Ее внучка сидела, печально склонив белокурую головку. Екатерина порывисто обняла и поцеловала ее.
— Подожди, милая, печаль твоя уйдет, — ласково увещевала она ее. — В этом мире надобно быть сильным. Ты ведь ведаешь: «буря токмо рощу валит, а кусты к земле гнёт». Мы с тобой можем и согнуться, но не сломаться. Ты ведь на меня характером похожа, радость моя.
Екатерина паки крепко обняла внучку. Так они и сидели в обнимку некоторое время, пока не вошла Перекусихина.
Екатерина и сама не заметила, что, задетое ее самолюбие в бессчастный день, ожидаемой помолвки внучки со Шведским королем, сериозно подточил ее здоровье, и возбудило в душе разноречивые мысли. К тому же, испытав крайне неприятные ощущения, связанные с ударом, она поняла, что сие, в ее возрасте, может повториться, и тогда возможен полный паралич, или даже смерть. Поелику, в связи с оными сложившимися обстоятельствами, Екатерина положила, не медля, продумать еще раз свои намерения относительно изменения порядка престолонаследия с тем, дабы после нее на престол взошел ее внук Александр.
Записки императрицы:
Павел Петрович демонстрирует свою неприязнь ко мне, мыслю, из-за неудавшейся помолвки Александры.
Великому Князю Константину Павловичу пожалован Мраморный дворец, выкупленный у Орловых.
Государыня Екатерина Алексеевна готовилась всенародно объявить свое решение о престолонаследии. «Alea est jacta. Cui bono? — жребий брошен, но кому на пользу?» Тайна из Зимнего дворца давно уже проникла в общество, и все знали, кого Екатерина желала видеть своим преемником. В Петербурге начали распространяться слухи, что в конце ноября, в день тезоименитства императрицы, а по другим известиям — в Новый 1797 год, последуют важные перемены. Екатерина была занята подготовкой манифеста о назначении Великого князя Александра наследником престола, коий был подписан государственными сановниками: графами Безбородкой, Суворовым, Чернышевым, князем Зубовым и митрополитом Гавриилом.
С отбытием юного Шведского короля, императрица, оправившись от удара, в середине сентября имела разговор с Его Высочеством Александром и, впервые, вручив ему все документы, необходимые для объявления его наследником престола, откровенно объявила свое желание передать ему трон. Она не знала, как отнесется к оному разговору ее девятнадцатилетний внук, но чаяла, что они поймут друг друга. Она не ведала, что Александр Павлович, не занятый ничем, ведший праздную жизнь, весьма сблизился с князем Адамом Чарторыйским. Изливая ему душу, он искренне доверял свои мысли единственно ему. Не знала Екатерина, что, с некоторых пор, внук не разделяет ее способ управления государством. Не догадывалась, что Александр, отнюдь не оправдывает политики и поведения своей царственной бабушки. Не ведала, что он симпатизирует Польше, и, что Тадеуш Костюшко в его глазах, есть доблестный воин и великий человек.
Все оное знал князь Адам Чарторыйский, коего весьма поражали сии признания Великого князя, и, естественно, воодушевляли его мечты, что в обозримом будущем его любимая Польша вернет себе свободу.
Когда императрица Екатерина сообщила внуку о своем желании видеть его своим прямым наследником, она не увидела радостного озарения на лице Александра. Он молчал. Qui tacet, consentire videtur? Молчание — знак согласия? Екатерина, ожидая его реакции, наблюдала за ним. Великий князь, чуть помедлив, ответил, что будет счастлив стать ее наследником. Подойдя к ее руке и приложившись, он двигался как-то замедленно, в явном замешательстве. Екатерина отнесла сие к тому, что сей сериознейший разговор был слишком неожиданным для него.
— Рад ли ты, Александр Павлович, моему решению? — ласково обратилась к нему Екатерина, не спуская с него глаз. — Изволь ответствовать мне без обиняков, мой мальчик! Я прииму любой твой ответ.
Александр, как естьли бы очнулся от своих мыслей, виновато улыбнувшись, кротко ответствовал:
— Вестимо, я рад, государыня-бабушка! Как может статься инако? Обещаю: любящий внук тебя не подведет!
Екатерина подошла к нему и обняла. Крепкое ответное объятие было заверением его любви и преданности. Он ушел с бумагами, дабы внимательно прочесть их. Екатерина беспокойно прошлась по комнате. Ее Александр не всегда был откровенен даже с ней. Она понимала, что ее умному внуку пришлось стать скрытным из-за непримиримости между нею и его отцом. Сожалительно, но вот они — издержки ее нелюбви к собственному сыну!
— «Haberne regnum casus est, virtus dare» — сказала она ему, уже в дверях кабинета. Александр согласно кивнул.
Получив пакет документов, и прочитав их у себя дома с аттенцией, Великий князь Александр, быв в гораздой растерянности, обратился за советом к своему верному дядьке Протасову. Прямой и честный Протасов изрек коротко и ясно:
— Надобно обо всем доложить Его Императорскому Высочеству, батюшке вашему.
И Александр, не желавший изменять своим юношеским мечтам и обещанию Лагарпу — чтить отцовское право на престол, попросил Протасова помочь ему сообщить Великому князю о предложении императрицы.
