Расстреляв все патроны, я упал на землю, используя стонущего врага в качестве бруствера. Я пустой, стрелки наши сейчас перезаряжаются. Убить получилось четверых, да ещё одного зарубил Кирилл, да ещё тот, кто лежит здесь. Дотянувшись, я содрал с его плеча мушкет. Попутно разглядел пятно крови на боку, кто-то из своих, пытаясь достать меня, застрелил товарища. Отличная боевая подготовка. Знать бы, сколько их ещё осталось.
Пользуясь затишьем, я стал заряжать револьверы. Руки дрожали, порох сыпался мимо, но каморы постепенно наполнялись. В процессе впереди послышалось шевеление, потом ударил мушкетный залп, но атаки не последовало, судя по звуку, они сейчас нас обходят по лесу. Увидев крадущуюся за деревьями тень, я выстрелил туда из мушкета. Попал. Или не попал, но заставил залечь. Следом грянули два выстрела из винтовок. Каков был результат, я не понял, но противник этот точно превосходил в боевой подготовке предыдущих солдат. Их было шесть или семь, когда они выскочили из леса и кинулись в штыковую атаку.
Кирилл сумел отбиться, штык ударил в кирасу, а волнистый клинок меча, со свистом рассекая воздух, снёс голову нападавшему. Тут не тот случай, когда ружьё со штыком даёт выигрыш за счёт длины, рука с мечом была гораздо длиннее. А вот другим на помощь он уже не успевал. Умара ударили штыком в бок, падая, он крутанулся всем телом, солдат, вложившись в удар, упал рядом с ним, но тут же вцепился ему в горло руками. Прокуда упал на землю, подкатившись под ноги командиру, тот упал, но почти сразу вскочил и замахнулся саблей. Но за спиной его внезапно возникла Варя, которая, сама визжа от страха, надела ему на голову пустой мешок. Удар сабли не достал инженера, зато разворачиваясь, он зацепил саму Варю. Я не успел разглядеть, что с ней, рискуя задеть своих, я выстрелил из револьвера. Командир застыл, пошатнулся и упал навзничь, так и не сняв с головы мешок.
Где-то посреди свалки ударил громкий выстрел из пистолета, видимо, Анечка. Ольга с отчаянным воплем рубила саблей спину солдата, который пытался задушить Умара. Силы женской руки не хватало, чтобы нанести серьёзные ранения, но спина была исполосована, а лохмотья, оставшиеся от мундира, пропитались кровью. Добежав, наконец, до места свалки, я потратил ещё три выстрела (а больше и не было) чтобы добить оставшихся. Последний солдат, который вместо того, чтобы драться, перезаряжал мушкет, вскинул ствол и был тут же снесён огромным волком, вылетевшим из леса с силой снаряда из катапульты. Мог бы и раньше появиться. Всё. Победа за нами.
Осталось только посчитать потери. Умар был плох. Штык вошёл ему в живот, сбоку, возможно, внутренности и не задеты, но вот крови вытекло много, одежда пропитана насквозь. Он сидел бледный, зажимая рану скомканным полотенцем, и что-то тихо говорил. Прокуда отделался синяками. Кирилл, зарубивший троих, тоже обошёлся без единой царапины, как и я. У Вари остались кровоточащие порезы на плече и запястье, ничего опасного, только внешний вид портят, придётся теперь одежду с рукавами носить. Анечка удачно перемещалась под ногами, умудрившись застрелить одного врага и всадить стилет в бедро второму. Сама при этом не пострадала. Ольга, которая тоже не пострадала, если не считать сильного нервного потрясения. Сейчас она, используя остаток бинтов, пыталась оказывать помощь раненым.
Умар умирать пока не собирался, даже пытался улыбнуться, когда Ольга приматывала ему к боку сложенную в несколько слоёв чистую тряпку. Варя после наложения бинтов на раны, молча, сидела и смотрела на испорченный плащ. Вид у неё был… грустный, вроде как, в ступор впадала. Я решил её подбодрить. Присел рядом и нежно погладил по волосам.
— Ты умница, — сказал я совершенно серьёзно, — Иван Петрович обязан тебе жизнью. А за раны не беспокойся, заживут, даже видно не будет, останешься такой же красавицей.
— Я знаю, — она всхлипнула, — мы же им ничего не сделали, просто шли, за что?
— Они с кем-то воевали, потеряли много людей, возможно, уходили от погони, увидев нас, они решили, что мы тоже враги. Объяснять им, кто мы такие можно было, но они бы не стали слушать, заковали бы нас в кандалы и бросили в тюрьму. Не тот случай, когда нужно сдаваться.
— Есть предложение, — выдвинул идею Прокуда, — вооружить всю группу. Пока трофейными мушкетами, а как представится возможность, купить каждому по паре револьверов. Раньше я считал это излишним, но теперь, видя, что нас каждый встречный пытается убить, буду настаивать.
Я подтянул к себе трофейный мушкет, всё как обычно, дульнозарядный, с кремнёвым замком, штык, кажется, несъёмный. Проблема заключалась в том, что приклады украшал замысловатый вензель в виде разъярённого быка, окутанного клубами дыма, обозначающий принадлежность солдат к какому-то особому подразделению. Скоро мы придём в поселение, а там нас сразу спалят по этим прикладам.
