Елизавета не только внешне, но и по характеру была дочерью своих родителей. Она родилась у величайшего русского царя и его жены-крестьянки, впоследствии ставшей императрицей Екатериной I. Елизавета была высокой, как ее отец, она унаследовала его энергичность, пылкий темперамент и резкую, импульсивную манеру поведения. Как и мать, она была жалостливой и склонной к расточительству, а также неожиданной щедрости. Но ее увлеченность, как и остальные качества характера, были лишены умеренности и постоянства. Временами, когда что-то вызывало у нее недоверие, или же ее чувство собственного достоинства и тщеславие подвергались оскорблению, либо ее внезапно охватывала ревность, она превращалась в совершенно другого человека. Поскольку настроение императрицы трудно было предугадать, никто не мог предсказать, как она поведет себя на людях. Это была женщина крайностей и противоречий, порой довольно жестоких. С Елизаветой иногда было просто, а иногда – совершенно невозможно ужиться.
Осенью 1745 года Иоганна вернулась в Германию, а жизнь Екатерины оказалась полностью под контролем, императрица же приближалась к своему тридцатишестилетию. Она все еще сохранила свою красоту и статность, но начала полнеть. Елизавета по-прежнему оставалась грациозной и прекрасно танцевала. Ее большие голубые глаза были такими же ясными, а губы – такими же полными и розовыми. Ее волосы, светлые от природы, она по каким-то причинам красила в черный цвет, как и брови, а иногда и ресницы. Ее кожа все еще оставалась розовой и чистой, и ей не требовалось много косметики. Она тщательно следила за своим внешним видом и не надевала платье больше одного раза; после ее смерти в шкафах и гардеробах было найдено около пятнадцати тысяч платьев. На официальных торжествах она украшала себя драгоценностями. Когда она появлялась с бриллиантами и жемчугом в волосах, с шеей и грудью, украшенными сапфирами, изумрудами и рубинами, то производила грандиозное впечатление. И она собиралась всегда оставаться такой.
Тем не менее Елизавета никогда не сдерживала свой аппетит. Она ела и пила, сколько ее душе было угодно. И часто не ложилась спать всю ночь. В результате – хотя никто не осмеливался ей об этом сказать – это привело к тому, что ее знаменитая красота стала увядать. Сама Елизавета прекрасно все понимала, но продолжала жить по своим правилам. Ее ежедневный распорядок состоял из соблюдения традиционных формальностей и имперского экспромта. Она соблюдала и ужесточала и без того строгий дворцовый этикет, когда это ей было выгодно; но чаще, как и ее отец, игнорировала рутину и вела себя, повинуясь минутному импульсу. Вместо регулярных обедов днем и ужина в шесть часов, она вставала и начинала день, когда ей этого хотелось. Часто Елизавета оттягивала время обеда до шести часов вечера, а ужинала в два или три пополуночи и ложилась в постель на рассвете. Пока императрица не располнела окончательно, она любила ездить верхом и охотиться по утрам, а днем каталась в карете. Несколько раз в неделю по вечерам давался бал или опера, после чего проводился пышный ужин и устраивались фейерверки. По этому случаю Елизавета постоянно переодевала платья и меняла сложные прически. На придворных обедах подавали по пятьдесят или шестьдесят различных блюд, но иногда – к отчаянию повара-француза, – императрица заказывала русскую крестьянскую еду – щи, блины, солонину и лук.
Чтобы поддерживать свое блистательное превосходство при дворе, Елизавета должна была сохранять уверенность, что ни одна из женщин не сможет затмить ее. Иногда она шла просто на драконовские меры. Зимой 1747 года императрица издала указ, согласно которому все фрейлины должны были обрить себе головы и носить черные парики до тех пор, пока их волосы не отрастут. Женщины плакали, но подчинились. Екатерина думала, что скоро наступит и ее очередь, но на удивление эта участь ее миновала. Елизавета объяснила это тем, что ее собственные волосы только отросли после болезни. Вскоре стало известно об истинной причине всеобщего пострижения. После одного торжественного мероприятия Елизавета и ее горничные не смогли вычесать тяжелую пудру из ее волос, которые стали серыми, липкими и свалялись. Единственным спасением оказалось обрить голову. А поскольку Елизавета не хотела быть единственной лысой женщиной при дворе, косы других дам были нещадно сострижены.
Зимой 1747 года на день святого Александра Елизавета остановила на Екатерине свой завистливый взгляд. Великая княжна появилась при дворе в белом платье, расшитом испанским кружевом. Когда Екатерина вернулась к себе в комнату, фрейлина сказала ей, что императрица приказала снять это платье. Екатерина извинилась и переоделась в другое платье – тоже белое, но с серебряным шитьем и огненно-красным жакетом с манжетами. Екатерина так прокомментировала это событие:
«Что касалось моего предыдущего платья, то, возможно, императрица нашла его более ярким, чем ее собственное, и по этой причине приказала мне снять его. Моя дорогая тетушка была склонна к подобной мелкой зависти не только по отношению ко мне, но и к остальным дамам. Особо тщательно она следила за теми, кто был моложе ее, именно они постоянно терпели на себе ее гнев. Иногда в своей зависти она заходила слишком далеко. Однажды она подозвала к себе Анну Нарышкину, свояченицу Льва Нарышкина, которая благодаря своей красоте, великолепному сложению, отличному выезду и изысканным нарядам стала вызывать неприязнь у императрицы. В присутствии всего двора императрица взяла ножницы и срезала красивые ленты с шеи мадам Нарышкиной. В другой раз она остригла кудряшки на лбу у двух фрейлин под предлогом, что ей не нравятся их прически. После эти две юные дамы поведали мне, что, возможно, в спешке, а возможно, желая показать всю глубину своих чувств, Ее Императорское Величество вместе с волосами срезала у них кожу со лба».
Елизавета ложилась в постель с неохотой и очень поздно. Когда праздники и приемы заканчивались, а гости уходили, она удалялась в свои покои с небольшой группой друзей. И даже после того, как эти люди покидали ее, а она, совершенно утомленная, позволяла себя раздеть, ей все равно не хотелось ложиться спать. Пока было темно – а зимой в Петербурге не рассветало до восьми или даже девяти часов утра, – она продолжала разговаривать с женщинами, которые терли и щекотали ей пятки, чтобы она не заснула. Между тем совсем рядом, за парчовым занавесом царского алькова, на матрасе лежал полностью одетый мужчина. Это был Чулков, преданный телохранитель императрицы, который обладал удивительной способностью подолгу обходиться без сна и который не спал в нормальной кровати уже двадцать лет. Наконец, когда сквозь окна начинал пробиваться бледный свет, женщины уходили, и появлялся Разумовский или кто-то другой, кому в ту пору посчастливилось быть фаворитом императрицы, и в его объятиях Елизавета, наконец, засыпала. Чулков, человек за занавесом, оставался на своем посту до тех пор, пока императрица спала, а вставала она иногда после полудня.
Объяснением столь странному распорядку дня служило то, что Елизавета боялась ночи, а более всего, спать ночью. Регентша Анна Леопольдовна спала, когда ее свергли, и Елизавета опасалась, что ее постигнет та же участь. Ее страхи были преувеличенными, она была популярна в народе и потерять трон могла лишь вследствие переворота, который возвел бы на престол нового претендента на корону. Единственным царем, лишившимся трона, был Иван VI, беспомощный ребенок, запертый в крепости, именно он и представлял угрозу для Елизаветы. Призрак этого ребенка преследовал ее и лишал сна. Разумеется, было лишь одно лекарство от этих страхов. Еще один ребенок, новый наследник, отпрыск Екатерины и Петра, – вот кто ей был нужен. Когда такой ребенок появится на свет и будет окружен любовью и защитой, какую только способна была дать ему Елизавета, тогда она сможет спать спокойно.
15Смотровые оконца
Временами Елизавета вмешивалась в повседневную жизнь молодой пары по совершеннейшим пустякам. Однажды ночью, когда Екатерина и Петр ужинали с друзьями, мадам Крузе появилась в полночь и заявила «от лица императрицы», что они должны ложиться спать: правительница считает неправильным «засиживаться допоздна». Вечеринка закончилась, но Екатерина сказала: «Нам всем показалось это странным, мы прекрасно знали, каким вольным был распорядок дня нашей любимой тетушки… мы подумали, что это произошло скорее от дурного расположения духа, нежели по какой-то веской причине». С другой стороны, Елизавета была необычайно дружелюбна по отношению к Екатерине. Когда молодая женщина попала в сложную ситуацию, императрица сыграла роль заботливой матери. Однажды утром у Петра началась лихорадка и сильная головная боль, так что он даже не в силах был встать с кровати. Он оставался в постели неделю, ему регулярно пускали кровь. Елизавета навещала его по несколько раз на дню, и, видя слезы в глазах Екатерины, «была удовлетворена и обрадована моим поведением». Вскоре после этого, когда Екатерина произносила молитву в часовне дворца, одна из фрейлин императрицы подошла к ней и сказала, что императрица, зная, как великая княгиня расстроена болезнью великого князя, прислала сказать ей, что Екатерина должна уповать на Господа и не волноваться, потому что императрица ни при каких обстоятельствах не оставит ее.
В первые месяцы замужества Екатерины люди, покидавшие ее новый двор, далеко не всегда делали это под давлением Елизаветы. Однажды неожиданно исчез камергер Екатерины граф Захар Чернышев. Он был в числе молодых придворных, которых Екатерина и Петр пригласили в большую, выложенную подушками повозку во время путешествия в Киев незадолго до свадьбы. Но отъезд графа под предлогом дипломатического поручения не имел никакого отношения к императрице. Инициатива исходила от матери молодого человека, которая умоляла Елизавету отослать ее сына. «Я боюсь, что он может влюбиться в великую княгиню, – говорила его мать. – Он не сводит с нее глаз, и когда я это замечаю, то дрожу от страха, как бы он не совершил необдуманного поступка». На самом деле интуиция не под