.
Плакат о решениях XXI съезда КПСС. 1959 г. [ЦГА Москвы]
В лучших сталинских традициях Хрущев провел 24 марта 1959 года на Президиуме ЦК КПСС «рекомендацию» избрать Николая Григорьевича на пост председателя Верховного совета РСФСР, что отстраняло его от происходящего в Секретариате ЦК и усиливало властные позиции Алексея Кириченко и Фрола Козлова.
Хрущев за каких-то пару лет проделал эволюцию, на которую покойному Хозяину потребовалось десятилетие напряженной, целенаправленной работы по закреплению позиций в ЦК. Однако облегченное восхождение по проторенной дорожке не обеспечивало политического опыта, потребного для принятия государственных решений. Обострились взаимоотношения с КНР. Поскольку идти на конфронтацию наша сторона не хотела, партийный ареопаг 15 октября поручил подготовить материалы для Пленума «вегетарианской» комиссии ЦК в составе Михаила Суслова, Отто Куусинена, Юрия Андропова, Андрея Громыко и героини нашей книги[275].
Именно тогда недоброжелатели предприняли попытку выстрелить в Екатерину Алексеевну через ее брата, который редко появлялся на людях в трезвом виде. Однако следователь по особо важным делам Прокуратуры РСФСР А. Романов развалил созданное благодаря дружеской помощи товарищей Фурцевой по Президиуму ЦК КПСС «дело», направив 29 июля послание Хрущеву с подробным рассказом о попытках открытого давления на следствие для фабрикации коррупционного дела на Екатерину Фурцеву[276]. На этот раз, как говорится в одной пословице, пронесло. Однако, как сказано в другой, вода камень точит…
Е. А. Фурцева беседует с женщинами — делегатами XXI съезда КПСС. 1959 г. [ЦГА Москвы]
Генеральное сражение за влияние в хрущевском (лидерство Никиты Сергеевича в этот период уже и еще никто не оспаривал) Президиуме ЦК началось 12 ноября 1959 года. Заседание состоялось в широком составе. На нем присутствовали Николай Ильич Беляев, Леонид Ильич Брежнев, Климент Ефремович Ворошилов, Николай Григорьевич Игнатов, Ян Эдуардович Калнберзин, Алексей Илларионович Кириченко, Фрол Романович Козлов, Демьян Сергеевич Коротченко, Алексей Николаевич Косыгин, Отто Вильгельмович Куусинен, Кирилл Трофимович Мазуров, Василий Павлович Мжаванадзе, Анастас Иванович Микоян, Нурутдин Акрамович Мухитдинов, Николай Викторович Подгорный, Дмитрий Степанович Полянский, Петр Николаевич Поспелов, Михаил Андреевич Суслов, Екатерина Алексеевна Фурцева и Николай Михайлович Шверник. Председательствовал Хрущев[277].
Президиум торжественного собрания, посвященного 42-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Среди членов президиума — А. И. Микоян, Е. А. Фурцева, Н. М. Шверник. 1959 г. [ЦГА Москвы]
Следуя системе сдержек и противовесов (если по-сталински — «обуздания» товарищей), Никита Хрущев попытался остановить стремительно набиравшего «вес» Алексея Кириченко. Он выразил неудовлетворенность работой Секретариата ЦК, заявив, что у секретарей ЦК должны были быть «равные возможности» — «с точки зрения коллективности»[278]. Справедливости ради следует заметить, что в Секретариате ЦК равенства секретарей никогда не было, за исключением разве что времен Николая Крестинского в далеких 1919–1920 годах[279].
— В коллективе не сложилось, чтобы кого-то признали вторым лицом, — откровенно лукавил наш «дорогой Никита Сергеевич».
Отдел парторганов ЦК и Административный отдел ЦК Хрущев не хотел закреплять «ни за кем»[280], то есть эти ключевые отделы он фактически оставил за собой. Что было и логично для человека, который стремился удержать лидерство в партии и ее аппарате, решавшем, по справедливому замечанию Григория Зиновьева (1923), «всё».
Наконец первый секретарь ЦК КПСС изменял положение, при котором Секретариатом ЦК руководил Алексей Кириченко. Никита Сергеевич предложил пойти на очередность ведения заседаний Секретариата ЦК, с тем чтобы секретари председательствовали по неделе каждый.
Кириченко, отнюдь не желая себе политической смерти вследствие демонстративного несогласия с Хрущевым, сразу же признал правоту первого секретаря ЦК:
— Согласен, так будет правильно, демократичнее.
Как водится, согласился и Михаил Суслов, который объективно выигрывал от ослабления Алексея Кириченко.
— Очень правильное предложение т. Хрущева. [Оно] направлено на демократизацию и укрепление коллективного руководства, — заявил Михаил Андреевич.
Николай Игнатов, который впервые за долгое время почувствовал, что он может дышать полной грудью (а напрасно!), искренне поддержал инициативу Никиты Хрущева, также прикрывая злорадство рассуждениями о необходимости укрепления «коллективного» руководства партией.
Леонид Брежнев был более оригинален, указав, что единоличный руководитель Секретариата ЦК начинает восприниматься реальным руководителем партии в местных парторганизациях.
Екатерина Фурцева, в отличие от Николая Игнатова и Михаила Суслова, не сумела скрыть злорадства. Еще когда она «сидела» на Москве, Кириченко извел ее своими вечными «завтраками»:
— Вот я вернусь из отпуска, тогда решим. Через неделю буду в Крыму — позвоните.
Теперь Фурцева со сладострастием мстила этому барину, позабыв прикрыть радость словесами об укреплении мифического «единства партии», то есть того, что прямо противоречит теории естественного отбора и чего не в действительности не было в этой самой партии никогда.
— Вопрос решается важный. Тов. Кириченко занимается кадрами, направлял работу [партаппарата], — сразу перешла на личности Екатерина Алексеевна.
И по сути, обвинила Кириченко во вторжении в дела Главного политического управления Советской армии:
— Никто ему не поручал курировать военные кадры.
В данном случае Екатерине Фурцевой следовало бы промолчать, поскольку со времен конфликта руководящего ядра ЦК РКП(б) с тогдашним начальником Политуправления РККА Владимиром Антоновым-Овсеенко (1923) слежение за политуправлением было «святой» обязанностью Секретариата ЦК РКП(б) — ВКП(б) — КПСС[281].
И напротив, Фурцева обвинила Кириченко в том, что он не курировал кадры Комитета государственной безопасности. А ведь со времен ВЧК органы государственной безопасности, даже когда формально это было и не так, подчинялись непосредственно партийным вождям: Ленину, после победы во внутрипартийной борьбе — Сталину, а потом и Хрущеву. Официальным куратором мог быть при Ленине Сталин, при Сталине Ежов или Маленков, однако положения дел это не меняло[282].
Екатерина Алексеевна обвинила Алексея Илларионовича в том, что он плохо знал руководящие чекистские кадры: «Я не видел», «Я его не знаю».
— С аппаратом надо работать! — горячо наставляла она товарища, вряд ли понимая, что вызывает настороженность других.
К счастью, о светлой личности Алексея Илларионовича еще больше наговорил Николай Подгорный:
— Кто ведет Секретариат, у того и больше власти. [Кириченко] думает, что он самый умный. «Я только ставлю, я только решаю». И ссылается при этом на Хрущева. Если против скажешь, Кириченко не забудет никогда, [станешь] его врагом.
Денис Коротченко и Андрей Кириленко присоединились к критике Алексея Кириченко (звучит почти как скороговорка, не правда ли?):
— Кириченко […] кипятится, невыдержан, груб, принижает человека.
— Неуравновешен, мнителен.
Кириченко констатировал, что подобной кровавой бани ему еще никогда не устраивали, и, апеллируя к первому секретарю ЦК, заявил, что не было ни одного замечания товарищей по Президиуму, на которое он бы не отреагировал. Однако Алексей Илларионович недоучел того факта, что «дорогой Никита Сергеевич» учился у не менее «дорогого» в том плане, во что он обошелся великому русскому народу, Иосифа Виссарионовича (или «Ивана Васильевича», как писали во власть неграмотные крестьяне, даже не подозревая, какая довольная улыбка временно озаряла в таких случаях хмурое наедине с самим собой лицо вождя народов).
Хрущев не протянул Кириченко руку помощи, отрезав:
— С этим не согласен я[283].
На почти уголовном жаргоне Кириченко обвинил коллег, что они хотят ему «что-то… пришить»[284].
Хрущев подытожил:
— Вы просто зазнались.
Наиболее радикальную децентрализацию предложил Климент Ефремович Ворошилов. Он договорился до распределения функций между ключевыми политическими центрами Советского Союза — Президиумом ЦК, Секретариатом ЦК и Советом Министров СССР. Впрочем, его идею никто даже не стал комментировать.
По итогам Президиум поручил Секретариату подготовить проект постановления ЦК КПСС о рационализации и улучшении «стиля» работы Секретариата[285].
На Президиуме 26 ноября 1959 года было установлено, что секретари ЦК председательствуют на заседаниях Секретариата поочередно — помесячно. Предложения об утверждениях и перемещениях ответственных работников «должны докладываться соответствующими отделами ЦК непосредственно Секретариату ЦК КПСС как органу коллегиального руководства». На самый Секретариат ЦК возлагалось наблюдение за работой Отдела парторганов и Отдела административных органов ЦК КПСС[286]. В последнем Никита Хрущев, как видим, пошел на уступку товарищам по Секретариату ЦК — после того, как грозно одернул Алексея Кириченко.
Воспрянув духом, Екатерина Фурцева 14 декабря 1959 года приняла активное участие в обсуждении проекта Программы КПСС. Тон задавал, разумеется, Никита Сергеевич, выступивший со вступительным словом. Немало внимания он посвятил «демократизации нашего общественного строя»: