— Ты знаешь, Витя, мне вся эта их еда не нравится. Когда вернемся в резиденцию, вот там мы сядем и по-настоящему закусим. А это я не ем[310].
После окончания банкета советская делегация отправилась в гостевой дворец. Охрана быстро накрыла стол с водкой и закуской.
— Вот это я понимаю! — радостно сказала Фурцева.
За столом сидели все члены советской делегации, кроме Ворошилова. По выражению Екатерины Алексеевны, «старика отправили спать». Началась обычная пирушка с непринужденными разговорами, несмотря на присутствие двух членов Президиума ЦК КПСС. Козлов и Фурцева шутили и травили анекдоты[311]. Через некоторое время Екатерина Алексеевна сильно захмелела. Начальник охраны, заместитель начальника 9-го Управления КГБ при Совете Министров СССР (легендарной «девятки», охранявшей высших должностных лиц в партийном и государственном аппарате Советского Союза) Владимир Яковлевич Чекалов прямо ей об этом сказал, и она, ничуть не обидевшись, поднялась из-за стола и направилась спать. А переводчики и охранники еще немного посидели без начальства.
Надо заметить, что Фурцеву, как и «старика» Ворошилова, отправляли «спать» регулярно. Карикатурист Борис Ефимов вспоминал, как на торжества скульптора Екатерины Белашовой Фурцева пришла в добром расположении духа, наговорила имениннице много теплых, небанальных слов и вдруг обратилась к рядом стоявшему Ивану Козловскому с дамской просьбой:
— Иван Семенович! Помогите-ка мне спуститься…
Козловский, не растерявшись, подхватил Фурцеву на руки и передал ее Ефимову. Тот «бережно принял на себя приятную, важную ношу и осторожно поставил на ноги.
И тут услышал:
— Ей наливать больше нельзя»[312].
В индийской командировке три переводчика и фотокорреспондент Яков Халип решили посетить храм Любви в Катманду со знаменитыми скульптурами. Посетили, посмотрели и без опоздания явились к завтраку.
За столом Фурцева вспомнила, что у Ворошилова сегодня день рождения.
— Клим, у тебя же сегодня день рождения! — воскликнула она.
В ответ на поздравления лицо Ворошилова расплылось в улыбке.
— Неужели даже бутылку не поставишь в честь такого случая? — поинтересовалась Фурцева[313].
Адъютант Ворошилова, разумеется, тут же принес водку. Во время этого неожиданного празднования Суходрев доложил Козлову о посещении храма Любви. Фрол Романович выразил недовольство:
— А что ж ты меня не взял с собой?
— Мы, Фрол Романович, побоялись, что за вами охрана потянется…
Козлов насупился еще больше:
— Зря! Я бы как-нибудь улизнул. Да что теперь…
Уже в машине, когда делегация отправилась в соседний город, он обратился к Фурцевой:
— Катя, а ты знаешь, где ребята сегодня утром были?
И, подмигнув Суходреву, многозначительно добавил:
— Но тебе, Кать, туда нельзя…
Фурцева стала расспрашивать Суходрева. Тот ответил как мог обтекаемо.
— А почему вы меня не взяли с собой?
Козлов тут же подал голос:
— Нет, Кать, тебе туда нельзя…
Единственное, чем остался доволен Фрол Романович, так это тем, что в храм Любви не попала и Фурцева. Как говорится, «пустячок, а приятно».
Вскоре выяснилось, и в новом городе имеется свой храм Любви — чуть более скромный, чем в Катманду.
Суходрев шепнул на ухо Козлову:
— Фрол Романович, я вам рассказывал сегодня о храме, где мы были утром, так вот, мы сейчас находимся у подножия точно такого же храма Любви. Если вы незаметно оглянетесь, то сможете кое-что увидеть…
Когда Козлов вгляделся в потемневшие от времени деревянные барельефы, он вначале потерял дар речи, а потом резко отвернулся. Но через минуту уже пристально вгляделся в следующий барельеф…[314]
В свой последний вечер в Непале в командировке 1960 года посольство СССР устроило ответный прием, на который, к большому удовлетворению Суходрева, пригласили и хозяина отеля. Фрол Козлов был не в курсе знакомства наших переводчиков с бывшим врагом советской власти, а Екатерина Фурцева, как следует из воспоминаний, не стала проявлять липовую «принципиальность», что лишний раз говорит о ней как о гибком политике и отнюдь не плохом человеке.
Покинув Непал, советская делегация вернулась в Индию. Визит «тройки» членов Президиума ЦК КПСС продолжался. Ворошилов по-прежнему радовался почестям, оказываемым ему индийцами, а Фурцева и Козлов негодовали по этому же поводу.
Президиум ЦК КПСС признал работу делегации, которая выезжала в Индию и Непал, «полезной»[315], хотя изрядно пропесочил Климента Ефремовича, которому Хрущев прямо заявил: «Надо бы самому т. Ворошилову попроситься на отдых»[316].
