Только в каждой стране свои законы, своё понимание мира, своё отношение, даже стремление принимать дарованные кем-то законы. Если Сен-Жермен сказал, что историю земли знать надо не по учебникам, так тому и быть. Может быть, действительно нелишне будет взглянуть и окунуться в житие сказок, созданных когда-то поклонником Сатаны. Искус и искусство – понятия диаметрально противоположные, но всё-таки однокоренные.
Я внимательно слушал свою «бортпроводницу», гуляя с ней по дворцу, объявленному парящим между землёй и небом, но некоторые слова авантажной дамы иногда приводили меня к смущению и намного сильнее, чем окружная помпезная сексуальность.
– Вы считаете, что человек – сам себе хозяин и ему всё позволено? – поинтересовался я. – Между прочим, апостол Павел сказал как-то, «всё мне позволительно, но не всё полезно». А я к этому могу ещё добавить, что всё полезно, да не всё позволено.
– Это не просто моё мнение. Я часто цитирую «Книгу Законов» Алистера, – выставила она афронт. – Но опыт жизни показал, – мой ушедший муж прав. Алистер написал эту книгу, когда ещё в начале двадцатого века он получил откровение демона Айваса. В книге говорится о наступлении новой эры, связанной с приходом Сатаны.
– Вы серьёзно? – снова хмыкнул я. – Верите, что Сатана займёт трон в царстве, где он давно и так уже царствует. Недаром же в Писании его открыто называют князем мира сего.
– Я это утверждаю более чем серьёзно, – возразила хозяйка. – Кстати, одной из любимых учениц у него считались ваша Блавацкая, Папюс и товарищ Ленин. Только последний был заочником, но книгу, переданную ему Блавацкой, всё же изучил основательно. Результат его экономических и народных подвигов известен всему миру. Своими делами Ленин заслужил звание вождя, и мы позаботились о нём.
– Вы поддерживаете мысли «заслуженного вождя» о русском народе, о стране? – озадаченно спросил я.
– Какие?
– Ну, как же! Некоторые недоброжелатели до сих пор цитируют Ульянова-Бланка при любом удобном случае: «Российская интеллигенция – говно прогрессивной Европы», или «Россия – это только топливо для пожара мировой революции».[26]
– Вы процитировали Лейбу Бронштейна, то есть Троцкого. Именно он впервые выдвинул эти тезисы, – наморщила лоб хозяйка.
– Выходит, Ульянов-Бланк просто присвоил эти фразы, выдавая их за свою философию? – уточнил я.
– Возможно, – согласилась дама. – Но философия – такая наука, в которой не может быть ничего личного. Вообще-то я предоставлю вам возможность послушать высказывания вождя мирового пролетариата, но, по-моему, он слишком превозносит значение Европы в жизни всей планеты. Если ваша страна Западу не нравится, это понятно, потому что в России никто и никогда не может долго и целенаправленно управлять деньгами. Для того, чтобы стать настоящим Проповедником, вам, друг мой, необходимо уяснить в каком мире вы сегодня живёте и уяснять это каждый день. Надо чётко знать, как воспринимают тебя, твою страну и твой народ во всём мире и не цитировать кого-то одного, указывая на него пальцем. Надо ставить себя на место какого-нибудь парижского клошара,[27] который смотрит на очередного прибывшего из России проходимца, выдающего какие-то безумные сентенции и требующего для лекции место не на трибуне, а на броневике или же современном танке.
Когда Лия вспомнила господина Ленина, у меня по спине пробежал холодок. Всё ясно кем и как распределяется власть в этом мире. А Проповедники… что ж удивляться, если место бессмертного вдруг оказалось никем не занятым. Значит, я прав, полагая бессмертие равным неискуплённому наказанию.
Лия Хирсинг снова повела меня по залам, первый из которых проходил на дикие заросли, местами смахивающие на настоящие джунгли: непроходимый лес, поселившийся внутри дворца, был набит порхающими по веткам птицами, вопящими обезьянами, ползающими по зарослям змеями. Пройти по лесу позволяла только едва заметная тропинка, петляющая меж живописных зарослей и деревьев, опутанных лианами. Это была отнюдь не какая-то оранжерея, а маленькие, но настоящие джунгли, где присутствовала напряжённая ситуация. Я каждой клеточкой своего тела ощущал опасность! Иногда, в экстремальных случаях во мне просыпалось это чувство, видимо, включался инстинкт самосохранения. Поэтому я вздохнул с облегчением, когда миниатюрные джунгли закончились.
Попав в следующий зал, я обалдело захлопал глазами, поскольку оказался на лунной поверхности с кратерами и сияющими звёздами в чёрном небе, изображёнными на стеклянном потолке. Прямо над горизонтом зависло созвездие Ориона, а ближе к северу Большая Медведица указывала Полярную Звезду. Эта звёздная карта была мне знакома.
