Продолжая свой путь, государыня Екатерина Алексеевна со свитой заночевали в Карасу Базаре, который греки называли Маврон Кастрон. Городок сей не был особенно чем-то примечателен, но его расположение на реке Карасу, горная красота природы привлекал глаз человека. Светлейший князь обратил внимание императрицы на Белую скалу.
– Зрите сию красавицу – скалу, голубушка Екатерина Алексеевна?
– Хороша! Можливо туда добраться?
– Еще как! Извольте представить: почти четыре года назад, сразу после присоединения Крыма к России, я повелел собраться тамо крымкой знати, дабы принять от нее присягу на верность Вам и Российской державе.
Князь гордо, с высоты своего роста, посмотрел на Екатерину, которая, поймав его взгляд, взяла его за руку. Сердечно пожав ее, молвила:
– Не удивляюсь, князь! Такие вот, подобные тебе, вельможи и творят историю. Собрал ты их, не где-нибудь на лужайке, али у минарета, а здесь, на скале, понеже ты сам, как скала! Сумел склонить их к себе, понеже ведаешь: исподволь и ольху согнешь, а круто – и вяз переломишь.
Князь, как всегда от подобный слов, галантно встав на одно колено, склонился, поцеловать руку, молвив:
– Права ты, кормилица моя: «медом больше ловят мух, чем уксусом». Научила ты меня помнить русские присказки. Одну из них хорошо помню: «Когда сумеешь взяться за дело – и снег загорится, когда не сумеешь – и масло не вспыхнет». Вот я и тщусь.
Екатерина, молча смотрела на него и улыбалась. Глаза ее говорили: «Да, я в тебе не ошиблась, ты мой достойный питомец!»
Усталая свита, во главе с Мамоновым поджидали их в трех шагах от них. Князь распорядился встать всем на отдых. Для императрицы дворец из розового мрамора, облицованный буком, был отстроен за городом у слияния двух рек – Биюк Карасу и Танас. Вокруг него был разбит аглинский сад, где приятно благоухали яркие экзотические цветы. Вечером императрица вышла на террасу с Мамоновым и не могла надышаться их пьянящим запахом. Свита, разбившись на группы, прогуливалась по садовым аллейкам. В последний вечер, вдруг, все пригорки на десять верст, вспыхнули тремя рядами разноцветных огней. Посреди сего горящего круга возвышалась конусообразная гора, на которой ярко блистал вензель императрицы. На вершине горы вспыхнул прекрасный фейерверк, завершенный взрывом трехсот тысяч ракет, который заставил удивиться даже гордых и презрительных к христианам, мусульман. Граф Фалькенштейн был, как и все, поражен необыкновенной красотой фейерверка, для которого, за две тысячи верст, Главнокомандующий князь Потемкин прислал часть бомбардирской роты Преображенского полка. Светлейший, такожде порадовал гостей красивым фонтаном – водопадом. Плошек для освещения солдаты изготовили немыслимое количество – около ста тысяч.
В Маврон Кастрон, государыня Екатерина, Потемкин и император Иосиф, наконец, сели втроем за стол, и продолжительное время вели разговор о возможной военной компании с турками. Иосиф призывал к осторожности, напоминая о Франции и Пруссии. Екатерина пренебрежительно отозвалась о новом Прусском короле Фридрихе-Вильгельме, коий токмо что взошел на престол после умершего в прошлом году Фридриха Второго. Потемкин посоветовал императору не очень-то оглядываться на Францию, она пошумит, но вряд ли откажется от лакомого куска, к примеру, Египта или Кандии.
– Вам, Ваше Величество, не худо было бы просто нам не препятствовать: у нас достаточно сил, чтобы одолеть противника, – озвучил князь сие ключевое предложение, дабы посмотреть на реакцию австрийского императора.
Екатерина не спускала глаз со своего высокого гостя. После сих слов князя, она увидела, как император, заметно смутился, и, боясь, что останется не у дел, быстро согласился:
– Без сомненья, Ваше Величество, я буду с вами. Турки есть и мои ненавистные враги, и токмо с вами, я мыслю, мы сможем, наконец, повергнуть их, – сдержанно, но решительно заявил он.
