Однако, могло статься, именно сии отношения с племянницами и явились причиной перемены к ней князя Потемкина? Ведь не был он таковым нетерпимым и вспыльчивым до их появления? Екатерина не ведала, что думать и что должно ею учиниться.
Князь Потемкин не считал свои похождения с племянницами чем-то сериозным, что могло ему мешать в отношении императрицы. Племянницы – сие нежто побочное, кое ему, как мужчине на данный момент необходимо. Не на всегда же, в конце концов, будут длиться таковые отношения! Рано или поздно, он обязан будет выдать своих родственниц замуж…
Тяжесть нового положения с Григорием Потемкиным весьма облегчил барон Фридрих Мельхиор Гримм. Он бесконечно много рассказывал о благословенной стране Италии, где был совсем недавно и обещал на сей раз подольше пожить в России, за ради встреч с императрицей, кою явно боготворил. В печальный день после ссоры с Потемкиным Екатерина беседовала с ним об Жан Жаке Руссо:
– Сей республиканец Жан Жак меня не перестает удивлять, – говорила императрица. – Все великие умы: и Вольтер и Дидерот и д’Аламбер, Мармонтель и другие – известные роялисты, а Руссо просто их ненавидит. Спрашивается: за что?
– Полагаю, не все зрят в корень в нашей жизни, Ваше Величество, – отвечал барон Гримм, – не все французские мыслители мыслят правильно.
– Я полагаю, что своими странными идеями он желает завоевать мильоны простых людей, дабы они носили его на руках.
– Я хорошо его знаю, вместе учились. Сей господин весьма раним и неуживчив.
– А то бы отчего пригласивший его к себе на жительство Фридрих Второй, вынужден был отправить его назад.
– Да, я слышал об их частых ссорах и даже скандалах.
– Вы ведаете, как страстно он изучает историю Польши и каким защитником поляков ее теперь себя представляет?
– Не слыхивал.
– Польские вельможи прилагают все силы дабы пригласить его к себе.
– Я слышал, его приглашал граф Орлов в Россию.
– Это было давно. Приглашал его младший Орлов, Владимир. Хорошо, однако, что тот не решился. Испугался, как и д’Аламбер нашего холодного климата. Пугливы господа французские философы.
Екатерина посмотрела на смутившегося барона.
– Вас оное, барон Мельхиор, не касается. Вам было за пятьдесят, когда я вас звала. В таковом возрасте, подлинно, не захочется новых перемен в сей изменчивой фортуне.
– Сказать правду, я весьма сожалею о своем отказе. Ваш верный друг в самом деле струсил, – он махнул рукой, с усмешкой на себя, – теперь об том нечего и говорить.
– А как мне сие весьма жаль, барон! Весьма жаль! – Екатерина бросила на него такой пронзительный взгляд, что тот, опечаленный, опустил глаза.
– Так вот, между прочим, – продолжила императрица, – сей Владимир Орлов спустя некоторое время встретился с ним во Франции, и они подружились. Руссо полюбил нашего красавца Владимира и часто приглашал к себе. Орлов в восторге от него. А я все также не приемлю его «Эмиля».
– И мне представляется, что почти все воспитательные приемы, изображенные сим философам, совсем не те, которыми надобно руководствоваться.
– Боже упаси! Я никогда не подвергла бы никого, тем паче, собственных детей, сумнительным и недоказанным опытам подобного воспитания.
– Ваше Величество, я не устаю восхищаться вашим благоразумием и мудростью, – с улыбкой молвил барон Гримм. Екатерина одарила его ответной улыбкой.
– Знаете, уважаемый барон, меня возмутило и его, не так давно высказанная мысль, якобы реформы Петра Великого были слишком крутыми. Не ведая того, он пророчит худое будущее всей России.
Екатерина сделала паузу, выжидающе глядя на барона. Тот пожал плечами.
– Ну, что сказать, Екатерина Алексеевна? Странное пророчество! Не подобает так высказываться сериозному ученому.
– Одно могу сказать, любезный барон, я приложу все возможное тщание, чтобы его предсказанию не суждено было сбыться, уж поверьте мне!
Гримм почтительно шаркнул ногой.
– Не сумлеваюсь, Ваше Императорское Величество
Екатерина сама позволила графу Потемкину испробовать, что есть такое власть и слава, сама вовлекла и в политические интриги, поелику последствия не замедлили сказаться: исчезли прежние нежные отношения промеж жены и любящего мужа. Точнее, все оное оставалось, но гордость обоих, упрямство и непредсказуемость Потемкина привели их отношения почти к полному разрыву. При этом Светлейший князь никак не мог поверить, что та, которая его боготворила, обожала и бесконечно любила, теперь более не в его власти. Мало того, у нее теперь ни рыба ни мясо – Завадовский!
Испытывая ее терпение, он намеренно не появлялся в ее покоях, проходя мимо, делал вид, что не замечает ее. Ко всему, он заявил своему окружению, что едет в Новгород с ревизией тамошних войск. Пусть обеспокоится! А коли и оное не подействует на нее и не отставит Завадовского, то он пригрозит, что уйдет к казакам, или в монастырь. Не инако!
Но императрица молчала. Потемкин уж отчаялся ждать, даже подумал, что она в неведении о его намеченной поездке. Однако, в канун его отъезда Екатерина, устав от его подобных выходок, еле сдерживая себя, окликнула его:
– Князь Григорий Александрович, прошу вас зайти ко мне в кабинет, у меня к вам важное дело.