– Чудесен Хор-Сет,[28] – заученно принялась сообщать Лия и указала на одну из звёзд, глядящих сверху холодным бездушьем. – Он обходит небо за двенадцать лет, причём вокруг него клубятся четверо малышей. Он помогает в деловых вопросах. Постарайтесь запомнить это, поскольку к звёздам вам придётся обращаться не раз.
– Юпитер помогает лично вам? – спросил я, так как эта звезда всегда считалась чисто мужской во всех отношениях. – И, если помогает, то чем и в каких космических размерах?
Лия взглянула на меня исподлобья, нахмурилась, потому что не ожидала от меня шпильки, особенно по сексуальной теме. Но быстро справилась, взяла себя в руки и решила продолжить вселенские лекции.
– Ещё прекраснее Хор-Ка,[29] – снова начала она, как будто не заметив моего укола. – Эта звезда катится по небу тринадцать лет. Запомните её, потому что этой звезде подчиняются не только подвластные звёзды и огромное кольцо, которое иногда совсем исчезает, но она умеет менять жизнь на земле по своему усмотрению или как её попросят. А в зените, – Лия показала звезду в самом центре кружащихся, уже давно замеченную мной, – это царица Эхсмун.[30] К ней обращаются только самые избранные. И вы, кстати, тоже сможете это делать. Каждый избранный обязан знать изначальную арифметику звёзд. Это позволяет всякий раз почувствовать близость потоков космической энергии.
Экскурсия по ночному небу не была беспричинной, потому что с древних времён люди высчитывали и определяли свой жизненный путь как раз по звёздам! Жалко я не соображаю пока в этом ничего, но звёзды, перечисленные хозяйкой, запомнить не помешает. Итак, она сначала назвала Хор-Сет, за ним следует Хор-Ка, и замыкает троицу – Эхсмун. Поразительно! Даже в звёздном исчислении существует Троица! Причём, Троица открывает доступ к потокам космических энергий, за счёт которых человек и существует на земле.
Я не успел ещё опомниться от общения со звёздным небом, а следующий зал бросил меня, прямо на дно океана. Мимо проносились стаи суетящихся рыб, за которыми гнались стремительные хищные акулы. Зрелище было воистину эффектным, живописным, если не сказать, водяным хичкоком. Из морских глубин поднимались к поверхности несколько базальтовых труб, изрыгающих клубы чёрной воды. Точно так морские пароходы плевались дымом в хмурящееся от этого небо. Но чёрная вода не достигала поверхности здешнего океана, а струилась потоками по склонам этих же труб и растекалась где-то далеко по глубинному дну.
Я даже не сразу сообразил, что изображение океанского дна подаётся с огромных экранов, чередующихся с такими же огромными настоящими аквариумами. Только вот из угла – совсем настоящий! – внимательными умными глазами меня с вожделением разглядывал живой осьминог, соображая: не скушать ли? Такой взгляд не каждый выдержит, смею вас уверить.
Наконец мы вышли в цивильную залу, где возле стен на полу красовались пушистые ковры, разрисованные в индо-индуистском стиле с набросанными сверху думками и миниатюрными разноцветными пуфиками. Прямо в центре лежачего партера красовался низкий столик с расставленными на нём огромными блюдами, наполненными восточными сладостями и фруктами, от которых доносился удивительный сладостный запах.
Фрукты в хрустальных вазонах были, несомненно, настоящими. Или нет? Лия опустилась с одной стороны столика, пригласив меня тоже стать восточным лежебокой с другой стороны. Место было необычное, тем более – проба всего на своей же шкуре с возлежащим внутри собственного тела желудком, жаждущим сладостей, но не привыкшим ещё к благовосточным образам жизни. Тем не менее, перекусить я вовсе не отказывался и позволил себя уговорить, возложившись подобно хозяйке возле явственного столика.
– Трапеза – это важнейшая степень обучения у вас или бывает что-то ещё? – не преминул разузнать я.
– Бывает, – кивнула хозяйка. – Но всё это несколько позже. Сейчас мы только перекусим, а пиршество будет потом. Специально для вас я устроила такое гламурное гульбище, какое не забывается до самой смерти. Причём, смерть вам не грозит, так что, всегда будете вспоминать меня добрым словом. Но это, повторяю, чуть позже. Вы согласны?
– Легко.
Стараниями служанок кушаний, добавленных к столу, появилось излишнее множество, но ни одного из них мне пробовать когда-нибудь раньше не приходилось. Если это обилие еды – только лёгкий перекус, как выразилась хозяйка, то что же ожидает меня впереди? Да уж, чего только не придумают в разных там египтериях. И всё устраивается только для того, чтобы я ничуть не сомневался в своей нужности и необходимости при исполнении проповеднических обязанностей.
Испытывая от этого небольшое неудобство, я украдкой наблюдал за хозяйкой, определяя, как и что кушают на египетских обедах. Всё оказалось не так уж сложно, поэтому я вскорости расслабился, особенно после принятия наливаемого служанками вина в золочёные инкрустированные самоцветами кубки. Незаметно заиграла музыка, а в центре зала появились танцующие красавицы с обнажёнными животиками, но в прозрачных кисейных шальварах.