На том и порешили. Потемкин потом не раз шутил касательно императора: «хоть и не вдруг, да буду друг».
В Карасу-Базаре Светлейший князь Потемкин извернулся найти время для небольшого репорта:
– Весьма немало сделано для укреплений Азово-Моздоксой линии, – докладывал он императрице о положении дел на Северном Кавказе. – Между двенадцатью крепостями: от Екатеринодара до Азова, располагаются укрепленные казачьи станицы, снабженные редутами и фортами с населением не менее тысячи человек, на расстоянии друг от друга в двадцать пять, тридцать верст.
Слушая его, Екатерина вдруг заметила, собравшиеся у его переносицы брови, знак недовольства. Она, было, уже собралась спросить его, в чем дело, но он опередил ее:
– Однако, совсем недавно, в июле, неуловимый шейх Мансур паки сумел возглавить отряды черкесов в междуречье Урупа и Лабы.
Государыня насторожилась:
– И как ведется борьба противу оного неуловимого шейха?
Ходивший по комнате князь, устало опустился в кресло, засим ответствовал:
– Планирую направить туда новый корпус, государыня-матушка.
Князь подробно изложил свою тактику в отношении будущих военных действий противу набегов кавказцев.
Екатерина не замедлила одобрить его планы, паки, подумав о той огромной работе, кою он успевает вести практически во всех сферах жизни государства. Не мудрено, что он, последнее время, выглядит весьма усталым…
В Карасу-Базаре, императрица наградила группу чиновников Таврической области в четырнадцать человек. Орден Святого Равноапостольного князя Владимира второй степени получил правитель области Василий Каховский, такой же орден третьей степени – правитель канцелярии Василий Степанович Попов, четвертой степени – ученый эконом Карл Иванович Габлиц, начальник карантинов – Евграф Ивановича Нотара, прокурор верхней расправы, он же предводитель дворянства – Александр Таранов-Белозеров.
Затем были еще поездки в Старый Крым, Судак и Феодосию. В Феодосии пробыли весь день, который стал последним, двенадцатым днем путешествия по Тавриде. Они успели осмотреть монетный двор. В память о путешествии во время посещения бывшего ханского монетного двора Потемкин приказал отчеканить две золотые медали со словами «Путь на пользу» с обозначением года, месяца и дня посещения, которые Светлейший князь преподнес императрице Екатерине Второй и Австрийскому императору Иосифу Второму.
Здесь многим пришлось попрощаться друг с другом, понеже часть путешественников проехала по Керченскому полуострову. Императрица отказалась от планируемой поездки в Приазовье, понеже накопилось слишком много государственных дел в столице, требующих ее присутствия. Поелику, императорский кортеж вернулся через Перекоп на пройденный путь.
Второго июня Императорские Величества, наконец, расстались. Император Иосиф Второй, с заметной грустью в глазах, галантно распрощавшись, отправился в свою империю с генерал-адъютантом, тремя прислужниками и красивой шестилетней девочкой-черкешенкой, которую, по его просьбе, губернатор Каховский купил для него у кого-то за триста червонных.
Опричь того, что императрица Екатерина Алексеевна наградила первых лиц губернии и воинских начальников новыми званиями и орденами, она сделала щедрые денежные пожалования духовенству, находящемуся при Севастопольском флоте, греческому духовенству в Феодосии и Бахчисарае, на мечеть в Карасу-базаре, на училища в Таврической области. Нижним чинам всех войск в Крыму по одному рублю на каждого солдата и матроса, не были забыты бедные и увечные.
Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин получил особую благодарность: Правительствующий Сенат изготовил «Похвальную грамоту», с означением подвигов генерал-фельдмаршала князя Потемкина: в присоединении Тавриды к Империи Российской, в успешном заведении хозяйственной части и населении губернии Екатеринославской, в строении городов и в умножении морских сил на Черном море.
Екатерина была весьма довольна результатами переговоров с Австрийским монархом. Особливо ей понравилось, что, как и все мужчины, сей сравнительно молодой монарх, тоже подпал под ее обаяние и, конечно, он теперь ее союзник. Верный союзник, не инако!
