<…> почти все великие деяния в мире совершаются людьми, которые с помощью своего гения и твердости духа борются с бесчисленными предрассудками <…> я не хочу, чтобы мною руководила толпа».
Отношения между амбициозной, наделенной политической властью женщиной и самым знаменитым писателем своего времени обоим приносили выгоду. Оба не забывали о том, что выступали перед большой влиятельной аудиторией. Екатерина признавала, что письма к Вольтеру, которые могли быть переданы ее друзьями, являлись в своем роде ее обращением к европейской интеллигенции. Вольтеру же было очень лестно, что еще один правитель стал его учеником. Он называл ее «Северной Семирамидой», «Святой Екатериной» и «Мадонной из Санкт-Петербурга». В ответ она осыпала его подарками: собольи накидки, табакерки, украшенные драгоценными камнями, бриллианты для мадам Дени. Но эти отношения развивались на расстоянии, несмотря на оживленную переписку, императрица и патриарх никогда не встречались. Под конец своей жизни Вольтер задумывался о том, чтобы навестить Святую Екатерину и засвидетельствовать ей свое почтение, но Екатерина этого вовсе не хотела. Вероятно, опасаясь, что ее страна и она сама предстанут перед критическим взором Вольтера, Екатерина спешно написала Гримму. «Ради Бога, убедите восьмидесятилетнего старца остаться дома. Что ему у нас делать? Он может умереть здесь или в пути от холода, усталости и плохих дорог. Скажите ему, что на Катю лучше смотреть издалека».
Еще до того, как Екатерина впервые написала Вольтеру в 1763 году, она стала общаться еще с одной выдающейся фигурой Просвещения – Дени Дидро. Дидро родился в маленьком городке около Дижона в 1713 году и был настолько же добросердечным, насколько Вольтер циничным, настолько же грубым, насколько Вольтер утонченным и образованным. В течение всей своей жизни Дидро сохранял невинность ребенка и энтузиазм юноши. По словам Екатерины, Дидро «в чем-то походил на столетнего старика… в чем-то – на мальчика, которому не было и десяти лет». В детстве Дидро намеревался стать священником, поэтому с семи лет посещал иезуитскую школу (его брат стал священником), затем поступил в университет, начал переводить книги с английского на французский. Постепенно его увлекли различные науки: математика, биология, химия, физика, анатомия, латынь, греческий, история, литература, искусство, политика и философия. В юности он отверг библейского Бога, как чудовище, воплощающее в себе жестокость, и католическую церковь как источник невежества. Дидро рассматривал природу, которая, по его замечаниям, не делала различия между добром и злом, как единственную постоянную реальность. Он был арестован и заключен в тюрьму. После освобождения Дидро стал основателем и главным редактором новой «Энциклопедии» – «библии для просвещенных». Работая с Д’Алембером, он издал первый том в июне 1751 года, за ним последовало еще десять томов. Философия «Энциклопедии» была гуманистической: человек был помещен в природу и наделен разумом, необходимым ему для жизни. Особенно подчеркивались важность научных знаний и уважение к труду. За развенчание «мифов католической церкви», его лицензия на издательскую деятельность была упразднена. Это событие вызвало большой интерес у образованной публики и стимулировало желание приобрести и прочитать каждый из одиннадцати опубликованных томов.
С самого начала работы над энциклопедией Вольтер всячески превозносил и поощрял эту работу. Он писал Д’Алемберу: «Вы с Дидро выполняете работу, которая прославит Францию и станет позором тем, кто вас преследует. Среди всех известных философов я признаю только вас и его». Шесть лет спустя, когда у проекта снова возникли неприятности, Вольтер писал ободряющие строки: «Продолжайте, храбрый Дидро и неустрашимый Д’Алембер. Нападайте на подлецов, громите их пустую риторику, их жалкую софистику, их историческую ложь, бесчисленные противоречия и абсурд!»
Российская императрица была среди тех, кто внимательно следил за развитием этих событий. Вскоре после восшествия на престол она узнала о влиянии Дидро и Д’Алембера на просвещенных людей Европы и решила заручиться их поддержкой. В августе 1762 года после двух месяцев на троне она получила такую возможность, поскольку с изданием «Энциклопедии» во Франции возникли сложности. Она предложила печатать все последующие тома в Риге, самом западном из городов ее империи. Но это предложение поступило слишком скоро после смерти Петра III в Ропше, и издатели «Энциклопедии» с подозрением отнеслись к нему. Они были не готовы доверить печать своих работ правительнице, добившейся своего положения столь сомнительными способами. В конечном счете французское правительство, узнав о предложении Екатерины, смягчилось и позволило продолжать публикации во Франции.
