стую и самую удобную форму, состоявшую из свободных рубашек, широких брюк, удобных сапог и удобных шлемов. Он распорядился, чтобы солдаты перестали обрезать, завивать и пудрить волосы. «Разве этим должен заниматься солдат? – спрашивал он. – У них нет личных камердинеров!» Год спустя Потемкин стал командовать флотом на Черном море. В его компетенции оказалось все, что касалось отношений между Россией и Турцией, за исключением принятия окончательных решений по вопросам войны или мира.
По мере того как влияние России росло в восточной и центральной частях Европы, другие государства стали все сильнее добиваться расположения России. Британия пыталась взять в аренду русских солдат, чтобы те помогли ей одержать победу в американских колониях, но Екатерина отклонила эту просьбу. Весной 1778 года Британии был нанесен сокрушительный удар, когда Франция, желая отомстить за потерю колоний в пользу Англии в результате Семилетней войны, признала независимость восставших американских колоний. К июню между Англией и Францией вновь вспыхнула война. Лондон послал в Санкт-Петербург нового посла. Это был Джеймс Харрис, который позже стал сэром Джеймсом Харрисом, а еще позже – герцогом Малмсбери. Харрис, сын известного специалиста по греческому языку, родился в 1746 году. Ему было всего тридцать два года, когда его назначили послом, но ранняя седина придавала ему солидный вид. Он служил главой британской дипломатической миссии в Мадриде, а затем советником посольства в Берлине, где провел успешные переговоры с Фридрихом II. Теперь ему поручили убедить Россию заключить военный союз с Великобританией. В Санкт-Петербурге Харрис встретился с Паниным и Екатериной, оба держались дружелюбно, но были уклончивы в обсуждении дипломатических вопросов. Панин был против союза с Великобританией, а Екатерина не имела желания втягивать Россию в войну Великобритании с Францией и ее союзницей Испанией. Затем Харрис получил инструкцию вновь попросить у России помощь в борьбе против «заблудших подданных Его Величества в Америке». Чтобы смягчить ситуацию, Харрису поручили формально заверить императрицу, что Англия не имеет возражений против расширения границ России до Черного моря.
Харрис провел переговоры с Паниным, но в августе 1779 года через восемнадцать месяцев после прибытия в Санкт-Петербург, посол сделал вывод, что положение Панина при дворе стало таким шатким, что на него нельзя было возлагать особых надежд. По прибытии Харрис с недоверием относился к Потемкину, но впоследствии сосредоточил свое внимание на князе, которого описывал как человека, обладавшего сочетанием «ума, веселости, образованности и чувства юмора, которые ему не доводилось встречать прежде». В июле 1789 года Потемкин устроил неофициальную встречу между Харрисом и императрицей после вечера за карточной игрой. Вот как Харрис описывал этот разговор:
«Она жаждала нам помочь, но отказывалась из боязни подвергнуть свою империю новым бедам и, возможно, закончить свое правление в состоянии войны <…> Она очень высокого мнения о нашем патриотизме и силе духа и не сомневается, что мы должны победить французов и испанцев. Затем Ее Императорское Величество стала обсуждать войну с Америкой и посетовала на то, что мы не смогли остановить ее в самом начале, а также намекнула на возможное восстановление мира, если мы откажемся от борьбы с нашими колониями. Я спросил ее, если бы колонии принадлежали ей и иностранные силы предложили бы ей установить мир на таких условиях, приняла бы она его. «Я бы скорее лишилась головы, чем допустила бы это», – ответила она с большой страстью».
Харрис понимал, что Екатерину мучили противоречия: она восхищалась Англией, но не испытывала сожаления из-за возможности увидеть, как британское правительство ввяжется в новую войну с Францией. Сильная Англия не входила в интересы Российской империи; императрица боялась, что Англия может изменить свою политику и воспротивиться расширению российского влияния в Черноморском регионе. Харрис не стал сообщать об этом в Лондон, но понимал, что если Екатерина и вступит в новую войну, то не с Францией. Это будет новая война с Турцией.
Император Иосиф II Австрийский имел свой интерес относительно турок. Желая компенсировать ущерб и унижения, нанесенные его стране и его матери Фридрихом II, захватившим Силезию, он хотел присоединить к Австрии турецкие территории на Балканах и востоке Средиземного моря. Благодаря союзу между Австрией и Россией он видел возможность достигнуть желаемого. Стараясь добиться своей цели, император попросил о возможности лично нанести визит Екатерине в Могилеве – русском городе неподалеку от границы с Австрийской империей. Екатерина, понимая, что в случае будущей войны с Турцией Австрия будет более ценным союзником, чем Пруссия, велела Потемкину заняться подготовкой этой встречи.
