– Стало быть, он вам здесь необходим, – паки уточнила императрица, довольно бесцеремонно оглядывая своего секретаря, остановив свой взгляд на его, как всегда, слегка спущенных чулках.
– Стало быть, так, Ваше Величество, – подтвердил Безбородко, смирно и неуклюже вытягиваясь перед государыней, понимая, куда направлены глаза императрицы.
– Что ж, пусть возвращается на ту же должность, Александр Андреевич. Ведь и мудрому человеку совет требуется, тем паче, что он ваш друг, – изволила милостиво уступить его просьбе императрица.
Безбородко суетливо стал прибирать на столе, зашелестев бумагами. Со стола полетели перья и карандаши.
Восьмого августа Завадовский паки был в столице. Желая узнать последние придворные новости, он сразу обратился к камердинеру Захару Зотову и Марии Саввишне. Те не поскупились, все рассказали любезному бывшему фавориту. Зотов в крайней печали поведал, как однажды князь Потемкин, рассердившись и хлопнув, по своему обыкновению дверью, ушел.
– Чуть было дверь с петель не сорвалась, – хмуро заметил камердинер. – Бедная государыня Екатерина Алексеевна, заплакала.
– Ах, паршивец! – покачал головой Петр Васильевич, гневно собрав на переносице брови. – И дальше как? Как наша государыня? Все плакали?
– Я прибирал в комнате, а она мне говорит: «Посмотри, Захар, как он там, что он делает?» Я и пошел в покои князя. Тот ходил из угла в угол. Увидев меня, спросил: «Как она? Плачет?»
– Изверг! Еще и спрашивает! – возмутилась Мария Саввишна.
– Я ему говорю, дескать, плачет, неужели ему не жалко ее? Ведь она будет не здорова.
Зотов расстроено покачал головой.
– И что же сей господин ответствовал тебе? – взволвнованно вопрошал Завадовский.
– Что? Потемкина лицо показало недовольство: «Пусть, – сказал он с досадой, – пусть ревет!» Сказав оное, вышел вон. По направлению шагов я определил, что пошел к ней.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – пробормотала Саввишна и тут же поведала Завадовскому, что Потемкин позволяет себе быть совершенно невнимательным к государыне.
– Первого августа сего года, – сетовала она, – наша карета оказалась впереди крестного хода на празднике «Происхождение честных древ Животворящего Креста Господня». Императрица рассердилась и выговорила Потемкину свое неудовольствие.
Завадовский испуганно расширил глаза:
– И что же?
– Что-что? – ответила бесстрастно Саввишна, – разобиженный граф Григорий не появился на большом воскресном обеде на следующий день. Голубушка Екатерина Алексеевна исстрадалась вся, что среди приглашенных на обед его не оказалось, хотя все ожидали его.
Завадовского, вестимо, волновало – стоящий ли у императрицы новый любимец, но задать вопрос об том не решился. Исходя из всех подобных рассказов, у Петра Васильевича, забрезжила надежда, что Екатерина захочет вернуть его на прежнее место фаворита, но следующие встречи с ней и холодное отношение императрицы, быстро охладили его несбыточные мечты.
Десятого сентября, в ненастный осенний день, красавец Зимний дворец, наконец, угомонился. Ночь вступила в свои права, все спали, окроме, вестимо, гвардии стоящей на страже на своих постах. Погода способствовала хорошему сну: целый день дул ветер и шел проливной дождь, барометр упал до тридцати градусов. Уставшая Екатерина, едва коснувшись подушки, заснула глубоким сном. Вдруг, среди ночи, услышала истошный крик Марии Саввишны:
– Вставайте скорее! – кричала она. – Государыня, голубушка, Боже мой, какое несчастие!
Екатерина сразу же поняла: произошло особливое неприятное событие. Она сей же час дернула звонок, встала и, подойдя к окну, увидела, что во дворе люди по пояс в воде. Вбежал дежурный и сообщил о наводнении. Вода подступила к ступенькам дворца. Екатерина подошла к окнам, выходящим, на набережную Невы, и пред нею предстала бушующая река, растекшаяся бескрайним морем. Волны бешено били в стены дворца, как бы вздрагивающего от их ударов и от сильного ветра. Множество судов, сорвавшихся с якорей, сталкивались друг с другом и со скрипом и треском разбивались. Вбежавшие фрейлины жались друг другу и с ужасом наблюдали водную стихию. Перекусихина и Протасова скоро помогли государыне одеться и теперь неотступно бегали рядом с императрицей, коя токмо и успевала отдавать распоряжения. Одним из первых было – снять часовых в нижних этажах и подвалах, иначе они могли утонуть. Ветер, дующий с неуемной силою, поднимал волны, заливая все вокруг и, казалось, еще мгновение, и все будет снесено с лица земли. Продолжалось оное всю ночь. Перед глазами стояла вода, вода и паки вода, которая поднялась на десять футов и семь дюймов и залила почти весь город.
Когда она начала спадать, Екатерина в сопровождении генерал-полицмейстера Чичерина, Потемкина, Зорича и адъютантов на лодке поплыла по местам бедствия. Набережная была завалена разбитыми судами, все мосты сломаны, погибло много скота, благодаря людской смекалке и расторопности многие завели свой скот, в том числе и лошадей, в свои дома и тем спасли их. По улицам люди плавали на лодках. Погибло или повредилось много товаров на кораблях. На следующий день императрица со свитой объехали город. Смотреть на все последствия бедствия было тяжело.
За два дня до этого была сильная буря, погубившая много деревьев в садах, особливо Летний и, заваленная обломками, Галерная набережная. Из разбитых деревянных судов образовались громадные плавающие и сброшенные на берег кучи бревен и досок, которые растаскивались простым людом и тут же продавались. Дрова продавались в два раза дешевле за сажень, обыкновенно стоившие полтора рубля. Красивая Миллионная улица во многих местах была разбита. На ней стояли большие парусные суда, перекинутые водою через парапет. Набережная перед самым Зимним дворцом тоже была завалена судами и бревнами. Императрица не спала всю ночь, стараясь помочь уменьшить бедственное положение. Однако, забыли про заключенных в крепости, вследствие чего погибло около двух тысяч преступников. Негодованию и огорчению Екатерины не было предела.
Екатерина вызвала генерал-полицмейстера Чичерина и, метая громы и молнии, отчитала верного своего слугу, многое сделавшего для столицы. Она обвиняла его в гибели людей, приписав последствия наводнения нераспорядительности полиции. Одеревеневший от вида разъяренной государыни, коя явно была не в себе, смертельно побледневший генерал, был отпущен, но дома он получил апоплексический удар, едва не стоивший ему жизни. Несколько раз императрица посылала слугу справляться о его здоровье. В крайнем раздражении Екатерина разговаривала с Львом Нарышкиным резким голосом:
– Как Лев Александрович вы нашли свое поместье?
Последовал короткий трагикомический смешок обер-шталмейстера. Нарочито медленно застегивая на рукаве золотую с рубином пуговицу, он молвил:
– Мой управляющий, Прошка, доложил, что наши загородные дома, Ваше Императорское Величество, начисто снесены водою.
Екатерина хлопнула ладонью об стол. Семен Зорич, выглядывая в окно, удрученно заметил:
– Да, наделало бед сие страшное наводнение!
Гофмаршал князь Федор Барятински, стоя у соседнего окна, тоже наблюдал за уборкой на дворцовой площади.
– Не токмо наше поместье пострадало, – сообщил он между прочим, – мой управляющий донес, что снесены такожде дома Чичерина, Головиных, разрушены все коломенские дома. Яхта герцогини Кингстон стала на мель. Кругом лежат трупы погибших.
Екатерина передернула плечами. Лицо ее покраснело. Брызнули слезы. Она, раздраженно смахнув их, с горечью промолвила:
– Бедные люди! За что ж таковое наказание?!
– Сказывают, – продолжал князь Барятински, – посреди одной улицы в Коломне стоит большое, трехмачтовое судно, а еще одно судно, невредимо перенесенное водою через лес, находится теперь в поле.
– Бог мой, какая напасть! – как будто сам себе говорил Семен Гаврилович, истово и красиво крестясь.
– Сказывают, когда вода ушла, – Ваше Величество, – поведал граф Нарышкин, сделав сериозное лицо, – пассажиры сошли с корабля прямо на травку.
Государыня кивнула, неохотно резюмировав:
– Как в сказочной трагикомической опере.
Она обратилась к Безбородке:
– Посылали к Чичерину? Каково его самочувствие?
– Лекари сказывают, генерал-полицмейстеру полегчало.
Записки императрицы:
Во время стихийного бедствия десятого сентября погибло около полутора тысяч человек. Юго-западный ветер, дувший с небывалой силою, поднял воды залива и реки примерно на одиннадцать футов выше обыкновенного уровня. Наводнению предшествовало падение барометра до тридцати градусов. Были приняты меры для оказания помощи пострадавшим при наводнении и устранения его последствий. Теперь я повелела учреждить знаки и сигналы, подаваемые при наводнениях. Составлен план города с обозначением мест, затопляемых при наводнениях. Много говорят о достойном поведении капитана яхты герцогини Кингстон. В виду общественного бедствия издан приказ запретить спектакли и всяческие другие увеселения. Теперь совсем не до веселья, тем паче, что совсем занемог генерал-полицмейстер. Приготовила приказ об увольнении Николая Ивановича Чичерина от сей должности.
Осень увядала буйным цветом. Кроны деревьев пустели, но были еще хороши: красные, бордовые, желтые листья, плавно облетая ветви, летели на прохожих, оседая на сырой земле. Погода тридцатого сентября, в день рождения князя Потемкина установилась отменная.
В тот день императрица в карете с фрейлинами – племянницами Светлейшего князя Потемкина и графиней Брюс, отправилась к нему в дом у Аничкова моста. Прибыли они пораньше, дабы успеть осмотреть убранство дома до прибытия гостей. Князь с удовольствием показал чуть ли не все комнаты. После осмотра начался праздничный обед, на котором присутствовали фельдмаршал Александр Голицын, Григорий Орлов, Иван Бецкой, фельдмаршал Захар Чернышев и его брат Иван Чернышев, Иван Елагин, Николай Репнин, Павел Потемкин, Евграф Чертков, три фрейлины Александра, Варвара и Екатерина Энгельгардт, Иван Салтыков, Лев Нарышкин, Семен Зорич. На празднике не было едино Никиты Панина, человека, коего приглашали везде, но не у Потемкина.