Что же мог предпринять Великик князь Павел Петрович? Он потребовал от своих сыновей присягнуть ему на верность, взяв с них слово, сохранить сам факт присяги в тайне. Сыну же посоветовал письменно заверить Екатерину, что во всем согласен с ней. Великий князь Александр понимал, что проявляет тем самым двуличие, но, как избежать сего, он придумать не смог. Через день государыня Екатерина Алексеевна получила от него письмо:
«Ваше Императорское Величество!
Я никогда не буду в состоянии достаточно выразить свою благодарность за то доверие, которым Ваше Величество соблаговолили почтить меня, и за ту доброту, с которой изволили дать собственноручное пояснение к остальным бумагам. Я надеюсь, что Ваше Величество убедитесь, по усердию моему заслужить неоцененное благоволение ваше, что я вполне чувствую все значение оказанной милости. Действительно, даже своей кровью я не в состоянии отплатить за все то, что вы соблаговолили уже и еще желаете сделать для меня.
Эти бумаги с полною очевидностью подтверждают все соображения, которые Вашему Величеству благоугодно было недавно сообщить мне, и которые, если мне позволено будет высказать это, как нельзя более справедливы.
Еще раз повергая к стопам Вашего Императорского Величества чувства моей живейшей благодарности, осмеливаюсь быть с глубочайшим благоговением и самою неизменною преданностью,
Вашего Императорского Величества,
всенижайший, всепокорнейший
подданный и внук
Александр.
24-го сентября 1796 года»
Токмо теперь, по прочтении письма, Екатерина, наконец, успокоилась: стало быть, зря ее терзали сумнения, что внук ее не хочет обойти отца. Однако, она все-таки не была уверенна в его искренности: до нее доходили слухи, о желании Александра, якобы, уклониться от восхождения на трон, что он не рожден для высокого сана, который предопределен ему в будущем. Якобы он писал своему любимому Лагарпу, что он будет счастлив просто уехать со своей женой в Америку, дабы не помешать царствовать отцу. Якобы он охотно уступит свое звание за ферму подле фермы своего воспитателя.
Екатерина чувствовала, что такие сентенции возможны со стороны ее внука, однако положила не обращать на то внимание: что не скажет молодая чистая душа, когда она еще так не опытна и глупа! Не завтра же Александру надобно будет взойти на трон!
Le temps, est un grand maitre! И она сама еще в силе. Есть еще время, за которое он успеет возмужать, понять всю ответственность своего происхождения, такожде, как понять нежелание бабки видеть на троне его отца и, конечно же, взойти на престол и порадеть за родное Отечество. Она ругала себя, что после женитьбы, Великий князь был предоставлен сам себе, вместо того, чтобы упражняться каковым-нибудь не пустяшным делом. Был единый случай, когда, она, тщась заинтересовать военными делами, предложила ему поехать вместе с генералом Кутузовым к финским границам, но Александр не обнаружил никакого рвения на то. Она же, любя его, и, не желая делать что-либо противу его воли, не стала настаивать. В результате, он и его брат ездят верхом в Павловск, где они оба были командирами части «потешных» войск Павла Петровича. Теперь у них было занятие, придававшее им значение, льстившая их самолюбию и удовлетворявшее их юношеское устремление к активной жизни. Екатерина была весьма недовольна собой, что не сумела ни овладеть воображением своих внуков касательно каких либо государственных прожектов, ни занять их достойными упражнениями, ни разнообразить их время, а их отцу оное весьма удалось.
Записки императрицы:
Долго собеседовала с Великим князем Александром Павловичем.
В ночь, после разговора с Александром, императрице приснился странный сон. Вечером вместе с князем Платоном она улеглась в обычное время. Когда он удалился в свои покои, Екатерина не могла заснуть еще с полчаса. Стараясь отогнать все мысли запрудившие ее голову, она как будто задремала. Вдруг она услышала каковые-то звуки, шаги, восклицания и, открыв глаза, как оказалось, тоже во сне, позвонила прислуге. Появилась Мария Саввишна с Анной Степановной, кои, дрожа, сообщили ей, что в тронном зале с зажженной свечей ходит какая-то женщина, весьма похожая на нее. В удивлении, Екатерина приказала наскоро одеть себя и вместе с ними отправилась в зал. И действительно, на троне сидела женщина, ее двойник. Екатерина почувствовала, как подкашиваются ее ноги, и, успев выкрикнуть, чтоб стража стреляла в сей призрак, упала в обморок. Сон был долог и мучителен, с каковым-то продолжением, где она лежала в постели, и над ней стоял Роджерсон. Проснувшись рано утром, она и в самом деле увидела над собой Роджерсона и Перекусихину, которые сообщили ей, что всю ночь она стонала и вскрикивала. Роджерсон пояснил ей, что все события связанные с неудачной помолвкой Великой княжны подействовали на нее так сильно, что с ней, во сне, случился еще один легкий удар. Екатерина подумала, что естьли к тому же прибавить последний разговор с Александром Павловичем и странный сон, то не мудрено ей было получить сей удар во второй раз. Роджерсон массировал ей лицо и руки так, что в короткий срок все сумел привести в надлежащий вид, хотя последствия все-таки были: она недомогала, ложилась в постель среди дня, чего раньше с ней почти никогда не случалось.