Глава 3. Последние шаги в Президиуме ЦК
Через пару дней после очередного празднования Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота, 25 февраля 1960 года, на Президиуме ЦК КПСС слушался вопрос об отмене подоходного налога и налога на холостяков, одиноких и малосемейных граждан. Екатерина Алексеевна настаивала на поэтапной отмене, считая неуместным делать это сразу же[317].
Активное участие она приняла и в обсуждении 15 апреля вопроса о судьбе Василия Сталина, который после дружеской беседы с Климентом Ворошиловым отправился на «исповедь» в китайское посольство. Товарищи по Президиуму ЦК ознакомились с изложением беседы, а надо сказать, что Климент Ефремович отнесся к вышедшему на свободу сыну Хозяина как к собственному, притом что «коллективные руководители» КПСС упекли Василия Сталина за решетку за пьянство, коррупцию и длинный язык.
На заседании сразу же взял быка за рога Михаил Суслов. Он назвал Василия Сталина антисоветчиком и авантюристом, деятельность которого следует пресечь, водворив его обратно за решетку. И жестко осудил Климента Ефремовича:
— Создается впечатление, что вы эту мразь поддерживаете. [Вы] себя держали с ним не как член Президиума ЦК.
Ворошилов, как и всегда в подобных случаях после смерти Хозяина, завелся, но его поспешил угомонить Николай Шверник:
— Климент Ефремович, ты напрасно горячишься. Неправильно сделал, что связываешься с этим человеком.
Фурцева предложение Суслова о повторной изоляции Василия Сталина поддержала, заявив Ворошилову:
— Василий Сталин дискредитирует вас и Президиум ЦК. Какой же он вам сын, [когда] от вас он пошел в китайское посольство?
В конце концов Климент Ефремович, как водится, признал свою ошибку[318], и Василий Иосифович вернулся в заключение.
Е. А. Фурцева беседует с участниками 15-й сессии Общего собрания Академии художеств СССР. 1960 г. [РГАКФД]
В апреле 1960 года Фурцева, которая все более и более плотно занималась на Старой площади вопросами культуры, приняла участие в 15-й сессии Общего собрания Академии художеств СССР, состоявшейся в Московском доме ученых[319].
А вскоре случилось то, к чему всё шло с момента прибытия Николая Михайлова в составе хрущевской делегации в Индию, — свержение Екатерины Фурцевой с президиумного Олимпа. Заседание Президиума ЦК КПСС 4 мая 1960 года прошло в полном составе. Присутствовали А. Б. Аристов, Н. И. Беляев, Л. И. Брежнев, К. Е. Ворошилов, Н. Г. Игнатов, Я. Э. Калнберзин, А. П. Кириленко, А. И. Кириченко, Ф. Р. Козлов, Д. С. Коротченко, А. Н. Косыгин, О. В. Куусинен, К. Т. Мазуров, В. П. Мжаванадзе, А. И. Микоян, Н. А. Мухитдинов, М. Г. Первухин, Н. В. Подгорный, Д. С. Полянский, П. Н. Поспелов, М. А. Суслов, Е. А. Фурцева и Н. М. Шверник. Председательствовал на столь представительном собрании, как водится, лично Н. С. Хрущев[320]. Обсуждали «Вопросы Пленума ЦК КПСС», который должен был открыться в этот же день. Был предрешен ряд кадровых изменений в составе Президиума и Секретариата ЦК, а также в руководстве Верховного Совета СССР.
Во-первых, после индийских гастролей и приема Василия Сталина собравшиеся условились, что Климент Ворошилов обратится с письмом к Верховному Совету СССР с просьбой об освобождении от обязанностей председателя и перемещении на должность члена Президиума Верховного Совета СССР по состоянию здоровья. В целом с учетом многочисленных политических просчетов Климента Ефремовича, допущенных в последние годы (к тому же в ряде случаев — скандальных), эту отставку можно даже признать почетной. На место формального главы Советского государства первый секретарь ЦК КПСС выдвинул Леонида Брежнева, который продолжал свое планомерное восхождение наверх.
Во-вторых, Никита Хрущев перешел к главному.
— Секретариат слишком объемистый, удельный вес в Президиуме [у него] большой, — заявил первый секретарь ЦК и предложил освободить членов фактически безвластного Бюро ЦК КПСС по РСФСР Аверкия Аристова и Петра Поспелова от обязанностей секретарей ЦК.
Николая Беляева, которого Хрущев со товарищи подвергли жесткой критике в начале года, и Алексея Кириченко, политически убитого ранее, Хрущев предложил освободить не только от обязанностей секретарей ЦК, но и от членства в Президиуме ЦК. Фурцеву Никита Сергеевич предложил утвердить министром культуры СССР, а Николая Михайлова — послом в Индонезии. Николая Игнатова Хрущев посчитал целесообразным освободить от обязанностей секретаря ЦК КПСС, назначив его зампредом Совета Министров СССР[321]. Тут надо заметить, что Николай Игнатов, не сработавшийся с Фролом Козловым, по данным Сергея Хрущева, сам просил Никиту Сергеевича о переводе на работу в правительство