Кем были индийские купцы, с которыми мы имеем дело? История упадка относится не ко всем категориям индийских торговцев. Она относится к тому классу, который владел кораблями, использовал крупные капиталы и совершал относительно длинные рейсы между Суратом и Западной Азией или на востоке, между Бенгалией или Короманделом и Юго-Восточной Азией. В Аравийском море эти крупные купцы перевозили ценные грузы и часто пользовались особым отношением на борту других кораблей и в портах. Менее крупными были купцы, которые не имели собственных судов и часто работали в качестве агентов главных купцов.
Ниже их располагалось множество мелких купцов, которые перевозили типовые грузы. Судоходство было важным маркером в этой иерархии. Соединение торговли и судоходства выделяло крупных игроков, которые были потенциальными конкурентами европейских фирм. Одной из причин жизнеспособности индийского судоходства было то, что оно взимало более низкие ставки фрахта, чем европейские суда. Однако торговых фирм, владевших судами, было не так много, поскольку судоходство не было популярной сферой для инвестиций. Суда находились в индивидуальной собственности, и хотя страховка распространялась на товары, она не распространялась на суда.
Крупные купцы не стали вступать в индийско-европейскую торговлю, потому что европейцы обладали большими знаниями о трансокеанской навигации и потребительских рынках в Европе. Их знания о схемах, картах, океанских течениях, инструментах, маршрутах, а также техника изготовления более прочных и больших кораблей с пушками на борту превосходили знания индийских морских купцов. Индийцы были хорошими мореплавателями, но они не выходили за пределы Индийского океана. Особое преимущество, которое давал европейцам этот глобальный охват, заключалось в доступе к испанскому серебру.
Но эти различия не объясняют, почему крупные индийские фирмы вынуждены были уступать даже на индийских берегах. Дас Гупта предложил ответ, оспорив мнение голландского историка индонезийской торговли и общества Якоба Ван Леура. В 1955 году Ван Леур заявил, что европейские и азиатские торговые компании используют разные организации бизнеса. Азиатский купец был торговцем, торговля ограничивалась предметами роскоши, состав товаров оставался неизменным на протяжении веков, а влиятельные аристократы контролировали торговцев. Как торговый мир, он «не имел никакого отношения к последующему капиталистическому развитию».[171]
Торговля, как показал Дас Гупта, не ограничивалась предметами роскоши, а удовлетворяла потребности простых людей. Правящие круги на побережье зависели от морских купцов и даже сотрудничали с ними.[172] Если торговец вызывает в воображении образ мелкого игрока, то среди суратских купцов, владевших кораблями, было немало исключений из этого правила. И все же многих из них объединяла зависимость от спотовых рынков и аукционных продаж и отвращение к созданию долгосрочных договорных отношений и прочных институтов: «Возможно, где-то глубине своего сознания они так и остались торгашами».[173]
Еще одно существенное отличие заключалось в том, что индейцы работали в рамках семейных фирм, в то время как европейцы создавали акционерные общества. Личная честность и сотрудничество между родственниками были важны для коммерческого успеха индейцев. Это было ограничением, поскольку, когда купцы были выходцами из разных общин, зависимость от личных связей не приводила к «сознанию того, что они люди одного призвания».[174] Они не могли создавать профессиональные коллективы. Купцы были потенциально уязвимы для политического давления. Особым следствием такого разделения стала фрагментация финансового рынка. Финансовая система могла выполнять большинство рутинных задач, но не могла справиться с кризисами, поскольку «деньги не объединялись даже в пределах Сурата».[175] Несмотря на большое количество сделок и крупные сделки на товарном рынке Сурата, конкуренция не была свободной из-за информационных и входных барьеров.[176]
По мнению Даса Гупты, упадок высшего звена индийского торгового флота не был результатом европейской конкуренции. Напротив, упадок начался, когда местные правители усилили давление на них для финансирования войн. Купцы были «затравлены до смерти безжалостным политическим давлением во второй половине XVIII века».[177] Особенно остро этот стресс ощущался в тех ведущих портах, которые входили в состав империй. Те, кому «грозило вымирание от рук индийских администраторов, меняли опасное положение на стесненное существование».[178]
Эта форма управления позволила Британской компании объединить огромные суммы денег и использовать эффект масштаба, доступный в заморской торговле. Она могла построить сложную инфраструктуру, состоящую из фортов, фабрик, гаваней и кораблей. Акционерное общество также позволяло лучше рисковать. Большинство индийских торговцев распределяют риски, торгуя различными товарами на биржах аукционного типа. Благодаря способности принимать на себя риски компания торговала несколькими товарами, которые закупала в больших объемах. Будучи специализированной, она должна была из года в год заключать контракты с определенным кругом поставщиков и выплачивать огромные суммы денег в качестве авансов. Договорная продажа товаров не была неизвестна в Индии и раньше, но договорная продажа в таких масштабах одной фирмой не имела прецедента. Наконец, европейцы работали на более интегрированном финансовом рынке, чем индийцы, что позволило им увеличить масштабы инвестиций, повысить способность к поглощению рисков и интенсивность капитала. Например, их способность закупать серебро в больших количествах объясняется наличием хорошо развитых финансовых рынков в Европе в это время. В Индии банковское дело было менее развито, деньги проходили через меньшее количество рук, а процентные ставки были выше.
