– Я помню, что китель на вас еле сходился. Поправились вы со времен броне-академии, да? К тому же, он был изрядно помят.
– И это можно заснять на пленку, генерал-канонир.
– Чем же тогда я смогу вас убедить, броне-лейтенант? У нас, сглотни меня Оторванная Голова, нет времени препираться. Полковник Огер-Дуд описал вам ситуацию.
– Честно говоря, я не очень ее понял. Но и без объяснений ясно, что на нашем «Соне» что-то не так.
– Лейтенант, как мне убедить вас в том, что это я буду давать вам указания? Можно было бы вначале сделать так, чтобы вы прибыли сюда – поговорить тет-а-тет, но это лишний час или более. Нам некогда.
– Хорошо, генерал Тутор-Рор. Для упрощения разговора, предположим, что я убедился в вашей истинности. Что теперь?
– Спасибо. Ваши танки, к сожалению, сейчас не могут нам помочь. Нужно действовать пехотой. Дело, конечно, крайне опасное. Мы тут прикинули каким образом вы сможете попасть в центральные отсеки, захваченные в настоящий момент друзьями Меча, в обход их заслонов. Вы согласны рисковать собой и людьми, броне-лейтенант?
– У нас есть хоть одно преимущество, генерал?
– Даже два. Они вряд ли ждут вторжения в придуманном нами варианте. (Я не буду объяснять по связи – во избежании). Второе превосходство – в оружии. У вас ведь будут не только легкие «кабинетные», но и тяжелые «двенадцатиствольники», правильно.
– Трудно сказать, преимущество ли это в коридорах «Сони», генерал-канонир. Но пусть так. Что от меня требуется?
– Перво-наперво, подобрать достаточное количество людей. Конечно, лучше использовать один из взводов пехотной поддержки целиком, дабы информация не распространялась свыше определенного количества экипажа. Всем, кто участвует, я гарантирую повышение в должности. Вам, понятное дело, в первую очередь. Разумеется, для этого нужно не только победить, но еще и выжить.
– Я все-таки хочу узнать подробности плана, генерал. Дело видимо серьезное. Припоминаю, раньше вы не имели полномочий повышать в званиях.
– Люблю наблюдательных людей, лейтенант Хорис. Но я ведь сказал, «в должности», а вовсе не в звании. Разные вещи, правда? А касательно подробностей, броне-полковник Огер-Дуд все растолкует. Когда соберете отряд, мы свяжемся, дабы согласовать ваше нападение с нашими отвлекающими маневрами. Не теряйте времени, лейтенант. На вас вся надежда.
86. Нежности
– К вам кое-кто прибыл, генерал-канонир! – дергает его из зацикленной мрачности мыслей кто-то из находящихся рядом офицеров.
Он совсем не догадывается, с какой стороны дует, слишком далеко в лузу загнало их противодействие РНК. На мгновение мелькает надежда на чудо: стоит за приоткрытой дверью броне-лейтенант Хорис-Тат, волшебно, тайными кабельно-трубными лазейками пробравшийся сюда, для получения подробных инструкций; или, на худой конец, кто-то из своих, не втянутых в заговор, но гениальных техников, придумал, как свернуть шею Комитету не покидая пульто-экранной замкнутости командных отсеков. Однако, отработанной струей реализма, он сдул пену романтики еще до подхода к дверному проему готовящему сюрприз.
Там, за легкой алюминиевой дверцей, стоит Улла. Он совсем выбросил ее из головы, не вспоминал о ней сутки, может более. И совсем не к месту, и не вовремя ее теперешнее воплощение здесь. Он чуть не вскипает – сказывается накрутка нервов последних часов, чуть не полыхает руганью типа «Оторви Оторванная Голова мою собственную голову, Улла, я же сказал, не высовываться, пересидеть день-два где-нибудь в темном углу!». Но сдерживание внутренних импульсов, умение молча, крышкой аутотренинга, сдавливать бульканье эмоций, является неотъемлемой чертой командиров «боевых гор». Он просто замирает на секундочку, приклеивая к лицу нужную маску.
И может, инцидент разрешился бы милой сдержанностью короткого диалога, но она живой человек и действует по собственным позывам. Он не успевает опомниться, а она уже висит у него на шее, а слезы – неподходящий атрибут военной формы – впитываются качественной тканью генеральского кителя. А он сам, с удивлением и даже досадой, фиксирует свои руки, тискающие ее вздрагивающие плечи и гладящие, выбившуюся из береточной тесноты волосяную пышность. Как он может злиться на нее, и какое право имеет? Ведь, даже Оторванной Голове Черепахи ясно, что если они проиграют Комитету окончательно, быть штаб-сержанту Улле замешанной в заговоре, а значит, если и не обезглавленной сразу, все равно сменить чистоту кабинетно-планшентой сухости на радиационную свежесть болотистой поймы Горманту, и брюхом-брюхом, красивым поджатым животиком протачивать просеки в минных полях, в составе штрафного легиона. И он гладит ее мягкие, не часто, в условиях регенерируемого водного круговорота «горы», ведающие шампунь, волосы и думает о том, что не должен проиграть, не должен, и не может, хотя бы для того, чтобы защитить ее от «особых методов воздействия» Расового Комитета.