Моё замечание было признано дельным. Солдаты собирались нас арестовать и куда-то отвести. Вряд ли это место находилось отсюда далеко, день пути, не больше. Туда мы сейчас и пойдём. А мушкеты пусть лежат, нам они без надобности. То же самое относилось и к одежде, Скип сейчас старательно пытался натянуть трофейные штаны, но, увы, штаны оказались узкими, а покойные солдаты, все, как один, были худыми. Пришлось всё бросить и вернуться к полотенцу. Отсутствие обуви оборотня нисколько не пугало, стопы его ног были твёрдыми, словно из рога, и позволяли спокойно ходить хоть по гвоздям.
— Скип, — позвал я его, — найди уже жильё, что твой нюх подсказывает?
— Они шли оттуда, — начал он рассуждать, — направление вон туда, почти вдоль дороги, где-то там должно быть поселение.
— Я тоже думаю, что там, — согласилась Анечка, она вообще выглядела на удивление бодрой. Тринадцатилетняя девочка, уже убившая двоих и ранившая одного. — Только не спрашивайте, почему, сама не знаю.
Туда мы и направились. Шли всё так же, по дороге, которая становилась всё шире. Появились отвороты, свежие следы конских копыт и телег. Скоро лес сменился полями, теперь нам стали попадаться люди. Селяне, гнавшие скотину или работавшие в поле. Я накинул на Умара свою куртку, чтобы прикрыть кровь, он был всё ещё бледен, но держался хорошо, даже не отставал от других, мешок его я забрал себе, впрочем, он был почти пуст. Теперь, без куртки, были видны револьверы, торчавшие у меня за поясом сзади, ну и пусть, сомневаюсь, что здесь есть статья за хранение. Единственный из нас, кто вызывал подозрение, это Скип, но он благоразумно перекинулся в волка и скрылся где-то в густых зарослях ржи. Выращивали здесь, кстати, не только рожь, был и овёс, и горох, и даже конопля, которая, если кто забыл, является отличным сырьём для производства ткани и верёвок.
Небольшой городок показался только к вечеру. Двухэтажные домики, сложенные из толстых брёвен и камня, в окнах стекло, широкие улицы, где уже зажгли редкие фонари, на въезде я прочитал вывеску «Маленький камень». Название, как название, надеюсь, гостиница здесь есть?
— Купим лошадь, — напомнил Прокуда, увидев двух верховых, что направлялись к нам. — Хотя бы одну, вьючную, чтобы пожитки наши возить. Ну, и раненых, если понадобится.
— Мысль дельная, — согласился я, — денег у нас хватит, вот только продавали бы. Может, ещё и оружие здесь купим.
— Лучше здесь не задерживаться, — напомнил Умар, — могут нас связать с гибелью солдат, мало ли, пули сравнят, или ещё что. Могут быть неприятности. Давайте узнаем, куда идти дальше, а потом быстро уйдём.
— Тебе доктор нужен, — напомнил я.
— Не нужен, — отмахнулся он, — кишки целы, иначе сдох бы уже. А рана заживёт. Время нужно.
— И отдых, — сказала Ольга. — Тебе отлежаться надо, желательно, на чистых простынях и с нормальной едой.
— Посмотрим по ситуации, — предложил Кирилл, — мне тоже тревожно, но и отдохнуть хочется.
— И поесть нормально, — добавила Анечка, — шашлык каждый день немного надоел.
— А что твоя чуйка подсказывает? — спросил я, — хотят нас тут убить, или сперва имена спросят?
Она зажмурилась и приложила пальцы к вискам. Потом прокомментировала:
— Такое чувство, что все каналы спамом забиты, слишком много всего, не могу разобраться. Я бы вообще эту связь выключила, если бы знала, как.
Когда мы оказались на улицах города, к нам подъехал человек на коне. Молодой парень. Вид у него был мирный, но из-за пояса торчала рукоятка пистолета.
— Приветствую вас в нашем городе, — сказал он с улыбкой, — зайдите, чтобы отметиться у шерифа.
Он указал плетью на каменное двухэтажное здание.
— Гостиница в той стороне, — плеть указала дальше по улице, — а магазин здесь.
Шериф был на месте, толстый мужик в расшитом золотом камзоле, чья кирпично-красная морда говорила о пристрастии к вину и скором инсульте. Настроение его было отвратным, но на нас глянул благосклонно.
— Мой помощник мне сказал, что вы пришли с юга, так? — голос был хриплый, казалось, ему не хватает воздуха, — скажите, что видели по дороге?
Шериф понятия не имел об оперативной работе, иначе расспрашивал бы нас поодиночке, и тогда подловил бы на противоречиях. А так, поскольку мы стояли в его кабинете толпой, можно было выдать одну версию. Я, будучи гуманитарием, то есть, человеком с подвешенным языком, принялся врать за всех:
— Мы отбились от каравана, далеко на юге, идём уже девятый день. Сегодня ночью мы слышали выстрелы, где-то далеко, а утром одного из нас ранили выстрелом из леса.
— Пулей или стрелой? — спросил внезапно шериф.
— Стрелой, — сказал я, понимая, что рану от штыка выдать за пулевое ранение сложно, вдруг решат посмотреть. — Кто-то выстрелил из чащи и сбежал.
— Чёртовы дикари, — проворчал Шериф, — пришли сюда при очередном повороте местности, никак вывести не можем, вам ещё повезло, выстрелы, которые вы слышали, — это, наверняка, лейтенант Солито, он недавно отправился в те края с сотней отборных солдат. Прислали отряд из столицы, первый пехотный полк, элита, собственный герб с быком. Сейчас они гоняют по лесам эту нечисть.