Гости Екатерины переживали подъем духовных и умственных сил. Де Линь экспромтом сочинял стихи в классическом александрийском размере, а Сегюр подсказывал ему окончания рифм. Фицхерберт проявил талант рассказчика. Нарышкин, как всегда, дурачился, вдохновенно изображая из себя придворного шута. Кобенцль, любивший в свободную минуту лицедействовать, предложил в опочивальне Екатерины устроить драматизацию пословиц. Императрица тоже выступала со стихами и состязалась в остроумии. Хотя искрометному умнице де Линю она показалась несколько тяжеловесной и слишком прямолинейной. Она не обладала его живостью ума (но надо отд ать должное, в то время ее занимали другие заботы). В умственных забавах ее обыгрывали, но, заметим, ее соперники были людьми незаурядными.
В письмах Гримму Екатерина рассказывала о том, что тревожило ее в ту пору, когда позолоченные ладьи неслись вперед по широким водам Днепра в сторону Херсона. До ее ушей дошла молва о том, что близ Оренбурга появился другой узурпатор, который намеревается довести дело Пугачева до победного конца. Согласно другим сообщениям из степных районов Поволжья, среди местных крестьян якобы ходили слухи о том, что Пугачев жив (на самом деле в январе 1775 года он был казнен), но скрывается и в ближайшее время объявится и возглавит новое восстание. О подобных вещах Екатерина слышала уже много лет подряд. Но она не могла пренебрегать этими известиями, поскольку знала, что ее подданные так же непостоянны и непредсказуемы, как реки весной. Она брала на заметку сведения о том, где и когда возникли те или иные слухи, и была начеку.
На своем позолоченном вельботе государыня работала, сидя на палубе. В длинном свободном платье, наслаждаясь теплом, она прочитывала бумаги, которые приносили ей секретари, писала ответы. Она нашла греческого портного, который, наряжая ее, «был проворен, как мартышка», по ее собственному выражению, и «всегда старался угодить ее прихотям». А ее фантазия тогда склонялась в сторону юности. Однажды вечером во время светского приема на своем вельботе императрица появилась в оранжевом платье из тафты, отделанном голубыми лентами, с седыми волосами, распущенными по-девичьи. Зная, что находится в кругу друзей, Екатерина позволяла себе быть по-юному кокетливой и очаровательной. Даже в солидном возрасте это ей шло.
Как и Потемкин, Екатерина имела два гардероба: платья, сшитые по европейскому образцу (достаточно дорогие, но без экстравагантности) для официальных приемов, и платья по московской моде для работы и отдыха, не стесняющие движений, со множеством складок, способных скрыть ее полный живот и широкие бедра. Местные жители с восторгом встречали ее московский наряд. Она с палубы смотрела на них, толпившихся на речном обрыве. Они выкрикивали приветствия и махали ей руками.
Екатерина улыбалась в ответ и снова возвращалась к своей работе.
Война с Турцией представлялось ей неизбежной. Да и путешествие ее должно было подтолкнуть турок к решительным действиям. Тогда у нее будет предлог объявить войну, в победном исходе которой она почти не сомневалась. Екатерина имела поддержку Австрии. Они договорились с императором Иосифом встретиться на юге, но надежд на это было мало, поскольку он хворал. Противодействие ее военным замыслам могли оказать британцы и французы, но они находились далеко. К тому же французам было не до вмешательства, так как они с трудом справлялись с внутренними трудностями, которых день ото дня становилось все больше.
Во время путешествия Екатерина с интересом следила за событиями, которые разворачивались во Франции. Она узнала, что для решения тяжелого финансового кризиса была созвана Французская ассамблея знати. Она неодобрительно относилась к фривольному поведению королевы Марии-Антуанетты, младшей прелестной сестры императора Иосифа, и к неумелому правлению толстяка Луи XVI. Французское правительство, похоже, потерпело крах, и страна если еще и не вышла из повиновения, то во всяком случае уже становилась неуправляемой. Екатерине было приятно думать, что идеи просвещенного правления, появившиеся на свет во Франции, прижились в России, привитые ею, Екатериной, а не Людовиком XVI, и что она была действительной наследницей Монтескье, Дидро и Вольтера.
Письма, приходившие к Екатерине на борт вельбота, содержали также новости и личного характера Ее внук Александр и его сестра Елена переболели корью. У Константина появилась сыпь. Ее сын от Орлова, Алексей. Бобринский, в роскоши живший в Париже, истратил немалые средства, отпускаемые на его содержание, и нуждался в деньгах, чтобы рассчитаться с кредиторами. (Екатерина просила Гримма взять молодого человека под свою опеку и заставить его поклясться, что влезать в долги он больше не будет. Дать денег Бобринскому она велела Гримму только после получения клятвенных заверений.) Искать приюта у Екатерины прибыла невестка великой княгини Марии, Зельмира, которая была замужем за свирепым и жестоким братом Марии. Приехала она вместе с тремя детьми. Екатерина, лучше чем кто-либо знавшая муки такого брака, вернула Зельмире покой, которого той так не хватало. За время своего путешествия государыня написала несколько писем родственникам Зельмиры со стороны мужа, желая обеспечить бедной женщине благополучное будущее.
