уолси.
С этими словами она встала, сделала реверанс королю и оставила их обоих с разинутыми ртами.
Уолси нагнал ее в галерее. Лицо его в лунном свете, лившемся через кружевной оконный переплет, казалось перекошенным.
– Мадам, я молю вас выслушать меня, – тяжело дыша, с мрачным лицом произнес кардинал. – Я не стремился к этому разводу. На то была воля короля. У меня не было иного выбора, кроме как исполнять его приказания. Если папа останется непреклонным, дни мои сочтены, и мне страшно думать о последствиях.
Екатерина слышала отчаяние в его голосе. Ее это удивило. Там, в кабинете, речь кардинала звучала уверенно.
– Я вам не враг, мадам, – продолжил Уолси. – Вы и ваша дочь вызываете во мне сочувствие. Будь на то моя воля, я бы не ставил его святейшество в такие невозможные условия. Непочтительность к папству растет день ото дня, и меня беспокоит, что это Великое дело только ухудшает ситуацию. А когда король объявит войну императору – поверьте мне, это произойдет в ближайшие недели, – ваше положение станет еще более ненадежным. Я бы не стал подбрасывать дров в огонь. Но госпожа Анна и ее друзья подорвали мое влияние на короля. Он теперь не слушает меня, хотя и нуждается во мне, потому что знает: если кто-либо и может добыть ему желаемое, так это я. Так что руки у меня связаны.
– Мы все делаем то, что должны, – Екатерина смягчилась, но лишь слегка, – и я полагаю, вы многого лишитесь, если утратите благосклонность короля.
– Как и все мы, мадам. Я это понимаю. А теперь мне надо идти, меня не должны видеть разговаривающим с вами один на один. Желаю вам спокойной ночи.
Екатерина смотрела ему вслед и впервые в жизни заметила, что плечи кардинала ссутулились и вообще у него подавленный вид. Неужели та хрупкая девушка действительно обладала такой силой, чтобы повергнуть всемогущего кардинала?
Глава 241528 год
Генрих был вне себя от ужаса. Жаркое лето вызвало новую вспышку страшного английского пота. В Лондоне умерли тысячи людей, и казалось, эпидемия распространяется с угрожающей скоростью.
Екатерина не на шутку встревожилась, когда однажды утром в ее покои влетел король. Его лицо стало бледной маской страха.
– Ночью умерло трое моих слуг! И это под нашим собственным кровом!