Дорога ко входу в подземелье оказалась бы однообразной, если бы не Мирон. Его голос прорезался в наушниках (да, тут без них трудно, шум во время движения изрядный):
— Можете нас поздравить. Мы таки решили задачу синхронной накачки привода.
Нас с Димкой так поглотила предстоящая работа, что отреагировали мы не сразу. Димка произнёс индифферентно:
— Не говори загадками. Объясни, что за задача, может, тогда и я порадуюсь за компанию.
— Ну, как же!? — с недоумением воскликнул ученый. — Теперь нет необходимости останавливаться для зарядки накопителя. Вернее, время накопления энергии размазывается, скрывается. Фактические затраты времени на прыжок исчисляются не минутами, а микросекундами. А скорее всего, ещё меньше. Понимаешь, мы сможем преодолевать расстояния между галактиками за считанные минуты и секунды. Ясно теперь, неучи?
Я пропустил мимо ушей обидное слово и ухватил суть сразу:
— Ты так говоришь, будто такой привод у тебя на столе стоит, собранный и готовый к употреблению.
— Если будет такой приказ, то привод Чарли отрастит за пару суток. Расчеты сделаны и проверены мной, Чарли и Соломоном. Работали сверхурочно, непокладая мозгов, — ответил Мирон, распираемый гордостью.
Мне отчётливо вспомнилось чёрное облако над Колыбелью. Я постарался говорить с максимальной отчетливостью:
— Отставить. Эксперимент откладывается ввиду чрезвычайной обстановки. До лучших времён.
Мирон не стал скрывать разочарования:
— Вы, капитан, просто мракобес. Талмудист и начётчик вы, капитан. Нет никакой опасности, гарантия сто процентов.
Чарли добавил:
— Даже больше. Соломон только что завершил прогон математической модели. Поводов сомневаться нет.
— А вы подумали, что будет, если Друг в нужный момент окажется без привода? — по-отечески поинтересовался я.
Энтузиасты учёные замолчали, а Димка громко и хрипло пропел:
— Если Друг оказался вдруг…
Так его фраза неожиданно прозвучала, что я вздрогнул. Резануло в его голосе на этот раз вовсе не отсутствие слуха. Интонация? Подтекст? Додумать мне не дали. Димка показал на экран:
— Кажись, приехали. Солидные ворота, Друг запросто прошёл бы.
«Патиссон» завис над отверстием, в которое и в самом деле мог с большим запасом пройти наш корабль. Что там внутри, рассмотреть не получилось, абсолютная темнота, ни лучика, ни отблеска.
— Говорит капитан Шасс. Вход перекрыт перепонкой полевой природы. Опасности не представляет, но экранирует электромагнитные волны, — раздался голос в наушниках.
Ага. Понятно, почему чернота.
— Ну что, — я, было, споткнулся при выборе слов, но глянул на Димку, увидел, как загорелись его глаза, и не стал нарушать традицию. — Круглый. Вперёд?
Димка молча кивнул, улыбнулся, как в старые добрые времена, и сдвинул вперёд оба рычага управления.
Да, жаль, конечно, что у верфи такой маломощный привод. Чарли посчитал, что на вытягивание её из конуса порчи потребуется не меньше года. «Тунгусы» предпочтительнее во всех смыслах, но, увы, порча делала их столь же эффективным средством передвижения, как и пороховая бочка с горящим фитилём. В первую очередь мы мучались из-за отсутствия кругового обзора и возможностей управления. Да и подзарядка нашим модулям требовалась гораздо реже. У «патиссонов» топлива хватало, максимум, на сутки. Необходимость регулярной заправки здорово напрягала с непривычки, постоянно приходилось отслеживать точку возврата. Из-за проблем с горючим пришлось организовывать сеть «аэродромов подскока», шааяне грузовыми ботами завозили внутрь верфи контейнеры с топливом, снабжённые маячками, и развешивали их по схеме, которую составил Чарли.
За неделю скитаний внутри этого несуразного объекта, язык не поворачивается назвать его сооружением, я всё больше склонялся к мнению Ивана. Он после первых же суток поисков предложил вести их дистанционно. Не было видимых причин нашего с Димкой присутствия на борту. Приладить систему управления к «патиссону» можно за несколько часов. Но я тогда настоял на том, чтобы продолжать поиск вживую.
Подозреваю, будь верфь в рабочем состоянии, двигаться внутри неё было бы невозможно. Точно так же, как внутри любого действующего механизма. Но механизм давно остановлен, генераторы полей выглядели гроздьями чёрного винограда, медленно плывущими без цели между силовыми переборками, составляющими каркас верфи. Всё здесь выглядело чуждым человеку и представлялось мне абсурдным творением безумного архитектора, получившего безграничные возможности по воплощению собственного бреда.
В то же время я сразу понял, что говорить об окружающем нас безумии в привычном ироничном тоне не получается. Слишком всё вокруг превосходило возможности нашего понимания, даже аналогии чаще всего оказывались бессильны. Какую аналогию можно придумать для «случайной мембраны», то сжимающейся в точку, то растягивающейся до размеров Гренландии за считанные секунды. Даже Сол, увидев этакое буйство непонимаемого, пришел к выводу, что слаб умом и недостоин именоваться богоподобным..