Екатерина получила одно любопытное письмо. В нем говорилось, что Лаватер, отец модной науки френологии, занимался изучением черт лица Екатерины с тем, чтобы угадать ее характер. Ее лицо, по словам Лаватера, свидетельствовало не о величии или достоинстве, а о безрассудности. Ее нельзя было сравнивать с покойной королевой Швеции Кристиной, которая воистину была мудрой правительницей. Несомненно, что суждениям Лаватера она не придала большого значения и вскоре забыла о них. Королева Кристина в конце концов отреклась от трона и нашла приют в стенах Ватикана. Она не преуспела в делах государственного управления, как Екатерина. Если измерять человеческую жизнь меркой Екатерины — плодотворностью, — то королева Кристина потерпела крах. А у нее пока все шло хорошо.
Несмотря на опасения Екатерины, болезнь императора Иосифа не затянулась, он поправился и присоединился к компании государыни. Вместе с ней он прибыл в Крым. Пять дней гостили они в бывшем ханском дворце, сказочном Бахчисарае, представлявшем собой волшебное смешение турецкого, мавританского и китайского стилей. В роскошных внутренних двориках били сверкающие фонтаны, замысловатая мозаика украшала каждый дюйм стен, потолков и изящных колонн. Екатерина восседала в огромном зале для торжественных приемов, где когда-то сидели ханы. Он был богато украшен позолотой и изысканной резьбой по камню, искусно выложен плиткой и цветным мрамором. Выполненная золотом надпись на одной из стен оповещала «весь мир» о том, что «ни в Исхафане, ни в Дамаске, ни в Стамбуле не отыщете вы подобного богатства».
Покинув место прежней ханской славы, императрица и император отправились в путешествие по широкой пустынной степи, когда-то населенной татарскими племенами, нещадно истребленными безжалостными солдатами Потемкина. Опустевшие земли вернулись в первобытное состояние. Ночевали именитые гости в огромных шатрах, возведенных слугами князя Таврического. Поражаясь простору отвоеванных Россией новых земель, они не переставали дивиться деяниям Потемкина, направленным на возрождение некогда благодатной земли. Были построены поселения, посажены новые рощи, засеяны нивы. В этом краю с благоприятным климатом поселилось уже несколько иностранных переселенцев, к которым, как сказал Потемкин, скоро прибудет пополнение.
Екатерина не переставала изумляться изобретательности Потемкина, который изо всех сил старался скрасить ее путешествие и показать туркам величие и мощь России. Он устраивал военные смотры, в которых принимали участие тысячи с иголочки одетых, браво марширующих солдат. Татарские воины на быстрых скакунах поражали искусством вольтижировки. Однажды после захода солнца холмы, окружавшие город, где гостила Екатерина, озарились фейерверком. Огни образовали кольцо во много миль. В центре его, на самой высокой точке горной гряды, десятки тысяч петард высветили ее императорскую монограмму. От взрывов дрожала земля. Никогда еще такая мощь не была сосредоточена в одном месте. Русские выглядели сильными, если не сказать непобедимыми.
Екатерина еще больше сдружилась с Иосифом. Они делились друг с другом секретами о бремени власти, говорили о судьбах Европы, в частности о развитии событий во Франции, где недавно побывал Иосиф. Очевидцы утверждают, что между двумя монархами «недомолвок не было».
— Кто-нибудь предпринимал попытки убить вас? — спросила она. — Что касается меня, мне угрожали.
— Ко мне приходили анонимные письма, — ответил он.
Несмотря на единодушие и гармонию в личных отношениях, Екатерина и Иосиф не, могли прийти к соглашению по поводу грядущей войны. По словам Сегюра, который не раз беседовал с императором с глазу на глаз, у Иосифа не было плана активной поддержки России в ее грандиозном замысле завоевать Турцию. Стало известно о восстании в Нидерландах, направленном против владычества Австрии, и император понимал, что сейчас самое главное — навести там порядок. (Екатерина тоже слышала о событиях в Нидерландах и боялась, что это помешает австрийцам снарядить войска для отвлечения турецких сил, но об этом она и словом не обмолвилась с Иосифом.)
Путешествие императрицы завершалось посещением черноморских портов. Здесь Потемкин превзошел самого себя. Когда императрица со своей свитой прибыла в Севастополь, был устроен прием, на котором Потемкин выступал в роли хозяина. Там он произнес возвышенную речь о силе русского оружия.
«Сто тысяч солдат ждут моего сигнала», — объявил он, и тут закрытые ставни распахнулись, явив собранию панораму военного могущества. За окнами, в сторону широкого залива, вытянувшись в струнку, стояли шеренги солдат. Полки ждали сигнала Потемкина Один греческий батальон полностью состоял из женщин. Головы их украшали тюрбаны с яркими перьями, на боку висели роговые пороховницы и подсумки.