Княгиня Екатерина Романовна, желая узреть реакцию окружающих, быстро оглядела двойной ряд склоненных пред императрицей придворных. Ея Величество воссела на трон, сзади нее встали обер-шталмейстер Лев Нарышкин и обер-шенк Александр Нарышкин. Фельдмаршал граф Румянцев, генерал-аншеф князь Потемкин и генерал-адъютант Ланской находились около императрицы. Засим, все склоненные дамы и кавалеры выпрямились и обратили взоры в сторону татарской делегации. Их глава, трижды глубоко поклонившись, зачитал бумагу об отказе Шагин Гирея от власти и о просьбе принять их в состав России. Екатерина в ответ на их обращение, изволила дать обещание выполнить их просьбу. Мягкое и приветливое обращение императрицы такожде произвело чрезвычайно благотворное впечатление на крымчан. Сбившись около своего руководителя, они весьма тихо принялись что-то обсуждать. Придворные и гости направились к императрице Екатерине Алексеевне на целование руки. Княгиня с сыном и Гаррисом оказались среди первых, кто подошел к ней. Императрица милостиво им кивнула. Пока все подходили, государыня через их головы немного поговорила с бароном фон Ассенааром, потом повернулась в их сторону и обратилась к Кобенцелю.
Дашкова не спускала с нее глаз, примечая, что Екатерина держалась с большим достоинством, и, как всегда, весьма прямо. Невысокого роста, она казалось высокой и статной. Дашкова видела, что за последние годы императрица не сильно изменилась. Все те же большие голубые глаза, прямой греческий нос, чуть удлиненный подбородок, высокий лоб. Прическу теперь императрица носила другую: волосы она припускала на виски, и сие ей было к лицу. Что изменилось в ней? Стала округлее, грудь стала выше и полнее. Екатерина была все еще привлекательна. В чертах ее лица лежала печать не молодой, но благородной красоты. Ее взгляд выражал толико же достоинства и величия, колико милосердия и снисхождения.
Дашкова внимательно разглядывала совершенно прямое, в пол, платье императрицы, которое тянулось от груди до ног. Рукава, по-видимому, дабы скрыть их полноту, были сделаны в виде многих мелких складок, кои шире у плеч и сужались у кистей рук. Сверху платья была накинута легкая туника без рукавов другого цвета, но в тон с платьем, кое было шито из легкой материи, серебряного цвета и тоже заткано узорным серебром. На высокую прическу, сзади из заплетенных кос, водружена небольшая брильянтовая корона. На груди красивая подвеска, покрытая алмазами. Возле оного украшения были видны две орденские ленты, перекинутые через плечо и связанные бантом у бедра. Андреевская лента прикрывала другую так, что нижняя лишь немного видна. Верхняя, светло-голубая, почти в руку шириною перекрывает нижнюю, оранжево-желтую ленту с черными полосами. Две звезды украшали ее шею и грудь, понеже она гроссмейстер обоих орденов.
Княгиня обратила внимание, что благодаря искусной кройке одежды ее полная грудь не бросалась в глаза. Широкая талия, благодаря искусно скроенному платью, весьма удачно скрыта.
Дашкова поймала себя на том, что волнуется, как девочка перед экзаменом. Улыбка ее застыла на лице, и она восторженно, как когда-то, в свои осьмнадцать лет, смотрела на императрицу. Наконец, государыня паки удостоила и ее теплым взглядом.
– Рада вас видеть, княгиня Екатерина Романовна! Здоровы ли вы и ваше семейство?
Дашкова присела в поклоне:
– Благодарствую, государыня Екатерина Алексеевна! Все мы здоровы.
– Весьма рада! Чаю, увидеть вас и вашего сына, – молвила она, окинув его приятнейшей улыбкой, – у себя в ближайшие дни, княгиня.
– С превеликим удовольствием, Ваше Императорское Величество! – паки присела в поклоне княгиня. Павел Михайлович такожде сделал глубокий поклон. Императрица уже отвела от них глаза и обратилась к маркизу де Вернаку. Довольная, Дашкова радостно наблюдала за дальнейшей сценой. Заметив, что барон Кобенцель незаметно наблюдает за ней самой, она встала так, дабы он не видел выражения ее лица. Ей было не до него. Дашкова любовалась снисхождением и вежливостью, с которой императрица говорила с де Вернаком. Свита императрицы, перешла в соседнюю комнату. Токмо закончилось целование руки, Екатерина изволила поклониться и, в сопровождении графа Румянцева и Ланского, перешла в смежную комнату. Князь Потемкин, подошедши к главе татарской делегации, пригласил пройти с ним туда же.
Дашкова незаметно для себя, сдерживавшая собственное дыхание, наконец, свободно вздохнула.
– Ну, как тебе наша государыня? – обратилась она к сыну.
– Весьма впечатлительно! – ответствовал тот и шумно выдохнул. – Не пройти ли нам тоже в ту комнату, – предложил он, показывая глазами направление и, не дожидаясь матери, пошел к открытому дверному проему, туда, где слышался голос государыни.
Записки императрицы:
Генерал Мелиссино, как докладывал мне граф Лев Нарышкин, готовит французского аббата в его масонскую ложу, дабы посвятить его в седьмую степень. Знаю оного аббата – пренеприятнейший человек. А Мелиссино каков! Масон!
На следующий день Дашкова была осчастливлена аудиенцией у императрицы. На расспросы государыни об ее пятилетнем отсутствии, она поведала, что из них три года провела в Шотландии, и, дабы не оставлять сына, совершала лишь небольшие поездки в окрестной местности.
– То время, Ваше Величество, было самым веселым периодом в моей жизни.
Императрица смотрела на нее доброжелательным взглядом.
– Расскажите подробнее, княгиня, – попросила она.
– Я была окружена приятными мне людьми и часто принимала у себя лучших профессоров Эдинбургского университета. Ну, а засим, мой сын, выдержав экзамены, получил степень магистра, и мы переехали в Дублин. Потом, осмотрев некоторые города Ирландии, приехали в Лондон, где были представлены королевской фамилии, посетили важнейшие города Бельгии, Голландии, представлены были принцу Оранскому, и, наконец, прибыли в Париж.
– Как Его Величество, аглицкий король Георг?
Княгиня поняла, что императрице хотелось узнать из первых уст, верны ли слухи о ненормальности короля.
– С заметными странностями, Ваше Величество. Величия там я не заприметила.
Екатерина недоверчиво улыбнулась, однако молвила:
– Знаю ваш, княгиня, наметанный глаз, от вас ничего не скроешь.
Дашкова польщено улыбнулась. Императрица продолжила расспросы:
– Ну, и как же Париж? Великолепен?
– Версаль великолепен, государыня-матушка. Я была представлена королеве Марии Антуанетте и возобновила свое знакомство с Дидеротом, г-жой Неккер, виделась и с Рюльером.
Екатерина сразу нахмурилась, понеже сей Рюльер, бывший секретарь при Французском посольстве, написал книгу с многими пакостями о России.
– Но, Ваше Величество, я не захотела знакомиться с ним, понеже господин Дени Дидерот предупредил меня, что он за человек.
Взгляд Екатерины паки посветлел.
– Мне приятно, княгиня Екатерина Романовна, что везде, как мне докладывали, где бы не находились, вы высоко отзывались о вашей императрице и вашем отечестве.
Княгиня с гордостью сдержанно поклонилась. Ей не терпелось досказать свою историю.
– Последней страной, Ваше Величество, куда нас привело наше любопытство в марте восьмидесятого года стала солнечная Италия, – гордо рассказывала она. – Мой сын, князь Павел Дашков, имел позволение осматривать во всех подробностях все укрепления и другие военные сооружения, лежавшие на нашем пути. Мы посетили около пятнадцати городов и доехали до Рима. Мы представлялась при всех дворах, через резиденции которых приходилось проезжать, представлялись и Папе Римскому.
Екатерина усмехнулась:
– Ну, да! Как же могло статься – пропустить Папу!
Дашкова чуть смутилась. Но пошла дальше.
– В заключение, Ваше Императорское Величество мы побывали на развалинах Помпеи. Скажу вам, весьма впечатляющее зрелище!
Дашкова так живописала сей город, что Екатерина позавидовала ей и пожалела, что не имеет возможности выехать за границу: оставить свою империю хоть на один день не представлялось ей осуществимым.
– Да, княгиня. Изучая развалины Помпеи, вы нашли время написать мне о сыне, дабы он был принят в русскую военную службу на условиях, сколь возможно льготных. И оное вам уже дано, княгиня. Мне понравились описания и планы, посещаемые вами замечательных благотворительных учреждений. Мыслю, и у нас можливо будет таковые основать.
Она окинула Дашкову благосклонным взглядом:
– Я слышала вы и у императора Иосифа были на приеме?
– Была, – с гордостью ответствовала княгиня, – и познакомилась с высокомерным графом Кауницем. Император хорош собой и весьма любезен, не то, что Кауниц, которому пришлось сбавить свой тон в разговоре со мной.
– Не сумлеваюсь, княгиня. Вы любого поставите на место, – заметила государыня Екатерина с едва заметным сарказмом.
Повисла небольшая пауза.
– Вы приехали сим летом. Не собираетесь более путешествовать?
– Нет, Всемилостивейшая государыня, более таких планов не держу.
– Вот и прекрасно, княгиня! Думаю, мы с вами вскорости встретимся. У меня есть на вас некоторые планы. Кстати, я знаю, вы вступили в «Вольное российское собрание при Московском университете» колико лет назад, а статьи «Письмо к другу» и «утешествие одной российской знатной госпожи по некоторым английским провинциям», догадываюсь, написаны вами?
Дашкова смущенно кивнула.
– Весьма интересно пишете, княгиня, весьма! – молвила императрица, и подала ей руку.
Завершив с примерной благосклонностью беседу, императрица Екатерина Алексеевна распрощалась с княгиней. На сей раз они разошлись довольные друг другом.
Узнав о возвращении Екатерины Романовны Дашковой в родные пенаты, императрица положила использовать ее организаторский талант, назначив директором Петербургской Академии наук. Сей пост был весьма достойным и важным: дабы руководить ученым людом нужен был глаз да глаз! А он-то и был у сей железной дамы. Въедливость, пристрастность, ум, знания Екатерины Романовны не дадут чиновникам и ученым дремать. Опричь того, Екатерина Алексеевна желала показать всему миру, что в России и слабый пол имеет высокое образование, чем не могла похвастаться Европа.