– Что случилось? – шепчет он, наконец, не отстраняя ее голову.
– А разве ничего? – она отодвигается и находит зрачками его глаза. – Разве ничего не случилось? Я с ума схожу. Что происходит?
– Брось, не стоит паниковать, – и он защищается, снова ныряя в черную волосяную мягкость.
– Ты обманываешь меня, мой любимый генерал, да? – она шмыгает носом, трется о китель влажностью глаз. – Я знаю, на третьей палубе была стрельба, там убитые, а внизу – все перекрыто. Что-то пошло не так?
– Брось. Мелкие нюансы.
– Хороши нюансы! – она снова ловит зрачками его глаза. – Мне совсем не по себе. И вообще, я хочу быть с тобой. Мне кажется, что если мы расстанемся, я больше тебя не увижу.
– Ну-ну, не паникуй, – он снова сокращает расстояние, выходя из ее фокуса.
– Не вздумай мне приказывать, генерал Тутор. Я не подчинюсь, – она трясет гривой. – Можешь привлечь меня по дисциплинарной статье за неповиновение, но я не подчинюсь. Я буду здесь с тобой.
– Вот они последствия неуставных взаимоотношений, – пытается он шутить. – Результат на лицо: неисполнение приказов – раз; разложение дисциплины – два; панибратство…
– Я хочу быть здесь с тобой, чтобы умереть вместе. Не выгоняй меня, генерал, – она снова плачет.
И командир миллионотонной «боевой горы» растеряно поглаживает ее волосы. Ситуация патовая.
87. Лазейка
– И все-таки, генерал-канонир, как наши «партизаны» проберутся внутрь «Ящера»? – интересуется майор-инженер Летер-Гуг.
– Сквозь люки сброса давления снарядного склада номер… Неважно. Мы сможем замкнуть цепь отсюда, уже прикинута такая возможность.
– Придави меня Оторванная Голова, все правильно, – кивает майор Летер. – Вполне гениально. А как они пройдут дальше? Склад может быть, и даже наверняка, закрыт.
– Но это все же не пятнадцать метров броневой защиты с заполнителем, правда, майор? – победно улыбается собеседнику Тутор-Рор. – Наши ребята прихватят соответствующие взлому инструменты, – краем глаза генерал наблюдает восхищенно распахнутые глаза, стоящей в дверях, Уллы. – Если нам повезет, – поясняет он далее, – они пройдут в самое логово. Как только это случится, мы поднапрем сверху. Возможно, всё еще удастся вернуть на круги своя.
88. Маршрут
Если бы они могли направить против Расового Наблюдательного Комитета всю находящуюся в «пассажирских» отсеках пехоту, это бы нисколько не упростило план. Наоборот – усложнило. Сколько времени потребовал бы выпуск с нижнего этажа, через единственный выход тысячи или более десантников? Однако в случае наличия у команды Тутора-Рора столь огромного количества союзников, наверное, не стоило бы городить огород, тогда можно было бы смять оборону друзей Меча простой и уверенной атакой в лоб, прямо через перекрытые коридоры и лифтовые шахты. Но мятеж генерала-канонира тайна, антигосударственная акция, и никак не предусматривает массовой поддержки. И значит, вся надежда на избранных, а сейчас, в виде исключения, на обманутую собственным командиром исполнительность простого «пехотного мяса». И все-таки их относительно много – двадцать три человека, включая ведущего их на подвиг броне-лейтенанта Хориса-Тата.
План, не смотря на первичную простоту самой идеи, не слишком примитивен. Сложность состоит не только в том, что нужно вылезти из люка «восьмой» палубы и двигаться по внешнему корпусу «горы». И не в холоде окутавшей Эйрарбию ночи дело – десант предусмотрительно облачился в теплые куртки и запасся фонариками. Дело в том, что существам не умеющим летать, к которым, само собой разумеется, относятся и люди планеты Гея, нельзя попасть с одной произвольной точки корпуса гигантского танка в другую по наикратчайшему пути. «Сонный ящер» не обвешан лестницами и стремянками где ни попадя – это боевая машина, способная разгоняться как скоростной мобиль. Даже при его гигантской массе, всяческие выступающие из корпуса части мешают, тормозят о воздух, а кроме того ненужная, торчащая вовне детализация выдает его вражеским локаторам. А штурмовому отряду нужно не просто подняться куда-то вверх на пятьдесят или девяносто метров, а попасть почти на противоположную сторону бронированного исполина. Им нужно сделать по «шкуре» гига-танка долгий маневр, кое-где спускаясь, а кое-когда и поднимаясь, потому как изначально никто из инженеров-разработчиков не предполагал, что кому-то потребуется из «пассажирского» отсека номер «четыре» быстро добираться до люка сброса аварийного давления снарядного погреба «три».
А для того, чтобы про движение «альпинистов» каким-то случайным образом не узнали комитетчики, там наверху, в «куполе», временно отключено ближнее сенсорное виденье «Сонного ящера». Это должно гарантировать операцию от какой-то случайности. Однако эта подлая Вселенная устроена весьма странно, и чем более сложен планируемый для осуществления процесс, тем большее количество факторов нужно держать в голове. Но в данном случае, очень значительное число их априорно не поддается учету планировщиков.