у нас будет в тысячу раз больше трудностей. Некоторые из рядового состава отряда на пределе физических и моральных сил. У кого-то есть что-нибудь в дополнение общих соображений?
Никто не проронил ни слова, только кивки стали ему ответом. Здесь заседали люди действия, а не ораторы. Скорое выполнение задачи отвечало их чаяниям, наличию хоть какой-то вехи в сегодняшнем мраке жизни.
9. Миссия
– Итак, – торжественно объявил Лумис Диностарио, возвышаясь над своими людьми не только из-за природой выданного размера, но и за счет подвинутого под ноги камня, – мы начинаем новую операцию. Возможно, она много важнее других, которые мы ранее проводили. И понятно, она не самая легкая. У нас неизбежно, как бы мы не хотели обратного, будут потери. Кого-то из нас не окажется завтра в строю. А кого-то ранят, и ему придется корчиться под скальпелем нашего медика. Не исключено еще худшее – кто-то попадет в руки врагов. Все знают, я не преувеличиваю. До сих пор не вернулись из разведки трое наших товарищей. Мы не ведаем, что с ними. Сегодня мы, скорее всего, ввяжемся в бой, который – может так совпасть – прояснит и их исчезновение. Вероятно, кто-то считает мои слова пустопорожним сотрясением воздуха. Но я хочу напомнить.
Лумис сделал паузу и обвел плотное полукольцо вокруг себя. Они все находились в относительно большой пещере, или скорее нише. Неясно было даже, какого она происхождения, естественного или искусственного. То, что сейчас делал командор, некоторые, особо приближенные, называли «жреческим охотничьей проповедью». В принципе, Лумису было все равно, как кличут проводимое им действо, однако он считал его донельзя необходимым: спектр составляющих отряд людей очень широк и далеко не все в нем имели хорошее образование. А потому, он выдавал свою «проповедь» от всей души. К тому же, это давно стало ритуалом и проделывалось перед каждым уходом на задание, ну а еще, конечно же, повторялось при захоронении убитых. В настоящее время, когда солнцам надоело сиять в небесах, последнее случалось часто.
– Мы все знаем, – продолжал Лумис и голос его чуточку дрожал от непритворных, желающих явиться миру, но все никак не могущих проделать этот трюк слез, – в чем заключается наша миссия. Мир, в котором мы жили, – плохо или хорошо, здесь уж как получилось, – мы не имеем возможности вернуть. Однако он погиб не из-за какого-то природного катаклизма. Он погиб из-за неумолимой жажды наживы, из-за того, что кто-то считал свои доходы от производства оружия важнее общей безопасности, из-за того, что власть захватили самые жадные, самые бесчеловечные, самые подлые люди. К тому же, они оказались далеко не самыми умными. Почти наверняка, они не знали, а те из них, кто знал, не верили, что может произойти от их действий, а иногда, бездействий. Однако те, кто входит в наш список, вообще стояли у руля процесса. Ради своих мелких подлостей они считали возможным угробить миллионы. Тот, кого мы выследили сейчас, один из двоих. Он договорился с брашами – исконными врагами Эйрарбии, точнее с кем-то из них, до кого у нас, к сожалению, не дотянутся руки – сбросить на восставший город водородную бомбу. Но благодаря усилиям некоторых смелых людей, действующих в жизни по совести, а не по указанию сверху, у брашей не получилось уничтожить захваченную нашими товарищами столицу. И тогда Пепермиду взорвали, доставив смерть другим способом. Потом замели следы. Несколько миллионов человек погибли мгновенно. На беду, случившееся с мегаполисом, совпало еще с какими-то событиями, нам неизвестными. И все это вместе привело к тому, что вы все наблюдаете сейчас. К погасшим солнцам, к вымершим городам, к отравленной почве, и к продолжающейся войне. Да, мы не можем возродить убитый мир. Но мы имеем возможность и желание наказать тех, кто привел мир Геи к кошмару! Мы способны осуществить справедливость хотя бы здесь, в этом снизошедшем на Эйрарбию аду! И мы ее осуществим! Смерть убийцам!
И плотно обступившие Лумиса люди подхватили его крик.
10. В тесноте и обиде
Кто в верхах Расового Наблюдательного Комитета думал, что сгинувший в таинстве прошлого, и еще до того, застрявший в продвижении командир танковой «пятерни» Хорис-Тат не только жив, но успешно взошел вверх по лестнице влияния на окружающих людей и события? Разумеется, поскольку официально он считался пропавшим без вести, во время береговых баталий, то взлет его не отображался возрастанием блеска погон, но…
Вначале, после того как несколько отлежался, в связи с полученными в результате путешествий по вентиляционным трубам стрессами физического и психического уровня, Хорис-Тат рассказал о предательстве генерала Тутора считанным единицам приходящих его навещать танкистов. Разумеется, они относились к тем, кто умеет держать язык за зубами: никто не бросился тут же выяснять отношения с друзьями Меча или «купольниками». История, рассказанная Хорисом, в некотором роде расставляла по полочкам неясности происходящие во внутренней жизни гига-танка, и у маленькой, а со временем расширившейся аудитории, выкристаллизовался вывод, что власть на «Сонном ящере», после недолгой междоусобной борьбы, захватила инженерно-комитетская клика; цели ее не совсем ясны, но каждому понятно, что острие репрессий направлено против, якобы бесцельно прозябающих в «горе», танко-десантников.