Применяя эти идеи, мы можем понять, почему в XVIII веке, после упадка могущества Великих Моголов, в торговом сообществе Сурата «больше не доминировали несколько купеческих князей, обладавших огромным богатством и влиянием в политических кругах и местной администрации».[179] Вместо них существовало множество купеческих фирм схожего положения. Возможно, воспользовавшись этой нивелировкой, «ИИК и VOC разделили круг обязанностей маклера и наняли несколько купцов, каждый из которых выполнял определенное задание». В целом агенты и партнеры европейцев становились все более зависимыми от конкретного обычая. Эта картина выравнивания положения индийских купцов в Сурате в период заката империи Великих Моголов должна быть, по крайней мере в общих чертах, применима к нескольким более старым портам. Состояние Масулипатнама, самого важного порта Короманделя в XVII веке, быстро ухудшилось, потому что его известность слишком зависела от силы государства Голконда.[180] Как Сурат, так и Масулипатнам купцы и банкиры перебрались в Бомбей и Мадрас соответственно.
Хотя после 1700 года верхняя часть населения сократилась, многочисленные группы населения получали выгоду от расширения индоевропейской торговли вдоль побережья. Корабли Компании не переправляли материалы и припасы, такие как зерно или древесина, между пунктами на индийском побережье. Они даже не часто курсировали между тремя портами Компании. И все же рост этих городов, увеличение объема перевозок в них и военные действия во внутренних районах значительно увеличили потребность в прибрежных перевозках. Пробел был заполнен местным судоходством. Возрос спрос и на услуги по ремонту судов. Чхайя Госвами показывает, что купцы-гуджарати из Каччха продолжали без серьезных перебоев работать в XIX веке, используя диаспору и общинные сети.[181] Другие, такие как парсы из Сурата и Бомбея, хотя и не были традиционным деловым сообществом, легко и эффективно использовали новые возможности.
Среди других групп, которые непосредственно выиграли от прихода европейцев, были купцы, заключавшие контракты с европейскими компаниями.
Компании и частные торговцы должны были нанимать агентов для закупки товаров. Процесс переговоров между крупными фирмами на морском побережье и тысячами артелей в сельской местности был сложным делом. Контракты и их исполнение ежедневно привлекали офицеров Компании и заполняли страницы «книг консультаций», которые велись на фабриках. В начале 1600-х годов большая часть покупок в заморской торговле осуществлялась на спотовом рынке. Однако важность контрактных продаж возросла, особенно после того, как хлопчатобумажный текстиль стал основным капиталовложением компаний. Изначально подрядчиками были влиятельные люди; некоторые из них были военачальниками на Коромандельском побережье. Но в XVIII веке типичным подрядчиком был либо местный текстильный торговец, либо ткач-руководитель, либо сочетание того и другого.
Контракты часто заключались на целый год и предполагали выдачу крупных денежных сумм в качестве аванса. Требования к качеству ткани, рисункам и объему были очень подробными, что увеличивало риск возникновения споров при доставке. Споры возникали как по качеству, так и по количеству поставляемого товара. Такие переговоры, контракты и споры не имели индийских прецедентов, а значит, не были защищены никаким индийским законодательством. С юридической точки зрения компании мало что могли сделать, когда контракты умышленно игнорировались.
Чтобы избежать подобных ситуаций, Британская компания тщательно подбирала своих главных агентов. Часто это были люди, обладающие властью над ремесленниками. В то же время они были более осведомлены о месте производства, чем служащие компании. Будучи более влиятельными или более информированными, чем обе стороны, агенты могли стать скорее помехой, чем подспорьем. Поэтому офицеры компании не любили эту зависимость и не доверяли своим ближайшим партнерам по торговле, но и обойтись без них не могли.