История с Чернышевым незамедлительно и самым серьезным образом отразилась на жизни молодой пары. Императрица приказала отцу Теодорскому по отдельности расспросить мужа и жену об их отношениях с молодыми людьми. Теодорский спросил Екатерину, целовала ли она когда-нибудь одного из Чернышевых.
– Нет, отец, – отвечала Екатерина.
– Тогда почему же императрице сообщили обратное? – спросил он. – Императрице сказали, что вы целовали Андрея Чернышева.
– Это ложь и клевета, святой отец, – сказала Екатерина. Ее искренность, судя по всему, убедила Теодорского, который прошептал: «Какие злые люди!» Он сообщил об этой беседе императрице, и Екатерина больше никогда не слышала ни о чем подобном.
Однако Елизавета хорошо запомнила случай с Чернышевым, пускай он и не имел под собой никаких оснований. И в последующих, более важных и значительных, событиях он сыграл свою роль. В тот день, когда исчезли Чернышевы, появилась новая старшая фрейлина, занявшая более высокое положение, чем мадам Крузе. Появление этой женщины, которая должна была следить за Екатериной и распорядком ее жизни, ознаменовало семь лет притеснений, угнетения и страданий.
16Цепной пес
Елизавета по-прежнему нуждалась в наследнике. Она была озадачена, рассержена и возмущена тем, что ребенок до сих пор так и не появлялся на свет. К маю 1746 года после брака прошло восемь месяцев, а никаких признаков беременности не наблюдалось. Елизавета видела в этом неуважение, нежелание исполнять свои обязанности и даже вероломство. И во всем винила Екатерину.
У канцлера Бестужева существовала иная проблема. Сложность заключалась не только в том, что в результате этого неудачного брака не был зачат наследник, под ударом также оказалось дипломатическое будущее России. Эту сферу контролировал Бестужев, поэтому он употребил всю свою власть, чтобы усилить подозрения и недовольство Елизаветы. Сам он также переживал из-за юных супругов, его беспокоили поведение и взгляды Петра, и он не доверял дочери Иоганны, которую Бестужев подозревал в тайном сговоре с Фридрихом Прусским. Поскольку Петр не скрывал своего восхищения Фридрихом, Бестужева угнетал страх по поводу восхождения на трон такого царя. Что касалось Екатерины, то канцлер всегда был против женитьбы немецкого великого князя на немецкой принцессе. Поэтому нельзя было допустить, чтобы юная пара, а также их двор заполучили влияние и власть в стране, стали бы независимым политическим образованием, состоявшим из верных друзей и преданных сторонников – подобное нередко случалось в государствах, где наследники престола позволяли себе свободомыслие. Чтобы не допустить этого, Бестужев использовал два приема: сначала изолировать молодых супругов от внешнего мира, а затем поместить рядом с ними властного бдительного цепного пса, который будет следить за каждым их движением и каждым словом.
Как верный министр императрицы, он должен был, разумеется, прежде всего позаботиться о ее главной проблеме – желании получить наследника. Бестужев предложил назначить старшей фрейлиной Екатерины верную ему женщину, которая должна была стать компаньонкой и наставницей для молодой супруги великого князя. В обязанности этой женщины входило наблюдение за интимной жизнью супругов; кроме того, она должна была удостовериться в супружеской верности Екатерины Петру. Ей надлежало следить за великой княгиней и не допускать фамильярности в ее обращении с кавалерами, пажами и слугами при дворе. Более того, она должна была наблюдать, чтобы ее подопечная не написала ни одного письма и не имела ни одной личной беседы без ее ведома. Причиной этого запрета стали тревоги Елизаветы по поводу неверности Екатерины, а также настойчивое желание Бестужева организовать политическую изоляцию молодых супругов. Канцлеру было необходимо, чтобы корреспонденция Екатерины и ее беседы с иностранными дипломатами находились под строгим контролем. Таким образом, Бестужев ввел в круг Екатерины новое лицо, которое должно было привести в действие новые правила, продиктованные Бестужевым и якобы направленные на то, чтобы вызвать взаимное влечение у молодых супругов, но вместе с тем и нейтрализовать их в политическом смысле.
Екатерине сообщили лишь о первой части плана. В подписанном Елизаветой указе молодой жене напоминали, что:
«Ее Императорскому Высочеству выпала великая честь стать благородной женой ее дорогого супруга, Его Императорского Высочества великого князя наследника империи <…> Она была возведена в этот титул – Ее Императорского Высочества – лишь для того, чтобы выполнить следующие цели и задачи. Ее Императорское Высочество, пользуясь своим здравомыслием, разумом и добродетелью, должна вызвать в Его Императорском Высочестве искреннюю любовь и завоевать его сердце, а после произвести на свет наследника, которого столь жаждет заполучить империя, нового отпрыска нашей прославленной фамилии».
Для выполнения данных административных функций после тщательного отбора Бестужев остановился на кандидатуре двадцатичетырехлетней Марии Семеновны Чоглоковой, двоюродной сестре Елизаветы по материнской линии. Чоглокова была одной из любимиц Елизаветы, ее муж являлся камергером императрицы и преданным слугой канцлера. Кроме того, мадам Чоглокова имела репутацию необыкновенно добродетельной и плодовитой особы. Она боготворила своего мужа и почти каждый год рожала по ребенку, ее плодовитость должна была послужить примером для Екатерины.