Постепенно, прячущийся, то в одной, то в другой боевой машине, Хорис приобрел славу мессии. Внимающие его приключениям и теории заговора коллеги превратились в нечто напоминающее тайную секту, или недоразвитую партию. У них появились свои собственные задачи, главными из которых значились: месть за уничтоженных на внешней броне товарищей, и отстранение от власти преступной группировки.
Похоже, гига-танк «Сонный ящер» попал в какую-то захлестнувшую самую себя петлю времени, ибо он никак не мог выбраться из полосы мятежей и контрреволюций.
Просто беда со слишком многолюдными экипажами!
11. Рекогносцировка
По всему было видно, что Мар Дечеви обнаглел. Он явно не чувствовал в Скупой долине никакой опасности. И уж тем более, он не ожидал встретиться здесь с людьми Лумиса Диностарио, и с его Маэстро Смерть. Вот на счет последнего, он явно прав. Не дотянул Маэстро до звездного часа, доконала его лучевая болезнь и уволокли его в загробную жизнь невидимые посланцы Мятой луны. Так что если Большой Кошелек все же предстанет перед видио-камерой, пристегнутый к пыточному стулу, снимать его муки и признания придется другим. Оставил после себя Маэстро Смерть двух поднаторевших в деле киномеханики повстанцев. А то, что Дечеви обнаглел, в плане беспечного отношения к своей безопасности, просматривалось невооруженным глазом. Руган не участвовал, но слышал от Фейна, какую крепость вынужден был штурмовать отряд в прошлый раз, сколько вооруженной охраны пришлось уничтожать, во время первой попытки добраться до Кошелька. Там даже танки имелись. К счастью, их удалось взорвать. Это, в общем-то, не помогло, но все же потери среди отряда могли оказаться значительно выше.
Сейчас, не только на первый взгляд, а в результате трехчасового наблюдения, все представлялось гораздо проще. Лумис правильно решил отправиться в бой с места в карьер. Ведь в принципе, атакующий, даже при равных силах, часто находится в преимуществе, тем паче сейчас, когда нападение абсолютно внезапно. Судя из докладов разведчиков и из собственных подсчетов, Руган уже прикинул, сколько людей входит в охрану Большого Кошелька. Около ста, или несколько больше. О чем это говорило? О том, что кошелек у Кошелька Дечеви оказался не такой уж объемистый? Он безусловно похудел после начала стратегической фазы атомной войны. Не удалось Дечеви извлечь прибыль из уничтожения заводов конкурента, теперь его собственные бомбовые цеха, скорее всего, лежат в развалинах, или сползли в ядерную воронку – недобитый когда-то, во Второй Атомной, мегаполис Умброфен, при любом раскладе, отмечался у брашей как приоритетная цель. Так что денежный пресс Мара Дечеви неминуемо похудел. Да и вообще, значили ли что-то, в теперешнее радиоактивное время, какие угодно деньги? Тем не менее, кроме объемистого кармана, у Мара Дечеви имелась еще и власть, и какие-то материальные ценности. В нынешнем термоядерном мире это весило даже больше, чем раньше, ведь количество всяческих сложных предметов, а так же заводов, фабрик и рабочих рук, которые их делали, уменьшилось примерно на порядок.
Так почему тогда миллиардер Мар Дечеви не держит около себя тысячу охранников и сто танков? Во-первых, он все же не входит в теперешний аппарат управления Империей – он все-таки не семизвездный маршал. Большинство способных держать оружие, и уж тем более все танки, армия сгребла себе. Кроме того, хотя какую-то завалявшуюся технику и получится отыскать, поскребя по сусекам бесконечности плохо охраняемых складов, но уж слишком стремительно заочно приговоренный Лумисом Мар Дечеви бежал с места своего прошлого обитания – танки так быстро не ездят, разве что какие-то легендарные брашские «свиноматки». А большую ораву охранников Кошелек не держит потому, что сейчас, в условиях дефицита, всю ее нужно кормить, да еще, хотя бы периодически, прятать в оборудованном убежище. Значит, допустимы два варианта использования избыточной стражи: тащить с собой целые вагоны пищи и сменной одежды, или иметь возможность добывать всё необходимое на месте. В последнем случае, ко всему прочему, придется еще содержать команду фуражиров, причем хорошо вооруженных, кто же теперь за так отдаст незараженное продовольствие, ведь после подрыва большинства атомных электростанций, даже холодильники НЗ-шных государственных складов перестали выполнять свою основную функцию. И как следствие, всего скопища этих состыкованных катаклизмов, миллиардер Мар Дечеви вынужден обходиться минимумом охраны.
А много ли это – сто человек телохранителей? Если все разложить по полочкам, то есть заранее рассчитать и произвести атаку внезапно, то очень даже не много. Времена сейчас радиоактивные, пусть, в здешних местах, и не смертельно, но все же. Потому, смены нужно менять почаще, хотя б для того чтоб заранее приучить к надвигающемуся несчастливому будущему. Из указанной сотни, какая-то часть всегда отдыхает в убежище. Еще есть, как без этого, внутренняя охрана. А чтобы ни наружную, ни внутреннюю стражу без дела не раздувать – где-то на стреме – дежурный взвод. И значит здесь, на «свежем» воздухе, в настоящий момент не более двадцати человек, а, скорее всего, и того меньше. Допустимо ли их всех перерезать тихо, дабы не успели вызвать подкрепление? Вполне допустимо, если только подольше и повнимательней пронаблюдать, где, кто и как затаился.