Рита заторопилась домой. Они вошли в троллейбус. И опять Рита испытующе посмотрела на Николая. Открытое лицо, серые внимательные глаза. Уши горят малиновым огнем. Чудак, в такие морозы ходит в легкой шляпе…
— Я очень рада, что встретила тебя, — сказала она тихо. — Мне нужно многое тебе рассказать… Нет, не сейчас. В поезде.
На площади Маяковского он вышел из троллейбуса и нырнул в метро.
Был уже пятый час, когда Николай вернулся в гостиницу.
— Борис Иванович! — начал он с порога. — Интересные новости!
Привалов, недавно приехавший с совещания, сидел за столом и составлял очередную докладную записку.
— Что Бубукин? — спросил он.
— Завизировал. — Николай вытащил из кармана газету и положил ее перед Приваловым. — Прочтите эту заметочку.
Борис Иванович поднял очки на лоб и быстро пробежал заметку о выставке и ее новых экспонатах.
— Пластинка с надписью «AMDG»… — Он откинулся на спинку стула, и очки сами собой опустились на переносье. — Вы думаете, она имеет отношение…
— Да, Борис Иванович. Та же гравировка, что и на нашем ящичке. А вдруг это «ключ тайны»?
— У итальянского диверсанта? Хм… Сомнительно.
— Де Местр ведь тоже был из Италии, — возразил Николай. — А иезуиты и сейчас существуют. Надо бы съездить, Борис Иванович, посмотреть. Если размеры пластинки совпадут с теми, что на эскизе…
Привалов посмотрел на часы.
— Ладно. — Он встал и сложил бумаги. — Только надо поторопиться, выставка, наверное, рано закрывается.
Через полчаса Привалов и Николай вышли из такси возле старинного особняка в тихом переулке! Посетителей на выставке было немного. У стенда с портативными рациями громко спорили, перебивая друг друга, несколько мальчишек. Двое летчиков осматривали остатки заморского самолета, сбитого над нашей территорией.
Во втором зале Привалов и Николай без труда нашли высокую застекленную витрину, в которой стоял в полный рост манекен, одетый в потрепанный костюм, с парашютом на спине. На шее, за распахнутым воротом, поблескивало маленькое распятие. У ног манекена были разложены плитки взрывчатки, акваланг с гидрокостюмом, пистолет, рация, моток нейлоновой веревки, еще что-то.
Никакой пластинки с надписью «AMDG» не было.
— Странно… — Николай еще раз осмотрел снаряжение диверсанта. — Очень странно. Ведь в газете ясно сказано…
— Обратимся к дирекции, — сказал Привалов.
Они прошли в маленькую, жарко натопленную боковую комнату. Директор выставки, невысокий лысоватый человек в военном кителе без погон, удивился, выслушав Привалова:
— Как это — нет пластинки? Вы, товарищи, просто не заметили. Пойдемте в зал.
Но и директор не обнаружил пластинки с иезуитским девизом. Она исчезла. Лицо директора стало озабоченным.
— Вчера вечером пластинка была на месте, — сказал он отрывисто. — Я экскурсантам ее показывал. — Тут он заметил, что дужка маленького замочка на дверце витрины перерезана. — Кусачками перекусили, — проговорил он и покачал головой. — И цепочку, на которой висела пластинка, тоже, наверное, кусачками.
— Может, на цепочку польстились? — предположил Привалов. — Она золотая была?
— Позолоченная. Нет, тут другое… Распятие — видите? — не тронули, а оно золотое. — Директор посмотрел на Привалова. — Попрошу вас, товарищи, задержаться. Как свидетелей.
Он повел их к себе в кабинет. Сунул желтый от табака палец в телефонный диск, набрал номер и попросил кого-то срочно приехать. Затем вытянул обе руки на столе и попросил Привалова объяснить, почему его интересует именно эта пластинка.
Привалов коротко изложил историю ящичков. Об их содержимом он умолчал, сказал только, что оно представляет интерес для Академии наук.
— У вас, конечно, есть опись имущества диверсанта, — заключил он свой рассказ. — Разрешите взглянуть на описание похищенной пластинки. Нам бы хотелось сверить ее размеры с нашими данными и…
— Минуточку, — сказал директор. — Попрошу предъявить ваши документы.
Он долго и старательно читал документы инженеров. С Привалова градом катился пот. Он снял папаху и вытер платком лоб и шею.
Письмо со штампом Академии наук произвело на директора серьезное впечатление.
— Прошу извинить эту формальность, — сказал он, возвращая документы. — Понимаете, дело не простое…
— Так вы разрешите нам посмотреть опись? Директор извлек из шкафа зеленую папку, перелистал ее.
— Вот. Только дальше этой страницы попрошу не читать.
Привалов и Николай с изумлением прочли, что труп диверсанта и его снаряжение были найдены в августе прошлого года в окрестностях Дербента кандидатом технических наук — Н. И. Опрятиным.
— Всюду этот Опрятин, — негромко проговорил Николай.
— Что-то я слышал насчет его дербентского приключения, — заметил Привалов. — Ну, дальше.
В описи за номером 14 значилась металлическая пластинка с вырезанными буквами «AMDG» и ниже и мельче — «JdM». Вес пластинки — 430 граммов. Размеры…
— Те самые, — сказал Николай взволнованно. — Я хорошо помню. Это «ключ тайны», Борис Иванович. Никаких сомнений.
Затем им пришлось повторить рассказ о ящичках приехавшему следователю — черноглазому молодому человеку. Следователь слушал, записывал что-то в блокноте.
— Вы считаете, что кража совершена лицом, которое знало о возможной научной ценности ящичка? — спросил он.
Привалов пожал плечами:
— Во всяком случае, любопытно, что вор взял именно этот ящичек, хотя рядом висело золотое распятие.
— Кто, кроме вас, знает про ящички?
— Знают многие сотрудники нашего института. Знают некоторые ученые. Это солидные люди, все они вне подозрений.
— Безусловно, — согласился молодой человек. — Но все-таки, будьте любезны, назовите их.
Привалов назвал фамилии. Николай попросил записать еще и Опрятина и Бугрова Владимира.
— Кстати, они сейчас в Москве, — добавил он. — Опрятин, конечно, сам не похищал, а вот Бугров… Имею на него подозрение.
— Их адрес?
— Гостиница «Золотой колос», седьмой корпус. Следователь поблагодарил инженеров и попросил не разглашать историю с кражей, «пока не будут выяснены ее мотивы».
Было уже довольно поздно, когда наши друзья вышли на улицу. Мела поземка. Мороз пощипывал уши. В полупустом вагоне метро Привалов сказал:
— Вы в самом деле подозреваете Опрятина?
— Он знал об эскизах ящичков. Ну, а диверсанта он, оказывается, сам нашел… И, если он с Бенедиктовым работает над проблемой проницаемости, то, конечно, «ключ тайны» должен его здорово интересовать.
— «Ключ тайны»… Что бы это могло быть? — задумчиво сказал Привалов. — Очевидно, очень важный документ.
— Может быть, описание установки?
— Не успел вам рассказать о встрече с вашим тезкой.
— С моим тезкой? — переспросил Николай. — А, с Опрятиным! Расскажите, Борис Иванович.
— Да что рассказывать? О ноже он ничего не знает. Отверг с негодованием. Когда встретились — сиял улыбкой, когда прощались — волком глядел. Скрытный человек…
Они шли по дорожке, протоптанной в снегу, к гостиничному городку. С одной стороны тянулись заборы, о другой — промтоварные ларьки и киоски. Где-то выла собака. Впереди сверкали освещенными окнами корпуса гостиниц.
«Ну и денек!» — подумал Николай. Только теперь он вспомнил, что не обедал сегодня.
— Пойду в столовую, Борис Иванович.
Проходя мимо седьмого корпуса, Николай вдруг остановился у подъезда.
«А что, если попробовать?… — подумал он. — Вызвать его из номера, только чтоб Опрятин не знал… Сразу огорошить его вопросом, к стенке прижать…»
Он вошел в вестибюль и попросил дежурного администратора вызвать из сто тринадцатого номера гражданина Бугрова.
— Бугров? — сказал администратор и заглянул в пухлую книгу. — Выбыл Бугров. В шестнадцать двадцать. Опрятин и Бугров. Вызвали такси и уехали в аэропорт.
Глава одиннадцатая, в которой вниманию читателя предлагаются дополнительные сведения из истории рода Матвеевых
Как прилежно стараюсь я вести рассказ, не останавливаясь, и как плохо мне это удается! Но что же делать! Люди и вещи перепутываются таким досадным образом в этой жизни и сами напрашиваются на ваше внимание. Примем это спокойно, расскажет» коротко, и мы скоро проникнем в самую глубь тайны, обещаю вам!
Свисток — как удар бича. Поезд послушно тронулся. Поплыл перрон мимо зеленых вагонов, и вместе с перроном стали уплывать столбы, киоски, Ритина подруга, машущая рукой, и Борис Иванович в новой коричневой кепке.
Прощай, Москва!
— Молодой человек, поднимитесь с подножки, — строго сказала толстая проводница.
Николай, в последний раз махнув рукой, поднялся и вслед за Ритой вошел в коридор вагона.
За окном все еще текли московские улицы, кварталы новых домов, магазины, троллейбусы. На переездах, за полосатыми шлагбаумами, урча моторами, толпились автомобили.
— Давно я не ездил в поездах, — сказал Николай. — Дикая трата времени. Летать куда лучше.
— А я люблю поезда, — сказала Рита. — Хорошо спится в дороге. И читается. Люблю смотреть в окно.
— Тебе не жаль уезжать из Москвы? Рита пожала плечами.
В соседнем купе шел громкий спор. Упитанный гражданин средних лет не пожелал уступить женщине нижнее место, мотивируя это тем, что заплатил за него деньги; соседи совестили его. Николай ввязался в спор и упрекнул гражданина в отсутствии гуманизма.
— Ты, оказывается, крупный общественник, — сказала Рита.
— Ничем его не прошибешь, — проворчал Николай. — Сидит с величественным видом в своей пижаме и ухом не ведет.
— Может быть, он начальство?
— Любое начальство, даже самое грозное, на девяносто процентов состоит из воды.
— Не только начальство. — Рита улыбнулась.
В Серпухове Николай выскочил на перрон. Ему очень хотелось купить чего-нибудь для Риты. Но в ларьке, кроме колбасы, консервов и печенья, похожего на круглые кусочки фанеры, ничего не оказалось. Николай нетерпеливо огляделся. Навстречу шла шустрая девчонка в белом халате и огромных валенках.