ру в шестидесятиградусный мороз. О! Всё, приехали.
— Чарли, они как, в норме? — первым делом спросил я.
— Да, сейчас очнутся, — успокоил он. — Интересная комнатка. Пока вы туда-сюда бегали, я кое-что узнал полезное. Сенсор-то ты не выключил.
— О полезном потом, — пришлось его прервать. — Что у нас впереди? Какие-нибудь сюрпризы предвидятся?
— По карте, как ты и сам мог бы понять, больше ничего. Если не считать нескольких ответвлений. Что там, мне отсюда не видно.
Я наклонился к Алёне, она шевельнулась, села.
— Ну и гадость. Так и помереть можно, — устало бросила она, подняв забрало и утирая лицо.
Через пять минут мы были на ногах и двинулись дальше.
Оставшиеся километры мы прошли без приключений, никто нас не беспокоил, если не считать неких мелких родственников тех тварей, что пытались нас… вот чего они хотели, так и осталось для меня за кадром. Эти самые родственнички время от времени шустро проносились мимо, чаще всего по стенам или по потолку. В первого таракана, как их окрестил Чарли, Иван выстрелил, но не попал. После стало ясно, что вреда от тварюшек никакого, и к концу пути мы перестали обращать на них внимание.
Коридор, по которому мы шли, судя по плану, проходил мимо пещеры по касательной. Сначала я заметил слабое свечение, пробивавшееся в том примерно месте, где должен быть поворот к пещере. По мере приближения свечение усиливалось, и мы, наконец, смогли отключить ночное виденье. Сразу появился цвет, сиреневый, призрачный, возникло ощущение, что идёшь в тумане.
Вот и поворот, я первым заглянул за угол. И замер, чувствуя как слабеют ноги и замирает сердце.
— Так вот ты какой, Дедушка Мороз, — растерянный голос Димки едва дошёл до сознания.
Почти всю полость пещеры, метров двести в диаметре, занимал шар, состоявший как будто бы из светящегося газа. Я такой свет видел именно в газосветных трубках. Такое стоило увидеть, и ради этого стоило идти, но пришли-то мы не просто посмотреть. О чём нам и напомнил Чарли:
— Ффу! Конец моим сомнениям. Я вижу именно то, что и надеялся увидеть.
— Кстати, а что это такое? Я-то ожидал увидеть что-нибудь навроде машинного зала. Или это не Хранитель? — Иван, казалось, растерялся.
— Хранитель. С вероятностью, почти равной единице, — веско заявил Чарли. Спросил, подражая интонацией вредному экзаменатору: — Вот только, как, ты думаешь, он здесь оказался?
Их разговор я ловил краем уха, стараясь точнее запомнить, вобрать в себя зрелище и понимая, что в воспоминаниях, как всегда останутся в основном слабое подобие ощущений да словесная шелуха. Грандиозно, величественно, незабываемо. На самом деле, вместо последнего определения надо употреблять слово «незапоминаемо». Так вернее.
Разговор меж тем становился интересным.
— Ну, как. Привезли, установили. Как ещё? — недоумевая, протянул Иван.
— А вот и нет, сам он прилетел. Понимаешь? Сам. Этот шарик светящийся есть не что иное, как транспортный модуль. Или, если хочешь, космический корабль. Я так понимаю, они с Хранителем неразделимы.
И что нам от этого? Хранитель важен тем, что знает. А уж его способность к перелётам, дело десятое. Я спросил:
— Чарли, а чего ты так радуешься?
— У меня есть мысль, и я её думаю. Потом, если можно.
Я пожал плечами, стараясь не обращать внимания на усталость, спросил:
— Можно. Давайте, умники, руководите. Что надо делать, чтобы старый пень разговорился?
— Всё дело в том, что он закрылся наглухо, но наверняка, какой-то запасной канал должен быть. На случай, если вернутся хозяева. Вот мы и сыграем хозяев, — с энтузиазмом выдал Чарли.
— А почему ты так уверен? — мне весь наш поход предстал, наконец, в истинном свете. Авантюра, как есть. — Насчёт запасного канала, я имею в виду.
— Потому, что логично. Я бы поступил именно так, — оптимизм из киберпанка бил фонтаном. — У него ведь не осталось возможности выполнять программу. Боты погибли, канал с Шааяссом разрушен в результате взрыва. Скорее всего, он мог бы с этим справиться, но мы для него стали чем-то вроде неодолимой преграды. Тогда он и окуклился, чтобы сохранить хотя бы себя самого. Такие вот рассуждения. Мирон со мной согласен.
Я снова подумал о том, что наши действия с момента прекращения Хранителем контакта с нами носят характер спонтанный и не поддаются логическому обоснованию. Простое обезьянье любопытство? Или желание расставить все точки, не оставлять неиспользованных возможностей? Не много ли вопросов я стал задавать себе в последнее время? Наверное, потому, что задавать их больше некому, или не хочется, что вернее.
— И когда ты это понял?
— Да вот, недавно. Когда вы с киберами бились.
— А до этого ты как рассуждал? — мне стало интересно, насколько Чарли похож на нас, грешных.
— Никак я не рассуждал, мне просто любопытно, как и вам.
Иван запротестовал:
— Мне вот совсем любопытно не было. Я выполнял приказ. Ну, почти совсем.
