веренная временем, на неё многие годы миллионы миллионов раз воздействовали: сверх-давление и высокая температура. Уж, для нашей-то «печки», по-любому, сойдет.
Сделали невысокий кирпичный постамент с печными колосниками, заслонкой и зольником, водрузили на него стальной стакан, в одну дырку горелку, в другую загрузку и, вуаля, камера сжигания окислительного инсинератора готова. Больше всего, мучались с отверстием под газоход в днище стакана. Ничем толстая литая сталь у них не бралась. В итоге, автогеном, кое-как, её прожгли. Испытали всё в сборе, и на медотходах, и на собаках, и на коммунальных отходах. Инсинераторы получились на заглядение, черного дыма из трубы нет, расход солярки минимальный, производительность подтверждают. Погоняли их на полную мощность, как положено, 72 часа, и отправили в Архангельск. Денежки получили, радуются. А через месяц оттуда звонок, мол, забирайте ваше г…, пока мы вас не засудили, а деньги назад, да ещё и со штрафом, предусмотренным Контрактом.
А что же случилось-то?! А то, что после месяца эксплуатации, стенки обоих дизельных поршней осели и оплавились как пломбир на солнце. А почему? А вот про это…, будущий профессор Кофман будет рассказывать студентам в первую очередь. На своих ошибках, как говорится, только придурок не учится, а настоящий Теплотехник, учится, но, только со второго раза!
Глава 20Ленин и биржа
«Двое в комнате, я и Ленин, фотографией на белой стене…», чеканит в голове свою нетленку Маяковский. На самом деле, в комнате с Лениным на белой стене, нахожусь я и вся моя команда. Из Москвы опять приехал «Евгеша». Тут же находятся и его верные соратники, «Птица» и «Товарищ Генерал». Пьём чай, обсуждаем дела, обмениваемся мнениями. Без чужих, мы общаемся, как договорились еще в том самолете из Москвы, на «ты» и по своим прозвищам, мы же команда. Редкий в последнее время, спокойный ранний вечерок. И разговор заходит… про Ленина.
— Знаешь, Ангел, — прихлёбывая из чашки, говорит «Евгеша» — А ты, ведь, как всегда, оказался прав, насчет возможности Большого Скачка. Мы в ЦК, после твоей «сверки часов», подняли на уши ИМЛ (Институт Марксизма-Ленинизма) за «Философские тетради» Ленина, где он про тот Скачок упомянул.
— Кстати, знаешь, что это за пятна, как от воды, на его рукописи «Философских тетрадей», что в музее Ленина под стеклом висит? — спрашивает «Евгеша», — Пиво! Швейцарский сорт «Brauerei Feldschlossen», 5 % плотности, делали экспертизу. А почему, почерк такой неразборчивый и все поля почёрканы? А это, конспект, в т. ч. и работ Гегеля, видимо Ленин в пивнушке его писал, и судя по рисункам, не для печати. Но, разобрались…
— В общем, Леонид Ильич согласен с твоим прогнозом, — продолжает «Евгеша», — Это реальный шанс на сохранение, умножение населения за счет детей и «воскресших», и активное развитие СССР в интересах будущих коммунистических поколений. Начнем раскачивать змею сразу после Съезда, в марте. У нас практически всё готово. Ты, глянь, Закон и Положение о Совприроднадзоре (СПН), может где еще поправить? У меня в Секретариат уже ходят… недовольные всякие, пока отгоняем.
— Я уже посмотрел, — отвечаю я, — которые «Товарищ Генерал» черновики от Вас привозил. Первое — ввести в Закон понятие «отходы, как сырьё» и в этом случае не требовать лицензии СПН на обращение с отходами. Иначе, оборзевшие чиновники мгновенно закошмарят все предприятия, изготавливающие, например, резиновые коврики из старых шин, или производящие горячую воду из обломков деревянной тары. Любят наши чиновники разрешения выдавать, знаете, ведь. Слышал, у них там, даже когда на работу устраиваются, то спрашивают в отделах: «У вас функции разрешительные или согласующие?» Где разрешительные, туда и не пробиться, только по блату.
— Это, не разрешения выдавать, — хмурится «Евгеша», — Это, Родиной торговать! Записал… Что ещё?
— Второе, — продолжаю я, — Запретить СПН при проведении Государственных экологических экспертиз союзного уровня, приглашать экспертами, только москвичей. Если объект экспертизы региональный, обязательно вводить в комиссию экспертов-регионалов, они не дурнее московских и местные реалии лучше знают. Но не передавать на места союзные экспертизы, а то какие же они будут союзные? Если будут обьяснять, что только москвичи, потому что, у них фондов нет на командировки иногородних на заседания комиссий, дать им эти фонды.
— Толково, — гудит «Товарищ Генерал», — Это, обязательно запиши, Евгений Константинович, нам работы меньше будет. И фондов СПН добавь, да, пусть люди спокойно ездят в командировки за государственный кошт, дело нужное.
И третье, — я заканчиваю свои предложения, — Для реализации будущей «Экологической Программы КПСС» будет лучше, что у Партии будут на это деньги. Всем тем, кто уже сейчас ходит в Секретариат ЦК по Экологии и в другие высокие кабинеты с жалобами на невозможность модернизации своих производств в целях этой самой Экологии, нужно предлагать приходить на защиту смет, чтобы невозможное стало возможным. И, реально, по защищённым сметам предприятиям нужно давать деньги на эко-модернизацию. Только потом проверять, куда их реально дели. Сможете?
