— В пятницу, 21 июня, когда мы, члены и кандидаты в члены ЦК нашей партии, находящиеся в Москве, собрались вначале в ЦК и обратились в Президиум с просьбой о созыве Пленума и о том, чтобы не решать вопроса о руководстве Комитетом [государственной безопасности], и затем, когда мы пришли в Свердловский зал, каждый из нас был готов на всё, чтобы дать отпор зарвавшимся антипартийным заговорщикам[141].
Президиум сессии Верховного Совета СССР. Среди членов Президиума во втором ряду (слева направо): Л. И. Брежнев, А. И. Микоян, М. А. Суслов, А. Н. Косыгин, Н. Г. Игнатов, Е. А. Фурцева. 1959 г. [ЦГА Москвы]
Причина решимости рядовых цекистов ясна: в случае победы группы Молотова со товарищи песенка тех, кто просил о перенесении вопроса на пленум, была бы спета.
— Я не сомневаюсь в том, что если [бы] они захватили власть, то они арестовали бы в скором времени не только т. Хрущева, но расправились бы со всеми членами Президиума ЦК, во всеми кандидатами и секретарями ЦК и по примеру 1937–1938 годов организовали бы избиение всех неугодных им кадров во всех областях, краях и республиках, — констатировал позднее Георгий Орлов. — И эту грязную работу возглавляли бы, без сомнения, Маленков, Каганович, Молотов. Они великие мастера в этом деле[142].
Зная характер Вячеслава Михайловича Молотова, второго человека в партии в тридцатых годах, Георгия Максимилиановича Маленкова, сталинского «кронпринца» второй половины сороковых, одного из главных организаторов «Ленинградского дела», и Лазаря Кагановича, железнодорожников которого арестовывали десятками и сотнями, все цекисты прекрасно понимали, что грозило им в случае победы этой «тройки».
На этот раз к уполномоченным вышел Анастас Иванович Микоян. Честно признался, что положение для Хрущева сложилось очень тревожное[143].
Георгий Михайлович Орлов, Дмитрий Федорович Устинов и их товарищи — члены и кандидаты в члены ЦК — решительно заявили:
— Мы не уйдем отсюда, пока нас не примет Президиум ЦК.
За время совещания «рядовых» цекистов инициаторы смещения Хрущева успели поостыть. Как констатировал позднее поддержавший Хрущева секретарь ЦК Аверкий Борисович Аристов, «огонь потух, уверенность в легкую победу исчезла, и даже появился у некоторых товарищей страх перед Пленумом»[144].
Н. С. Хрущев и А. И. Микоян. 1930-е гг. [ЦГА Москвы]
Чтобы окончательно сломить Молотова со товарищи, начал действовать председатель КГБ Иван Серов, под которым также закачалось кресло. Считается, что по согласованию с первым секретарем ЦК Серов самолетами военно-транспортной авиации в срочном порядке доставил в Москву цекистов, которые поддерживали Хрущева[145]. Однако в этом случае совершенно непонятно, чем во время доставки особо ценного «груза» занималась Московская зона ПВО, которая, кстати сказать, напрямую не подчинялась ни Ивану Серову, ни Георгию Жукову.
Несколько иную картину рисует чуть более поздний (от 2 июля 1957 года) доклад Фурцевой на активе Московской городской организации КПСС. По ее заявлению, на четвертый день заседания Президиума ЦК многим членам ЦК, находившимся в то время в Москве, стало известно о том, что случилось нечто неблагополучное и в Президиуме ЦК решаются какие-то сложные вопросы. В столице, как следует из слов Екатерины Алексеевны, уже находилась большая группа цекистов, заехавших в Москву перед отправлением в Ленинград на празднование 250-летия со дня основания города. Кроме того, в Кремле именно в эти дни проходило совещание работников кафедр общественных наук, на котором присутствовало много секретарей партийных обкомов. Словом, весьма вероятно, что специально собирать цекистов не пришлось.
По Уставу, для перенесения вопроса на пленум требовалось несогласие с принятым в Президиуме постановлением хотя бы одного из членов ЦК. Да и кворум «рядовым» цекистам для требования о перенесении вопроса на пленум был совершенно не нужен. В принципе, когда бы члены Президиума ЦК ни были возмущены самим фактом явки к ним членов ЦК, они бы приняли решение о переносе сами, причем в этом случае у трех инициаторов и примкнувшему к ним «болоту» еще оставался бы шанс убедить «молодых» сорока- и пятидесятилетних цекистов в своей правоте. Или, во всяком случае, не потерпеть столь сокрушительное поражение, как это получилось в результате.
Так или иначе, дискуссия в Президиуме ЦК подходила к концу, когда группа членов ЦК с коллективной «просьбой»-требованием за подписью теперь уже 55 цекистов и кандидатов в члены ЦК[146] (очевидно, именно такое количество высших уставных руководителей, готовых поддержать первого секретаря ЦК, находилось в то время в Москве) потребовала встречи с заседавшими.