Ну, вот и выяснили. Но Чарли-то каков! Всё понимает, растёт. Дальше мысль развивать не стал, надоели всяческие копания. Иван хлопнул ладонями, запросил инструкций:
— Итак, где у него разъём, показывай. И чего туда втыкать прикажешь?
Молчавший последнее время Герке подал голос:
— Шутить бы вам всё. В рюкзаке у Ивана есть такая коробочка, в ней силовая сфера небольшая. Это, так скажем, терминал. Положите его у входа в пещеру и можете покурить. Или возвращаться, но лучше, думаю, вам всё же оставаться на месте. Если Чарли за… часов за восемь не взломает код, то придётся вам топать ножками. А если всё получится, то хозяин вас выпустит короткой дорогой.
— Слушай, Чарли, мы ж с тобой разговариваем, так чего с этим так не можешь? — недоуменно спросил Иван.
— Не все виды излучения могут распространяться на такую глубину. Вернее, одна мгновенка и работает. А терминал, широкодиапазонный. Жаль, не удалось к нему движок присобачить. Тогда и лезть никуда бы не пришлось, — голосом Чарли выразил безграничное терпение.
Димка в это время вытащил терминал и положил его на пол, прислонив к стене. Из молочно-белого шарика в сторону пещеры ударил красный луч, заметался из стороны в сторону, постепенно размазываясь от скорости и меняя цвет. Луч то пропадал, то вновь появлялся. Смотреть мне быстро надоело, и я присоединился к остальным, решившим подкрепиться.
Вместо восьми часов Чарли потребовалось пять. Время ожидания мы провели в познавательных беседах о методах взлома инопланетных шифров, часто, правда, перескакивая другие, близкие и далёкие темы. Иван уснул, как мне показалось через полчаса, после начала лекции, как раз в тот момент, когда Мирон рассказывал знаменитую историю про Энигму. Ещё примерно через полчаса к нему присоединилась Алёна, Димка держался дольше остальных, но тоже пал жертвой Морфея. А ко мне сон все никак не шел. Лекция давно превратилась в обычный трёп, возглас Чарли помешал Герке во всей полноте осветить особенности психологии его бывшей тёщи:
— Есть! Как принято обозначать сей момент в американских фильмах про хакеров, я вошёл. Старичок спит беспробудно. Сейчас я вас выпущу на свободу.
Послышался шорох, быстро переросший в треск и грохот. В дальнем конце коридора часть потолка рухнула, из щели бурным потоком хлынул песок. За считанные секунды он полностью забил проход, теперь коридор заканчивался песчаной стеной метрах в двадцати от нас.
— Э… неувязочка. Техника старая, местность изменилась… — засмущался Чарли. — Сейчас всё исправим, не волнуйтесь.
Иван, моментально проснувшийся, пробурчал:
— Хорошо, хоть, не на голову.
— Потерпите. И не обращайте внимания, будет немного шумно.
Появление, как чуть позже выяснилось, землеройной машины оказалось неожиданным и стремительным. Блестящая серебристая сигара трёх метров длиной выскочила из-за поворота, пролетела над нами под самым потолком, приблизившись к стене песка, превратилась в трубу и без всякой остановки вгрызлась в завал. Сразу стало жарко даже в наших комбинезонах. Песок перед «трубой» плавился, моментально застывая позади неё в виде ровных ступеней.
— Чарли, ты хотя бы комментируй свои действия… — пробурчал Димка, пристегивая «тюльпан», — а то я сдуру чуть не подстрелил твою копалку.
— Комментирую. Осталось десять минут, и проход будет готов. А вот с Хранителем придётся повозиться.
— В смысле? — тупо спросил я.
— А не хочет он работать, я запускаю какой-нибудь его модуль, а он тут же и останавливается. В чём причина, не пойму, — охотно ответил Чарли.
Как и было обещано, через несколько минут из свежего тоннеля вылетела всё та же сигара и умчалась куда-то по своим делам, а мы начали подъём на поверхность. Терминал пришлось закрепить на стене с помощью клея, как Мирон его назвал, «вечного и несокрушимого».
У выхода поджидали «Тунгусы», через пару минут доставившие нас на борт Друга. После водных процедур и скромного ужина народ занялся своими делами, я же отправился в рубку побеседовать с Чарли о делах наших скорбных.
Нормальной беседы не получилось, наш супермозг ошарашил меня новой идеей.
— Я вот чего подумал, — начал он осторожно, — можно, конечно, выпотрошить память Хранителя, да и бросить его тут. Но, во-первых, жалко такую машину, во-вторых, он бы мог нам пользу приносить.
— ???
— Я хочу сказать, что есть способ его оживить… Я могу инсталлировать ему тот модуль, благодаря которому, сам так сказать, появился на свет.
Вот тут мои мысли отчего-то рванули галопом и забуксовали в тот момент, когда я представил себе тысячи разумных хранителей, скитающихся по галактике. Чарли эту мою мысль, ясное дело, экстраполировал:
— Вот это и называется антропоцентризм. Ты почти с радостью принял меня. Круто, любопытно! Что там ещё? А вот дальше пойти тебе страшно. Боишься, что не останется места во вселенной для вас, слабых и беззащитных? Так ведь, ничего подобного, места-то всем хватит. Это просто нежелание, инстинктивное, иметь более сильного соседа. Как же! Вы ж метите в заместители бога, а тут такие конкуренты. А кто тебе сказал, что я мечтаю о том же?