В 1765 году Екатерина сделала в отношении Дидро широкий жест, о котором заговорила вся Европа. У Дидро и его жены было трое детей, и все трое умерли. Затем, когда мадам Дидро исполнилось сорок три года, родился четвертый ребенок – дочь Мария-Анжелика. Дидро боготворил маленькую девочку и более всего ценил время, проведенное вместе с ней. Он знал, что должен был обеспечить ее приданым. Но у него не было денег; все средства уходили на «Энциклопедию». Тогда он решил продать единственное ценное имущество – свою библиотеку. Екатерина услышала о его решении от друга Дидро, посла России во Франции и Голландии, князя Дмитрия Голицына. Дидро просил за все свои книги пятнадцать тысяч фунтов. Екатерина предложила шестнадцать тысяч, но поставила условие: книги должны были оставаться во владении Дидро до его смерти. «Было бы жестоко разлучать ученого с его книгами», – объяснила она. Таким образом, Дидро стал библиотекарем Екатерины, хотя ни он, ни его книги даже не покидали Парижа.
За его услуги Екатерина платила ему жалованье в тысячу фунтов в год. В последующий год, когда о жалованье забыли и не выплатили его, смущенная Екатерина послала ему пятьдесят тысяч – чтобы покрыть срок в пятьдесят лет, как объяснила она.
Покупка библиотеки Дидро императрицей приковала к ней внимание всей литературной Европы. Потрясенный Дидро написал своей благодетельнице: «Великая владычица, я лежу ниц у ваших ног, я протягиваю к вам руки, я заговорил бы с вами, но у меня не хватает духу, а мысли мои затуманены <…> О Екатерина, будьте уверены, что ваше влияние столь же сильно в Париже, как и в Санкт-Петербурге». Вольтер присоединился к нему: «Дидро, Д’Алембер и я <…> мы втроем построим ваш престол <…> Разве могли мы пятьдесят лет назад представить, что однажды русские будут так благородно вознаграждать парижскую добродетель, науку и философию, к которой так постыдно относятся на родине». Гримм добавил: «За тридцать лет труда Дидро так и не получил награды. Это позволило императрице России сделать любезность и оплатить долги Франции перед ним». Ответ Екатерины был следующим: «Никогда не думала, что покупка библиотеки Дидро принесет мне столько похвалы в мой адрес».
Без сомнения, за ее щедростью стояли далеко идущие планы. И ее расчет оправдался: Европа поверила, что на Востоке были не только снега и волки. Дидро взял на себя задачу подыскивать для нее таланты в области искусства и архитектуры. Его дом превратился в агентство по найму, где он работал от ее имени. Писатели, художники, ученые, архитекторы и инженеры стекались туда, чтобы получить назначение в Санкт-Петербург.
В 1773 году Дидро, который ненавидел путешествия и никогда прежде не покидал Франции, набрался решимости нанести визит в Россию, считая, что должен сделать это ради Екатерины. Ему было шестьдесят, он страдал от желудочных колик, сквозняков и боялся русской еды. Перспектива проехать через всю Европу и оказаться в стране, славившейся своей жестокостью и морозами, внушала ему страх, однако он чувствовал необходимость поблагодарить свою благодетельницу лично. В мае 1773 года он отправился в путь. Добравшись до Гааги, Дидро задержался там на три месяца, чтобы отдохнуть со своим другом, князем Дмитрием Голицыным.
С приближением осени философ приступил ко второму этапу своего путешествия. Кашляя и ёжась в почтовой карете, он надеялся добраться до пункта назначения до наступления холодов. К сожалению, когда он прибыл в российскую столицу 8 октября, там шел снег, и он слег в постель. На следующий день после приезда его разбудил звон колоколов и грохот пушек по случаю свадьбы девятнадцатилетнего наследника престола великого князя Павла и принцессы Вильгельмины Гессен-Дармштадтской. Дидро, равнодушный к пышным церемониям, избегал празднеств; эта склонность подкреплялась тем, что ему было нечего надеть, кроме простой черной одежды, а парик он потерял во время путешествия.
Екатерина тепло приняла издателя знаменитой «Энциклопедии». Человек, который предстал перед ней, обладал «высоким лбом, который выделялся на наполовину лысой голове, высоким и грустным, как будто при воспоминаниях о неисправимых ошибках или осознания нерушимости суеверий или что высокое рождение не избавляет от простоты». Императрицу и ее гостя проводили в Российскую Академию наук, а затем последовала серия бесед в ее личной гостиной. «Мосье Дидро, – сказала она ему при первой встрече, – вы видите эту дверь, через которую вошли? Она будет открыта для вас каждый день между тремя и пятью часами дня». Дидро был очарован ее простотой и долгими, задушевными встречами, которые проводились в абсолютно неформальной обстановке. Екатерина сидела на софе, иногда с шитьем в руках, а ее гость располагался в удобном кресле напротив. Дидро, чувствуя себя совершенно раскованным, все время говорил, возражал ей, кричал, жестикулировал и называл императрицу «моей доброй госпожой». Императрица смеялась над его энтузиазмом и простотой манер. Дидро брал ее за руки, тряс их, похлопывал ее по ногам, пытаясь отстоять свою точку зрения. «Ваш Дидро необыкновенный человек, – писала Екатерина мадам Жофрен. – После бесед с ним мои бедра покрываются синяками и становятся почти черными. Мне пришлось поставить между нами стол, чтобы защитить себя и мои члены».