Вначале Екатерина ее возненавидела. В своих «Мемуарах» она обрушила настоящий шквал нелестных характеристик в адрес женщины, которая долгие годы руководила ее жизнью: «глупая <…> необразованная <…> очень грубая, злая, капризная и очень корыстная». На следующий день после назначения мадам Чоглоковой Петр отвел Екатерину в сторону и сказал ей, будто ему стало известно, что новую старшую фрейлину назначили специально, чтобы следить за ней, поскольку она, его жена, не любила его. Екатерина ответила, что вряд ли кто-то мог поверить, будто эта женщина способна пробудить у нее больше нежности к своему мужу. Она также добавила, что на должность цепного пса могли бы нанять кого-нибудь поумнее.
Между новой старшей фрейлиной и ее подопечной почти сразу же началась война. Мадам Чоглокова первым делом сообщила Екатерине, что она должна держаться на значительном расстоянии от императрицы. Она добавила, что в будущем, если великая княжна захочет сказать что-либо императрице, то должна будет передать это через нее, мадам Чоглокову. Когда Екатерина услышала это, ее глаза наполнились слезами. Мадам Чоглокова пожаловалась на отсутствие энтузиазма со стороны Екатерины по отношению к ней, и глаза Екатерины все еще оставались красными, когда появилась Елизавета. Она отвела Екатерину в соседнюю комнату, где они остались одни. «За два года, что я находилась в России, – сказала Екатерина, – в первый раз она говорила со мной наедине, без свидетелей». Императрица обрушила на нее поток жалоб и обвинений. Она спросила, «возможно, моя мать велела мне предать ее и служить королю Пруссии, и ей хорошо известно о моем коварстве и двуличности, в конечном счете она знает все: это моя вина, что в течение нашего брака так и не появился наследник». Когда Екатерина снова начала плакать, Елизавета заявила, что молодые женщины, которые не любят своих мужей, всегда плачут. Однако никто не заставлял Екатерину выходить замуж за великого князя, она совершила это по доброй воле и не имела права теперь плакать. Елизавета сказала, что, если Екатерина не любит Петра, ее, Елизавету, не в чем было винить. Мать Екатерины заверила ее, что дочь выходит за Петра по любви, она не заставляла девушку вступать в брак против воли. «А раз ты замужем, то не надо больше плакать». Затем она добавила, что прекрасно знает, что я влюблена в другого мужчину, но не назвала имени мужчины, в которого, по ее мнению, я была влюблена. В конце концов, она заявила: «Я хорошо знаю, ты одна виновата в том, что у тебя нет детей».
Екатерина не знала, что ей ответить. Она верила, что в любую минуту Елизавета может ударить ее: она видела, как часто Елизавета раздавала пощечины женщинам из ее свиты, а иногда и мужчинам, когда сильно гневалась:
«Я не могла спастись от столкновения, потому что за спиной у меня была дверь, а она стояла прямо передо мной. Я вспомнила наставление Крузе и сказала: «Виновата, матушка», и она успокоилась. Я пошла в свою спальню, все еще рыдая и думая, что смерть стала бы избавлением от жизни, полной гонений. Я взяла большой нож и положила его на софу, собираясь вонзить его в мое сердце. В эту минуту вошла одна из моих горничных, схватила нож и остановила меня. На самом деле нож был недостаточно острым, он даже не проткнул бы мой корсет».
Екатерина не знала о том, какие усилия приложил Бестужев, чтобы взволновать императрицу относительно прусской темы, поэтому находила лишь одно объяснение подобной вспышки гнева у Елизаветы. Все обвинения императрицы были обоснованными. Она была покорной и смиренной, не совершала необдуманных поступков, не предавала Россию в пользу Пруссии и не была влюблена в другого мужчину. Ее вина заключалась лишь в том, что она не родила ребенка.
Через несколько дней, когда Петр и Екатерина сопровождали императрицу в Ревель (в наши дни Таллин, столица Эстонии), мадам Чоглокова ехала в их карете. Ее поведение, по словам Екатерины, «было настоящей мукой». На любые замечания, какими бы невинными и незначительными они ни были, она постоянно говорила: «Такой разговор не был бы угоден Ее Величеству» или «Это не было бы одобрено императрицей». Единственной возможной для Екатерины реакцией стало закрыть глаза и спать всю дорогу.
Мадам Чоглокова занимала свою должность в течение следующих семи лет. Она не обладала качествами, необходимыми для того, чтобы помочь неопытной молодой жене. Она не была достаточно мудрой, не умела проявлять сострадание, а, напротив, имела репутацию одной из самых высокомерных и невежественных женщин при дворе. Она даже не пыталась подружиться с Екатериной или, как мать большого семейства, обсудить с ней проблему, ради которой и была приставлена к великой княгине. На деле она совершенно не преуспела в задаче, которая волновала Елизавету особенно сильно: ее наблюдение за брачной постелью было совершенно бесполезным. Однако она обладала властью, настоящей властью. Действуя в качестве тюремщика и шпиона Бестужева, мадам Чоглокова сделала из Екатерины свою послушную пленницу.