Любые попытки с моей стороны понять, что же мы ищем, натыкались на «элементарное» по словам Мирона, непонимание основ математики. В самом упрощённом варианте, опять же по его же словам, описания искомого я уловил всего одно знакомое словосочетание, «интеграл по поверхности», от которого меня бросает в дрожь ещё со студенческих времён. В конце концов, на помощь пришёл Чарли, и сказав «не напрягайтесь так, мужики», пояснил:
— Вот экран, видите? Если возле какого-то предмета загорится зелёный маркер, значит, вы нашли то, что искали.
Ну что ж, пришлось нам смириться с ролью Белки и Стрелки. Мы старались, насколько возможно, двигаться по расширяющейся спирали от места входа. Спираль, правда, получалась очень неправильной по причине то и дело встречающихся препятствий. Раз в час автоматика отстреливала контейнер с «москитами» — стандартное приспособление для исследования планет, используемое шааянами. Чарли слегка перепрограммировал этих мелких киберов под свои нужды. По каким-то причинам обнаружить предмет, служащий маркером «свой-чужой» для порчи, можно только контактным способом. Вот «москиты» и расползались по всем щелям, а нам оставалось вести «патиссон» от одной дозаправки к следующей.
Что меня не в последнюю очередь поразило во внутренностях верфи, так это освещение. Естественно, никто не задумывался о том, что когда-нибудь здесь будут ползать мелкие букашки вида хомо, которым необходимо наличие узкой полоски электромагнитного спектра, названной ими по врождённому антропоцентризму видимым диапазоном. Но тем не менее, такому, как здесь, освещению мог позавидовать любой земной город. Оно напоминало именно городское освещение, правда, не было ни фонарей, ни прожекторов, ни витрин. Но точно так же чередовались участки полумрака с ярко освещёнными «площадями» и «проспектами», и всё это разноцветье изредка меняло рисунок, и в целом производило впечатление праздничного убранства мегаполиса.
Так бы мы, наверное, и мотались внутри странной чужой машины, изводя себя и остальных ожиданием чуда, если бы не притупилось моё внимание, и если бы конструкция «патиссона» оказалась поустойчивее к механическим воздействиям.
Говоря попросту, я врезался в выступ переборки, который появился, непонятно откуда, после очередного поворота. Удар получился неслабый, и если бы не ремни безопасности, больше напоминающие сбрую, таранить бы нам с Димкой лобовой экран. А так ничего, лёгкая встряска с кратковременным потемнением в глазах, да Димкины матюги.
Пока мы приходили в себя, проверяя целостность костей, автоматика проверяла целостность «патиссона». И обнаружила, что повреждён топливоподающий механизм главного привода, и двигаться мы теперь можем только за счёт маневровых движков со скоростью бешеной черепахи.
Никакой катастрофы не случилось, такие случаи нами предусмотрены, и у входа дожидался дежурный «патиссон», готовый к старту в любой момент. Но возникла одна маленькая проблема. Мы ушли от входа так далеко, что дежурная машина, уже вышедшая, кстати, должна найти нас не раньше, чем через двое суток. В жутком лабиринте не существовало прямых путей.
Предстоящее ожидание представилось мне кошмаром, но ничего не поделаешь. О ремонте своими силами не могло и речи идти, осталось найти подходящее место для стоянки. Особого выбора в смысле парковки у нас не было, и Димка, взявший управление, посадил аппарат на тот самый, злополучный выступ. Он представлял собой прямоугольную площадку, на которой после посадки осталось ещё немного свободного места. В переборке чуть выше «причала» я заметил чёрный круг диаметром метра три, не обратив на него особого внимания. Зато внимание обратил Чарли и предложил осторожно:
— Саш, Дим, вы не хотите посмотреть, что там такое чернеет на стене?
— Было бы, на что смотреть, — у меня энтузиазма предложение не вызвало.
Но Чарли оказался настойчив:
— Там поле с очень интересными характеристиками. До сих пор больше нигде не встречалось. Явление, видимо, редкое, стоит присмотреться. Всё равно, вам делать нечего. А?
Эх, что тут скажешь. Я-то настроился бездельничать, быстренько конвертировав недовольство простоем, в незатейливое желание поваляться на диване. Пришлось облачаться в скафандры и выходить наружу. Странно, но на выступе присутствовало, хотя и слабое, поле тяготения, направленное, как положено. Таким образом, на нём можно стоять, не рискуя сорваться в свободный полёт. До чёрного окошка оказалось всего метров десять. Я прилепил к переборке универсальный сенсор, а Димка, остановившись перед черным провалом, вытянул руку и осторожно коснулся невидимой перепонки поля. Ничего не произошло, и он смело шагнул прямо в черноту. Я последовал за ним, ощутив слабое сопротивление разрываемой преграды.
Войдя в комнату, я ещё успел заметить, что Димка стоит, как-то неестественно наклонившись. Но тут же меня оглушило шумом, невероятным по громкости, парализовавшим тело и погасившим мысли. Такой шум бывает в FM приёмниках старого образца, когда нет настройки на радиостанцию. Но тут шум в сотни, может, и в тысячи раз громче.