— Это барски-пренебрежительное отношение к требованиям ЦК, нежелание встретиться с ними вызвало резкое возмущение у всех членов и кандидатов в члены ЦК, — констатировала впоследствии Фурцева[147].
После ухода с заседания Президиума «рядовых» членов ЦК сдали нервы у Михаила Сабурова, наоравшего на Никиту Хрущева и его союзников:
— Это ваших рук дело! За давление на Президиум вы еще ответите![148].
Однако карта «стариков» была бита. Позднее, желая подчеркнуть решающую роль в партии членов и кандидатов в члены ЦК КПСС, хрущевское руководство обтекаемо указывало, что 21 июня к месту заседания Президиума ЦК пришли находившиеся в то время в Москве 87 членов ЦК КПСС. Таким образом, всего вместе с участвовавшими в заседаниях Президиума набралось 107 из 130 членов ЦК[149] (по другим данным, 109[150]). Все эти члены и кандидаты в члены высшего, по Уставу, органа партии, в числе которых были и министры, и маршалы, и первые секретари обкомов, явились в Кремль с утра и после первой беседы «ходоков» с членами Президиума ЦК. Не удовлетворившись бестактными «ответами», они остались в Свердловском зале Кремля, решив во что бы то ни стало дождаться завершения работы Президиума ЦК и потребовать от Президиума доклада о его решениях.
Осознав, что перед «рядовыми» цекистами, как ни крути, а выступить все же придется, Георгий Маленков воззвал к благоразумию коллег по Президиуму:
— Мы должны договориться, товарищи, коллективно договориться, чтобы не рассказывать всё, что происходило у нас на заседании Президиума ЦК. Мы должны отстаивать решение, которое нужно принять.
Первый секретарь ЦК был готов пойти в этом навстречу Георгию Маленкову и его товарищам: осознавшие свою силу «рядовые» цекисты были отнюдь не нужны первому секретарю ЦК, который сам был тем еще «внутрипартийным демократом».
Никита Хрущев уже был готов уступить, но тут в дело решительно вмешался Маршал Победы. Совершенно незнакомые с восходящими к дореволюционной эпохе традициями первого эшелона большевистской верхушки, Георгий Жуков и другие военные цекисты, которых прихватил с собой на заседание Президиума ЦК Маршал Советского Союза, потребовали объяснений:
— Почему это мы все должны молчать о тех безобразных действиях, которые были совершены на Президиуме ЦК?[151]
Фактически на защите Никиты Хрущева Георгий Жуков действовал, как Джон Гонт, который явился на инквизиционный процесс Джона Уиклифа опоясанным двумя мечами. Однако Никита Хрущев не был Джоном Уиклифом, находившимся в одном шаге от костра. За оказанную услугу и, главное, за ее словесное оформление первый секретарь ЦК возненавидел Маршала Победы, хотя виду сперва и не подал.
Георгия Жукова по-большевистски «поправили». Когда после 18 часов заседание Президиума ЦК наконец закончилось и вышедшие с заседания цекисты встретились с массой «искателей правды», председательствовавший на последнем заседании Президиума Климент Ворошилов сообщил, в соответствии с предложением Георгия Маленкова:
— Мы приняли решение о созыве пленума и о создании комиссии в количестве шести человек для подготовки доклада пленуму ЦК.
Однако «рядовые» цекисты, как и маршал Жуков, были распалены собственной смелостью. Членов ЦК и кандидатов в члены ЦК сообщение Климента Ефремовича отнюдь не порадовало. Они потребовали отмены решения о создании комиссии и «попросили», чтобы доклад на пленуме сделал первый секретарь ЦК — о том, что вообще происходит на Президиуме. Было внесено также предложение поручить сделать сообщение Михаилу Суслову. Оба предложения цекисты продавили[152]. Если до этого у Маленкова, Молотова и Кагановича еще оставались какие-то шансы частично сохранить лицо, то теперь для них всё было потеряно окончательно и бесповоротно.
Часть членов Президиума ЦК КПСС, которая, представляя собой «болото», выступила поначалу на стороне атакующих, занялась перестраховкой. Булганину позднее, на пленуме, удалось сохранить некоторое подобие чувства собственного достоинства, а Первухин и Сабуров предались самобичеванию со рвением, достойным подлинных «большевиков-ленинцев».
По свидетельству Фурцевой, все сторонники Хрущева не сговариваясь попытались перетянуть на свою сторону Ворошилова и Булганина. Секретарь ЦК КПСС Петр Николаевич Поспелов, например, подбежал к Клименту Ефремовичу и очень взволнованно задал вопрос, ответ на который искало большинство цекистов:
— Мы все вас уважали, как же вы, т. Ворошилов, могли поддерживать эту группу?
При жизни Сталина Поспелов стал одним из авторов книги «История ВКП(б). Краткий курс», а после его смерти — хрущевского доклада «О культе личности и его последствиях». До сих пор непонятно, каким в действительности человеком был Петр Николаевич.