К седьмому июля кортеж императрицы прибыл в Полтаву, где вездесущий князь Потемкин, успел приготовить еще одно представление. К ее приезду в городе построили величественную триумфальную арку. Императрицу встречали верхом все начальники легкоконных полков, а комендант приподнес императрице ключи от крепости. Помещение для государыни приготовлено было в доме Черниговкого губернатора Андрея Степановича Милорадовича, где Екатерину встречали Потемкин, гофмаршал князь Федор Сергеевич Барятинский, правитель Екатринославский – Иван Максимович Синельников, составивший маршрут императрицы, для согласования коего, его, полгода назад, вызывали в Петербург. На следующий день Екатерина осматривала старые редуты и шведскую могилу, побывала в Кресто-Воздвиженском монастыре, где у Святых ворот ее ожидало духовенство – архиепископ Екатеринославский и Херсоно-Таврический Амвросий, митрополит Лакедемонский и Калинник, епископ Врестенский Серафим. Архиепископ Амвросий, сказав приветственную речь, поднес животворящий крест, к коему императрица приложилась при пении певчих. Шествуя за духовенством, она вошла в церковь к литургии, кою совершил архиепископ Амвросий. По oкончании литургии, была возглашена вечная память Императору Петру Первому. Здесь Потемкин подарил, не ожидавшей и, потому весьма удивленной, императрице Екатерине Алексеевне, еще одно драгоценное ожерелье. Засим, Светлейший князь предложил государыне и ее свите посмотреть реконструкцию, незабываемой, победительной для русских, Полтавской битвы, происходившей шестьдесят восемь лет назад в селении Гетманщина, куда все с удовольствием и отправились.
Дабы в деталях изобразить Полтавскую битву, там, где произошла Полтавская баталия, на поле была поставлена лагерем дивизия генерала Суворова. Первый министр желал напомнить не токмо присутствующим, но и всему миру о Великой победе Петра Великого. Гостей расположили на вершине кургана и маневры солдат и офицеров в точности воссоздали Полтавскую битву. В строгом соответствии с имевшем место под Полтавой судьбоносном для России и Швеции, генеральном сражении Северной войны под водительством Петра Первого и Карла Двенадцатого, сошлись два корпуса генерала Александра Суворова. Войска из семидесяти эскадронов, четырех батальонов пехоты состоящей из гренадеров и четырех батальонов егерей при сорока орудиях полевой артиллерии «атаковали неприятеля». Причем, российской стороной командовал генерал-маиор Михаил Илларионович Кутузов. Три года назад, после производства в генерал-маиоры, ему, как опытному военачальнику, ученику и соратнику Суворова, накануне путешествия императрицы было поручено формирование Бугского егерского корпуса в виду очевидного начала очередной русско-турецкой компании. Государыня ценила сего отважного генерала. Смотр войск и показательное учение прошло, как нельзя лучше. Иностранцы и русские вельможи были поражены внешним видом солдат: на них были удобные куртки, а не длинные мундиры, шерстяные шаровары, а не штаны из лосиной кожи, легкие каски, а не треуголки, не было ни буклей, ни кос. Но самым удивительным оказалось выучка. Многотысячные колонны, слаженно маршируя, совершали перестроения из линии в колонны, из колонн в каре. В заключение, вся дивизия: пехота, конница и артиллерия разделились надвое, и пошли друг на друга в атаку. С двух сторон раздавались залпы орудий. Солдаты, имитируя удар штыком, побежали; кавалеристы, обнажив сабли, пустили лошадей в галоп. Из густых клубов дыма послышалось громовое «Ура-а-а!» Зрителей охватил не ложный страх: еще мгновение – и тысячи людей, столкнутся в бою. Но оного не произошло: солдаты были научены в нужное мгновение поднять штыки вверх и, делая полуоборот направо, пропускали неприятеля сквозь свой строй. Гости императрицы с удовольствием и великим любопытством смотревшие имитацию той битвы, с не меньшим интересом смотрели, как воспринимает происходящее Ея Величество императрица Екатерина Алексеевна. Она взирала на оное представление с такой гордостию, с такой аттенцией, с таким горящим взором, что, казалось, сама принимал