[549]) лучших музыкальных и танцевальных номеров. При министерствах следовало создавать на общественных началах (то есть без дополнительного финансирования) художественные советы по современному творческому костюму.
Министерству культуры РСФСР и Управлению культуры Мосгорисполкома поручили создать в столице СССР комбинат по обслуживанию коллективов с единым художественным руководством и штатом художников. Предусматривались меры по подготовке педагогов по народному танцу. Министерствам культуры РСФСР и УССР предложили также рассмотреть вопрос о создании одного-двух концертных коллективов балетной миниатюры, напомнив, что прежние «рекомендации Министерства культуры по этому вопросу остались невыполненными».
Третий съезд советских композиторов в Большом Кремлевском дворце. Вторая слева в среднем ряду — Е. А. Фурцева. Справа в среднем ряду — А. Н. Пахмутова. 1962 г. [ЦГА Москвы]
Фурцева просила Союз композиторов СССР установить более тесные творческие контакты композиторов с коллективами, оказывать им всемерную помощь в создании музыки для танцев, записи и обработке музыкального фольклора[550].
Фурцева как министр культуры СССР отвечала за празднование «знаменательных дат» в истории советской культуры. Так, ее приказом празднование XII Международного дня театра было приурочено к 150-летию со дня рождения Александра Николаевича Островского[551].
Приказ министра культуры СССР Е. А. Фурцевой «О проведении XII Международного дня театра». 6 февраля 1973 г. [ЦГА Москвы]
Фурцева лично занималась организацией юбилеев выдающихся деятелей культуры. Так, 2 ноября 1962 года она подписала постановление коллегии Министерства культуры «О подготовке к столетию со дня рождения К. С. Станиславского». В подготовку к юбилею включились театры, театральные общества, научно-исследовательские институты, творческие союзы, общественные организации, а также комитеты и учреждения, осуществлявшие культурные связи с зарубежными странами. Во всех союзных республиках были организованы республиканские комиссии по проведению юбилея и разработаны конкретные планы мероприятий. На Украине, в Эстонии, Молдавии и Узбекистане в честь юбилея готовились театральные фестивали имени К. С. Станиславского.
Президиум торжественного заседания в честь 100-летия со дня рождения К. С. Станиславского во МХАТе СССР имени М. Горького. 1963 г. [РГАКФД]
Управление культуры Исполкома Моссовета и Всероссийское театральное общество (ВТО) запланировали смотр режиссерского и актерского мастерства в театрах столицы, а Институт истории искусств и ВТО — научно-творческую конференцию, посвященную наследию Станиславского и его роли в развитии современного театра. Естественно, в подведомственных издательствах готовилась печатная продукция о Константине Сергеевиче, в том числе его биография, публикации его записных книжек и режиссерских партитур спектаклей[552].
Что касается здравствующих деятелей отечественной культуры, то следует заметить, что в качестве министра Екатерина Алексеевна Фурцева подписывала различные поздравительные телеграммы. Так, с гордостью вспоминал о телеграмме, полученной от Екатерины Алексеевны Фурцевой 10 ноября 1972 года, советский карикатурист Борис Ефимович Ефимов[553].
Поскольку подобные телеграммы Екатерина Алексеевна направляла нечасто, получить их считалось большой честью.
Поистине уникальна история с поздравлением Екатериной Фурцевой Юрия Григоровича 13 апреля 1973 года — в связи с присвоением звания народного артиста СССР, включенная в Хронологию основных событий творческой жизни Юрия Николаевича[554] и стоящая там в одном ряду с награждением правительственными наградами и встречами с видными деятелями отечественной и мировой культуры. За десять дней до его подписания Екатериной Алексеевной, 3 апреля, группа артистов балета Большого театра СССР направила письмо «уважаемому Михаилу Андреевичу»[555] Суслову с резкой критикой в адрес Григоровича, назначенного в 1964 году художественным руководителем и главным балетмейстером Большого театра и за восемь лет работы не поставившего «ни одного нового балета». («Забыли» всего-то навсего премьеру 1968 года — «Спартак», за который Юрию Григоровичу, Симону Вирсаладзе, Геннадию Рождественскому, Владимиру Васильеву, Михаилу Лавровскому и Марису Лиепе присудили в 1970 году Ленинскую премию в области театрального искусства.)