— Сможем! Опыт есть! — твердо заявляет «Товарищ Генерал», — Про «Гулаг» все помнят, — и предваряя вопрос «Евгешы» спрашивает меня, — Только, вот, где мы эти «лишние» деньги возьмём, бюджет-то не резиновый?
Делаю таинственное лицо, но затем улыбаюсь во весь рот: — Вы, что, дорогие товарищи, забыли, что мы с Мишей в Спортлото выигрываем? — делаю паузу я, — Вот, товарищи, таблица котировок доллара ко всем основным мировым валютам, акций крупнейших корпораций и основных товарных групп, включая нефть, золото, платину, медь, аллюминий, пшеницу и алмазы на Нью-Йорской бирже. На каждый день. Пока, до конца месяца, с обязательным ежедневным уточнением. Уточнять буду я. С рекомендациями, когда чего покупать-продавать. Далее, в зависимости от результатов и предпочтений, буду передавать данные еще на месяц. Пока хватит. Это, наш с Мишей небольшой подарок Секретариату ЦК по Экологии и лично Леониду Ильичу, перед Съездом Партии. Это, можно сказать, наш с Мишей целевой взнос на Экологию.
Протягиваю «Евгеше» кассету с 16мм микроплёнкой от «шпионского» фотоаппарата «Киев-30».
— Думаю, уже до конца года, — продолжаю свою мысль я, — Если, конечно, не будем тупо сидеть на пятой точке, а ударно поработаем, я имею ввиду специалистов. Мы будем способны скупить у пиндосов за их же резаную бумагу с портретами мёртвых президентов, все контрольные и блокирующие пакеты акций мало-мальски интересных активов, включая военные, и при желании, поставить США на колени, предъявив их ФРС принадлежащие нам доллары к обмену на золото, пусть даже и с дисконтом. В довесок, купим по паре-тройке центральных кварталов в Нью-Йорке, Вашингтоне и Майями, что бы нашим доверенным назначенцам было где жить и отдыхать с семьями, прилетая на передачу им управления приобретёнными активами. Аляску, тоже назад выкупим, ибо, нефиг!
Немая сцена. Слышно, как муха бьётся между створками окна и никак не может найти форточку.
— Вот, спа-а-си-бо, тебе, Ангел, вот, спасибо тебе! — как молитву, бегло произносит «Евгеша» три раза подряд, — Это же, теперь, никакой бомбы не надо…, - сиплым шёпотом продолжает он, глядя на кассету с микроплёнкой.
— Это ты, маршалу Андрею Антоновичу Гречко объясни, что это деньги целевые, под тебя и твои программы оздоровления окружающей среды дадены, — говорю я, — А то, он любые суммы в свои танки и ракеты конвертирует, ещё и не хватит. И Михал Андреевичу Суслову тоже объясни, а то ему вечно на матпомощь своим любимым людоедам в Африке не хватает.
— Объясним! — твердо обещает «Евгеша», видимо, имея ввиду не только себя лично, и собирается уже срываться с места.
— Евгений Константинович, минуточку, — мягко, но значительно, останавливает его уже никакой не «Товарищ Генерал», а действующий полковник КГБ СССР Антон Геннадьевич Лазарев, вежливый и сосредоточенный: — Плёночку, передайте мне, пожалуйста! Не беспокойтесь, все засекретим до трёх нолей, «Особой важности», проявим, распечатаем и направим в ЦК по нашим каналам, сегодня же ночью, как обычно.
— Ну…, хорошо, порядок есть порядок! — «Евгеша» неохотно отдает микропленку полковнику, — Только, пожалуйста, на мое имя и лично в руки! Я завтра же сам пойду с этим к Леониду Ильичу. Всё у нас, товарищи? А то я на самолет опоздаю. Хоть и не хотел сегодня улетать, с вами ещё денек-другой побыть, но такое дело не терпит ни малейшего отлагательства, согласны? — встаёт.
— Еще буквально, минуту, — тороплюсь я, — Присядь, ещё один важный вопрос и лети. — Мы с Вайсбергом на первое время скомплектовали минимально возможный преподавательский состав на спецкурсы по инженерной кафедре «Обращение с отходами». Включая самого Вайсберга, ещё Кофман, Маликов и Трахтенберг. Возможно, ещё кого-то подтянем. Далее, преподавателей будем выращивать из студентов-выпускников, принимая их в аспирантуру. Однако, кафедра «Экология» пустая. Кандидатур на заведование ею, у нас нет. И с пятым пунктом, уже никого не предложишь, не утвердят, Скрепа же. Это твоя епархия «Евгеша», идеология от Экологии, давай человека!
«Евгеша» задумчиво смотрит на «Птицу»: — Ну что, опять твой выход, дорогой ты наш ветеран, Иван Поликарпович, больше некому. Кроме тебя, про Скрепу, пока некому студентам объяснить, что бы поняли. Как объяснишь первым группам, можешь опять уходить на покой, который тебе только снится в последнее время. Вон, попроси у Миши, на время, свою буденовку назад…, а шашка, у тебя, знаю, есть. Короче, возьмешь себе в штат троих, нет, четверых, кто понравится, профессоров-идеологов из Высшей школы ЦК и вперёд! Остальное, сами здесь решите, я позвоню Ректору.
— Лет пять ещё поскриплю, и видимо, всё, — грустно соглашается «Птица», — Потом меняйте!
— А больше и не надо! — радуюсь я такому классному приобретению, — Только основные идеологические направления прописать в учебных планах, остальное сами сделаем. Даже на работу ходить не надо, коли неохота.