Голос ее модулировал так, что, хотя он не сорвался, не задрожал, но Светлейший князь почувствовал некую угрозу. Он вяло подошел, поцеловал руку. Отпустив всех, Екатерина пригласила его сесть в кресло напротив нее.
– Григорий Александрович, – сказала она, и глаза ее наполнились слезами. Она ненадолго замолчала, сделав над собой усилие, чтоб удержать слезы. Потемкин сидел, опустив голову, когда наступила пауза, поднял глаза, но Екатерина уже успела промокнуть слезы. Судорожно сглотнув, она продолжила:
– Григорий Александрович, ведомо тебе, чаю, что нам давно надобно жить спокойно, уступая друг другу. Но у нас ничего не получается.
Потемкин молчал.
– Ты мучаешь меня несносным обхождением, а я хочу ласки, а не глупой холодности с глупой хандрой.
– Что-то ты стала весьма гневлива последнее время, – пробурчал Потемкин. Екатерина, отвернувшись, продолжала выговаривать, довольно гневливым тоном, наболевшее:
– Дорого ли тебе стоит обходиться со мной с вниманием и лаской? Но нет, тебе хочется мучить меня!
Потемкин жалостливо покосился на нее, но тут же сделал лицо безразличным. Он давно ждал вспышки и отповеди такого рода. Все два года она проявляла истинное ангельское терпение, и он все более и более хотел своими выходками проверить степень ее терпения, коя могла выдержать таковое обращение токмо на почве большой любви. Он играл ее чувствами и все ждал, когда же, заигравшись, получит пощечину, али что-то подобное. Шея его покраснела, а лицо покрылось пятнами. Почувствовав нешутошное горение, он исподлобья глянул в висящее рядом на стене, зеркало и ужаснулся. Как раз и Екатерина, повернувшись, глянула на него. Он быстро опустил голову. Почувствовав, как кровь отхлынула и теперь он бледнеет, он, прочищая горло, подняв голову, прохрипел:
– А думаешь, меня не тяготит роль фаворита и вся сия скушная придворная жизнь?
Екатерина окинула его укоризненным взглядом.
– Князь, сам ведаешь, мы не из-за любви ссоримся, а из-за власти.
Князь прекрасно понимал, что ее слова – истинная правда, но он в крайнем раздражении, возразил:
– Ты хочешь все время иметь меня рядом и покровительствовать мне, мужчине. Каково это подчиняться тебе, когда ты моя жена!
Теперь Екатерина опустила голову. Руки безжизненно сложила на поручнях кресла.
Потемкин смотрел на нее. Сердце стучало, виски набухли и колотили, отдаваясь во все уголки мозга. Понимал, что как не любили они друг друга, его вздорный характер все испортит, естьли и вовсе не загубит.
Отвернувшись, он медленно, с каменным лицом, одними губами произнес:
– Стало быть, разговор у нас пустой. Пока ты капризничаешь, я буду осматривать войска в Новгородской губернии. Пока буду учинять инспекцию, ты все обдумай и, чаю, изволишь перемениться ко мне, тому, кто тебя любит, кто за тебя и в огонь и воду!
Екатерина, не глядя ему в лицо, ответствовала:
– Удачной вам поездки, князь Григорий Александрович.
Потемкин резко встал, едва коснулся ее руки и в одно мгновенье исчез за дверью, на удивление, не хлопнув дверью. Екатерина не имела сил даже посмотреть ему вслед. Выпив стакан воды, приходя в себя, она долго еще сидела неподвижно, размышляя об их отношениях. Она знала одно: они должны установить некий союз на новых основаниях, которая предполагала бы свободу друг от друга, но сохранила бы главное – дружественные отношения, которые бы поддерживали друг друга, понеже князь был необходим для ее ума, и он все еще имел власть над ее сердцем. Князь тот человек, коий способен управлять армией и принимать твердые решения. Он, пожалуй, единственный подданный, верность которого ей, как императрице, она считает твердой и неподкупной. К тому же, едино он пользуется чрезвычайным влиянием не токмо при дворе, но и во всей империи. И с оным не поспоришь!
Потемкин не ожидал, что выведенная из всякого терпения императрица Екатерина Алексеевна вызовет его на тяжелый для обоих разговор, который он хотел избежать, но оказалось, терпение императрицы вконец иссякло. Оно оказалось отнюдь не бесконечным. Обиженный, он выпалил давно приготовленную угрозу уехать, уверенный, что она не позволит ему оставить двор, и не поверил своим ушам, когда Екатерина легко согласилась на его отъезд. Стало быть, чувства ее угасли, стало быть, ему надобно скорее уехать, исчезнуть.
Решение Потемкина ехать с инспекцией войск в Новгородскую губернию императрицу не ложно пугало, но она предчувствовала, что сие – к лучшему: никуда он не денется, приедет и все наладится. Но, зная его неуступчивый, упрямый характер, она боялась, что Григорий уедет, не попрощавшись, а стало быть, может статься, он может вообще разорвать с ней всякие отношения и, как грозился, к примеру, уйти в монастырь, с него могло всякое статься. Она попросила Безбородку изведать, когда граф Потемкин отъезжает в Новгород. Через час она уже знала, что князь отбывает наутро в шесть утра. Стало быть, дело движется к вечеру, а он даже и не думает появиться попрощаться. Под ложечкой у нее засосало. Колико времени она его не увидит? Быстро сев за стол, она написала: