Тогда, словно желая отомстить за такой настойчивый допрос, за разочарование, вызванное в нем Клодом, а также лелея смутное желание продемонстрировать внимательному собеседнику всю полноту своего счастья, Эрбийон образу, нарисованному Мори, штрих за штрихом противопоставил портрет Денизы, так как он его видел.
Он описал изумительную радость, сопутствующую их встречам, ее легкий веселый нрав, ее свежесть, изобретательность, с гордостью рассказал о ее непринужденности и, наконец, о порыве, приносящем ее к нему.
Каждое его слово еще больше вгоняло Мори в тоску.
– Довольно, – пробормотал он. – Все это ни к чему. Вы слишком молоды.
С ними поравнялась машина эскадрильи.
– Господин лейтенант, – обратился к Мори шофер, – в связи с прояснением погоды капитан ожидает вас и лейтенанта Дешана.
– Он у Флоранс, – крикнул Эрбийон.
– Я туда и направлялся, – ответил шофер с понимающей улыбкой.
Тели уже приказал выкатить самолеты обоих пилотов. Заметив Клода, он издалека закричал:
– Вы, Мори, прокатите меня до линии фронта.
Эрбийон в очередной раз им восхитился. Подобно тому, как с вновь прибывшими наблюдателями он всегда летал на линию фронта сам, избегая подвергать своих товарищей опасностям полета с еще неопытными новичками, так и наблюдателей он никогда не доверял новому пилоту до тех пор, пока сам не проверит их мастерство и отвагу. Таким образом все опасности этих первых летных часов, когда ненаметанный глаз слишком поздно замечает смертоносного противника и неприученные руки с трудом управляют самолетом и пулеметами, были его привилегией.
– Обедайте без нас, – продолжал Тели, обращаясь к Жану, – и скажите Дешану, чтобы догонял нас над Дорогой Дам.
– Вы не позволите мне полететь вместе с ним, господин капитан?
– Нет, господин стажер, он числится в экипаже с Живалем. Вы пока не заслуживаете другого пилота, кроме меня.
Все только приступили к еде, когда вошел Дешан в своей меховой куртке.
– Моя тачка барахлит, – раздраженно сказал он. – Будет готова только через полчаса.
Съел он мало и все время ворчал:
– Дорога Дам – дурное местечко. Новичок не сумеет оттуда вывернуться.
– Да успокойся ты, – сказал Марбо. – В каких только переделках Тели не побывал.
– Да, но тогда рычаг управления он держал в своих руках.
Не в состоянии усидеть на месте, он отправился на летное поле. По звуку мотора, раздавшемуся над крышами бараков, все поняли, что он улетел.
После обеда Марбо, как обычно, направился к двери, чтобы закурить свою трубку. Старый капитан Ройар, который никак не мог приспособить свою память к причудливым сигналам азбуки Морзе, расположился возле аппарата беспроволочной системы связи. Новий, Шаренсоль и «доктор», обычно игравшие с Тели в бридж, попросили стажера заменить капитана на время его отсутствия.
В этот момент Марбо позвал их.
– Идите-ка сюда, посмотрите, Мори возвращается.
– Как-то странно он летит, – сказал Новий. – Слишком рано сбросил газ.
Самолет снижался медленно, почти незаметно, как будто пилот боялся слишком быстро потерять высоту.
– Наверняка у них какие-то неполадки или еще что-нибудь, – сказал Марбо.
Крик радости вырвался у них, когда они увидели, как из приземлившегося, наконец, самолета, выпрыгнули Тел и и Мори. Капитан оживленно заговорил:
– Приземление очень хорошее, но там вы слишком поздно сделали спираль. Поэтому они нас и задели.
– Вас что, подбили? – спросил Марбо.
– Классно, – весело отвечал Тели, – четыре «фоккера» над нами. Они пробили нам радиатор. К счастью, мы были высоко и Мори возвращался как настоящий парусник.
– Повезло ему, – сказал Эрбийон. – Сражение при первом же вылете.
– Не огорчайтесь, молодой человек, – заметил Марбо. – На вашу долю еще хватит убойных снарядов, и, встретившись с ними, вы не станете больше собой гордиться, я вас уверяю.
– Пошли есть, – воскликнул Тели. – Я умираю от голода, а остальные…
Вдруг он остановился.
– А где Дешан?
– Он вылетел тебе навстречу всего четверть часа назад, из-за какой-то неисправности в моторе.
– Он натолкнется на патруль. За кого-нибудь другого я бы волновался, но у него зоркий глаз.
В столовой он заметил розданные карты.
– Начинайте партию, – сказал он. – Эрбийон, поиграйте пока за меня и смотрите не подведите.
Стажер выиграл и, очень довольный, вставая, сообщил об этом капитану.
– Отлично, мой мальчик, – ответил тот. – А теперь дайте-ка и мне побороться за собственную удачу.
Садясь на свое место, он сказал:
– Дешан, наверное, еще меня там ищет.
Пока игра шла своим чередом, Эрбийон подошел к Мори:
– Ну, как впечатления после первого боя? – спросил он.
Клод уже, было, заговорил, но внезапно передумал и с мягкой улыбкой пробормотал:
– Простите меня за то, что я не дам вам ответа. Сначала я хотел бы рассказать о них кое-кому другому.
Жан вернулся к столу, где шла игра в бридж. Тели играл с тем пылким и ребяческим задором, с которым делал абсолютно все: исполнял ли кадриль эскадрильи или сражался. Его запал, как обычно, задавал тон остальным, и партия вместе с ним казалась более живой и более занятной.
Марбо, карауливший у двери, вмешался в разговор:
– Смотри-ка, Тели, Дешан не возвращается. Складка легла на лоб капитана, но он сказал:
– Он уже целую неделю не вылетал, ему хочется проветриться.
Вызывающее везение сопутствовало Новию, и Тели решил во что бы то ни стало его обыграть. В этой борьбе час пролетел незаметно. Скатерть медового от солнца цвета внезапно потускнела. Глаза обратились к небу. На него беловатыми клочьями наползали густые тучи.
– Дешан скоро вернется, – машинально сказал капитан.
Однако голос прозвучал как-то странно и удивил его самого. Он выдавал беспокойство, которое до сих пор им не осознавалось и которое Тели почувствовал также явно у других. Тем не менее никто из них этого не показывал. В эскадрильи знали, что говорить о несчастье – значит его притягивать.
Они опять углубились в игру, но, охваченные глухим беспокойством, сидели как на иголках. Пальцы судорожно вцепились в карты.
– Почти ничего не видно, – вдруг сказал «доктор».
– Вечер наступил очень быстро, – ответил Эрбийон.
– Это из-за того, что мы поздно пообедали, – заметил Шаренсоль.
Они опустили головы, чтобы как-нибудь невзначай, пусть даже взглядом, не обменяться мыслью, которая, как все понимали, была их общей. Все знали о непреодолимом отвращении Дешана к полетам в сумеречном мареве, и при этом никто, даже издалека, не слышал рокота его самолета.
Тишина нарушалась только упражнениями капитана Ройара на манипуляторе. Тели, обернувшись к нему, очень тихо сказал:
– Не могли бы вы перестать, старина. А то ваши позывные можно принять за сигнал тоски.
Затем, обращаясь к игрокам, лихорадочно добавил:
– А вы что притихли? Мы еще не закончили. «Доктор», делайте ставку.
Лица вновь склонились над картами, расположенными в виде веера. Тем временем и последние просветы затягивались. Крупные капли дождя, как в гонг, застучали по железной крыше.
– Эрбийон, подойдите ко мне, – сказал капитан.
И прошептал ему на ухо:
– Позвоните, только не отсюда, а из кабинета, позвоните на батареи, в наблюдательные пункты, в штаб армии, везде, и попробуйте что-нибудь узнать.
Когда молодой человек вернулся, комнату уже освещали электрические лампочки. Несмотря на то что Тели не произнес ни слова, все глаза слишком пристально всматривались в Жана.
– Они ничего не знают, – сказал он, сопроводив свои слова жестом, который ему не удалось сделать беззаботным.
– Тели, их было четверо? – спросил Марбо вполголоса.
Капитан не ответил. В столовую прокралась смерть.
Однако Новию, которого обуял ужас, захотелось переключить внимание.
– Без шанса на успех, – сказал он.
А Шаренсоль ответил:
– Двойка треф.
Стажеру показалось, что всем не хватало воздуха, но дверь открыть они были не в силах. В ночи бушевала гроза.
Поскольку другого занятия они не нашли, то партия продолжалась.
Два дня подряд они сидели в бараке, ходящем ходуном от бури, с завываниями свирепствовавшей на плато. Ветер разворотил крыши ангаров. Чтобы пройти по летному полю, приходилось сражаться с ним, словно с течением полноводной реки.
Все эти два дня Тели ждал новостей о Дешане. Он любил его глубоко, сильно, конечно же с менее трогательной нежностью, чем Бертье, но более крепкой любовью, потому что она основывалась на тысячах воспоминаний о совместных попойках, разведках, сражениях, на осязаемой и ежедневной основе трехлетней жизни в эскадрильи.
Перестав надеяться, он приказал вывесить в столовой следующее обращение:
«При первом же просветлении – патруль из пяти самолетов. Искать боя».
Марбо прочел этот приказ первым и пошел к Тели.
– Ты хочешь отомстить за Дешана, это так? – спросил он.
Капитан промолчал, тогда он продолжил:
– Это не наша обязанность. Мы не истребители.
– Что, дрожишь, Желатин? – зло ответил Тели.
Толстый капитан пожал плечами.
– Тебе отлично известно, ради полезного дела я сделаю все, что нужно, – сказал он. – Но ты зря решил рисковать своей и нашими шкурами из-за горечи потери.
Брови капитана дрогнули, но он сдержался.
– Ты прав, – заметил он. – Я возьму добровольцев. Но заранее тебя предупреждаю, что ты не полетишь. Я возьму Эрбийона – он не так устал.
– Два безумца вместе. Всего хорошего.
Тели, видя, как его крупная фигура осторожно протискивается в узкую дверь, воскликнул:
– Марбо, послушай. Ты прав, и я прав. Мы не в обиде?
Толстяк посмотрел на него долгим взглядом своих маленьких живых глаз.
– Должно быть, ты действительно взволнован, мой бедный дружище, раз извиняешься передо мной, – сказал он.
Он похлопал капитана по плечу, что для него являлось выражением самого глубокого волнения. Однако так и не согласился принять участие в патруле.