В мае 1789 года два монарха встретились в Могилеве. Екатерина была рада принимать такого почетного гостя. Хотя император путешествовал инкогнито под именем графа Фалкенштейна, он был императором Австрии, правившим вместе со своей матерью, происходил из старинного рода Габсбургов, а также являлся императором Священной Римской империи. Его приезд в Россию был беспрецедентным поступком: среди зарубежных правителей никто не совершал таких визитов за всю историю России. По просьбе Екатерины император сопровождал ее из Могилева в Санкт-Петербург, где оставался в течение трех недель и провел пять дней в Царском Селе. Поскольку император путешествовал инкогнито без свиты придворных и слуг и предпочитал ночевать на обычных постоялых дворах, один из флигелей дворца переделали в постоялый двор, и все слуги были одеты соответствующим образом. Садовник Екатерины, англичанин из Ганновера по имени Джон Буш, чьим родным языком был немецкий, взял на себя роль хозяина постоялого двора. К тому времени, когда приехал Иосиф, между императором и императрицей уже была достигнута договоренность о создании военного альянса, а также поддержании регулярной переписки. Темой обсуждения стали отделение и раздел европейских территорий Османской империи. Екатерина хотела восстановления Греческой империи, которой бы правил ее внук Константин, со столицей этого государства в Константинополе. Иосиф жаждал получить османские провинции на Балканах, а также по возможности выходы к Эгейскому морю и восточной части Средиземного моря.
Визит Иосифа в Могилев и Санкт-Петербург происходил в мае и июне 1780 года. В ноябре того же года его мать, императрица Мария Терезия, умерла в возрасте шестидесяти трех лет, и тридцатидевятилетний Иосиф стал единоличным правителем Австрии и всей империи Габсбургов. В мае 1781 года Иосиф подписал договор с Екатериной, предлагавший России помощь в войне с Турцией. Подписание этого договора ознаменовало окончание внешней политики Никиты Панина в России. Он всегда выступал за союз с Пруссией против Австрии и заявлял, что «не может замарать свои руки», поставив подпись под таким договором, поэтому попросил разрешения покинуть страну. В сентябре 1781 года пожилой канцлер, который девятнадцатью годами ранее помог Екатерине занять трон, подал в отставку.
Потемкин занял место Панина. Британский посол, Джеймс Харрис, все еще пытался добиться союза между Россией и Англией. Он убедил короля Георга III написать теплое неформальное письмо Екатерине, но даже этим не смог убедить императрицу. Когда Харрис обратился к Потемкину, тот объяснил: «Вы выбрали неподходящий момент. Фаворит [Ланской] опасно болен, желание выяснить причины этой болезни и неуверенность в выздоровлении настолько измучили императрицу, что она не способна думать о чем-либо другом; все ее амбиции, мысли о славе и величии поглощены этой единственной страстью. Она опустошена и избегает всего, что требует от нее активных действий и какого-либо напряжения».
Состояние Ланского ухудшалось, Харрис сам заболел гриппом, к тому же у него разлилась желчь, а затем и Потемкин болел в течение трех недель. Когда волна заболеваний стала ослабевать, Потемкин сообщил, что Екатерина по-прежнему питает теплые чувства к Англии. Сама Екатерина сказала Харрису: «Интерес, который я испытываю ко всему, что касается вашей страны, придает мне решимости помочь вам всеми возможными способами. Я сделала бы что угодно, чтобы сослужить вам добрую службу, за исключением участия в войне. Я в ответе перед моими подданными, моим приемником и, возможно, всей Европой за последствия такого поступка». Ее позиция, касавшаяся альянса с Англией, осталась неизменной.
Англия не сдалась. В октябре 1780 года лорд Стормонт из министерства иностранных дел велел Харрису вновь обратиться к Екатерине и предложить ей «нечто, достойное ее внимания – уступку территорий, которые поспособствуют коммерческому сообщению, а также усилят военно-морскую мощь, и таким образом убедят ее заключить договор с королем против Франции и Испании и наших мятежных колоний». Ответ Харриса был следующим: «Князь Потемкин считает – он не сказал мне это прямо, но дал ясно понять, – что единственной уступкой, которая побудила бы императрицу стать нашим союзником, была бы Менорка». Этот остров на западе Средиземного моря был укрепленным портом и морской базой. Порт Махон являлся сокровищем британских владений. Харрис попросил о возможности переговорить с Екатериной. Потемкин устроил встречу, посоветовав ему: «Постарайтесь как можно больше льстить ей. Но не переусердствуйте, льстите ей по поводу ее будущих свершений, а не того, что она уже имеет».
Увидев императрицу, Харрис сказал: «Вы можете требовать от нас всего, что только пожелаете. Мы не можем ни в чем отказать Вашему Императорскому Величеству. Только дайте нам знать, чем мы можем доставить вам радость». Екатерина по-прежнему не желала вмешиваться в войну Англии против Франции, Испании и Америки. Затем началась очередная беседа между Потемкиным и Харрисом – оба еще надеялись, что ситуацию можно спасти.
– Что вы можете нам уступить? – спросил Харриса Потемкин.
– У нас обширные владения в Америке, в Восточной Индии и на Сахарных островах [на Карибах], – ответил Харрис.