Причина составления письма во власть понятна. По словам его авторов, «самоуправство Григоровича» привело к разделению балетной труппы на «труппу Григоровича», занятую в его спектаклях и выезжавшую за рубеж, и труппу, которая оставалась в Москве. Юрия Николаевича обвинили в грубом и бестактном поведении, внесении нервозности в работу и, явно не без оснований, в зажиме молодых хореографов. Авторы послания Суслову нанесли и удар ниже пояса: «С приходом Григоровича в коллективе поощряется гомосексуализм, что является преступным явлением в нашем обществе»[556]. Обоснование было смехотворным: на гастролях в Париже в 1971 году Григорович-де обращал внимание нашей молодежи на свои встречи с Жаном Маре, Сержем Лифарем, Роланом Пети и Морисом Бежаром. (Можно подумать, что речь шла не об искусстве и балете.)
Как на грех, масла в огонь подлил заместитель Фурцевой Василий Феодосьевич Кухарский, передавший бывшему секретарю парторганизации балета, народной артистке РСФСР Марине Викторовне Кондратьевой слова беспартийного руководителя Григоровича о том, что парторганизация своими критическими замечаниями мешает его работе[557]. Данное заявление Юрия Николаевича действительно нельзя признать образцом такта, поскольку по неписаным правилам советского времени секретарь парторганизации был, по сути, ее вторым, партийным, руководителем, который мог действовать с оглядкой на советского руководителя или без оной. Единственное, власть секретаря парторганизации была несколько ограничена в плане внешних сношений: если советский руководитель мог что-либо направить наверх от собственного имени, то секретарь парторганизации обязан был хотя бы провести свое послание через партком. На практике натянутые отношения руководителя с секретарем парткома нередко осложняли жизнь всему коллективу. Тем более что знаменитые «характеристики», необходимые для выезда за рубеж, утверждались именно на парткомах — с обязательным участием секретарей или их замов. Григорович своим заявлением, то ли по случайности, то ли целенаправленно переданным Кондратьевой Кухарским, фактически нанес Марине Викторовне личную обиду.
Е. А. Фурцева поздравляет Ю. Н. Григоровича после премьеры балета «Спартак» в Большом театре СССР. 1968 г. [РГАКФД]
«Уважаемому Михаилу Андреевичу» было предложено несколько «оздоровительных мер», в числе которых — разделение должностей, занимаемых Григоровичем (художественного руководителя и главного балетмейстера), с обязательным назначением художественным руководителем коммуниста — «кристально чистого и высокоидейного гражданина Советского Союза»[558].
Авторы послания допустили серьезную ошибку: вместо того чтобы весь огонь своей критики направить на Григоровича, они заодно отбомбились по героине нашей книги, заявив, что Министерство культуры СССР и лично Фурцева (в тексте Екатерина Алексеевна, в отличие от Василия Феодосьевича, по фамилии не названа, указана ее должность — «министр культуры») «…знают о положении дел в театре и не принимают никаких мер». В качестве еще одного упущения Фурцевой было названо и длительное отсутствие в Большом театре СССР директора, обязанности которого зачастую исполнял «совершенно некомпетентный в искусстве» заместитель директора по технической части Арон Моисеевич Лев[559].
Михаил Суслов наложил на балетной «телеге» резолюцию — «Тов[арищу] Шауро»[560]. Спрогнозировать дальнейшее развитие событий нетрудно. Хитрый Василий Филимонович не удержался и показал документ Екатерине Алексеевне, а Фурцева для демонстрации своей поддержки направила поздравление Юрию Николаевичу, который отныне мог не опасаться за свое руководящее положение в прославленном коллективе.
Подчеркнем, что Фурцева и ее команда делали всё для того, чтобы почетные наименования коллективов и почетные звания деятелей культуры не обесценивались. Так, 14 мая 1962 года она подписала приказ «О порядке представления творческих работников к почетным званиям». Министерство предложило впредь обсуждать кандидатуры на худсоветах и представлять ходатайства руководства театра, «подписанные также главным режиссером театра»[561].
Через два года, 6 марта 1964-го, Фурцева подписала приказ «О порядке присвоения почетного наименования „академический“ театральным и музыкальных коллективам». Первоначально, в годы Гражданской войны, наименование «академический» давало право на академический (повышенный) паек, что было особенно актуально в условиях, когда творческая интеллигенция постоянно опаздывала на «службу», стоя в бесконечных очередях — «за молоком на Кудринской, за воблой на Поварской, за конопляным [маслом] на Арбате»[562].
Со временем «прибавка» к названию стала действительно почетной. Однако от этого статуса всё еще очень многое зависело. Прежде всего квоты на присвоение званий (плановая экономика планова во всем, в том числе в культуре и искусстве). У академических коллективов имелись расширенные квоты на представление к званию «Народный артист Советского Союза». В