элиты в них владели большим количеством земли. Как и предсказывала теория международной торговли, глобализация, предшествовавшая Первой мировой войне, привела к большому росту доходов от земли [O’Rourke, Williamson, 1999]. В рамках нашей концептуальной структуры это увеличивает межгрупповое неравенство и делает менее вероятным, что элиты пойдут на демократизацию. Это также увеличивает долю богатства элит, инвестируемую в землю, — еще один фактор, который, как мы полагаем, делает демократию более угрожающей для элит. Согласно этой же аргументации, глобализация в этом случае, напротив, будет препятствовать демократизации (пока мы остаемся в рамках зависимости в виде перевернутой U, когда неравенство не способствует демократизации, как это предполагалось ранее).
В-третьих, рост международной торговли также означает, что подрыв экономической активности может оказаться более дорогостоящим для многих менее развитых наций, которые оказались интегрированы в мировую экономику, и поэтому репрессии могут обойтись элитам намного дороже, что опять же благоприятствует демократии.
И наконец, увеличившаяся политическая интеграция и окончание холодной войны (если только не брать в расчет войну против терроризма) могут означать, что страны, подвергающие своих граждан репрессиям, возможно, ожидает более сильная реакция и санкции со стороны демократического мира. Это действенно повышает цену репрессий, тем самым способствуя демократии. Это может быть особенно важно, потому что некоторые недемократические режимы в эпоху холодной войны, такие как разрушительная диктатура Мобуту в Заире, сохранялись в силу явной или неявной поддержки международного сообщества.
6.7.2. Консолидация
Так же как глобализация может стимулировать демократизацию, она может помогать и демократической консолидации. Действительно, все перечисленные механизмы, которые увязывают глобализацию с демократизацией, также предполагают, что перевороты будут менее вероятны. Это так либо потому, что перевороты становятся более дорогостоящими в интегрированном мире, либо потому, что глобализация означает, что демократия меньше угрожает элитам. 6
Пока принимается посылка о том, что интересы индивидов отчасти касаются экономических результатов — основы нашего анализа остаются неизменными. Рассмотрим наши идеи относительно политических институтов. Здесь мы продемонстрировади: если политические институты таковы, что ограничивают те политические меры, которые могут приниматься при демократии, то они имеют тенденцию стимулировать демократическую консолидацию. Это положение применимо \цаже на Маврикии. Если институты ограничивают демократии, то они ограничивают то, что восточноиндийское большинство может сделать по отношению к креольскому меньшинству. Поэтому они уменьшают побуждения к установлению диктатуры креолов, подавляющей демократию, а когда демократия создана, делают перевороты менее привлекательными, т.е. точно совпадает с положениями нашей теоретической схемы.
Далее, рассмотрим идеи, которые мы развивали относительно связи между структурой богатства элиты и демократизацией, или переворотами. Эти идеи непосредственно применимы в данном случае. Даже в случае политики «восточноиндийского большинства против креолов», по мере того как экономика развивается и капитал становится важнее, чем земля, репрессии и перевороты становятся более дорогостоящими и демократия (про-восточноиндийская) — менее редистрибутивной. Как и утверждается в основах нашего анализа, это порождает тенденцию к созданию консолидированной демократии, даже на Маврикии. Что интересно, Маврикий является консолидированной демократией со времени получения независимости, и этот процесс консолидации имел место в условиях радикально уменьшающейся важности земли, быстрого развития промышленности и роста важности человеческого капитала.
Природа политических идентичностей, несомненно, может влиять на формы коллективного выбора при демократии, что увязывает наш анализ с некоторыми важными традициями в политической науке. Например, сопоставим общество, где политические идентичности и разделения возникают на классовой основе, с тем,'где есть много взаим-нопересекающихся расколов на основе расы, этничности, религии или регионов. В плюралистской модели демократии общество действительно разделяется на множество различных групп. Стандартным утверждением относительно основанного на плюрализме общества является то, что оно порождает меньше перераспределения доходов и менее масштабное «государство всеобщего благосостояния», потому что множество различных расколов предотвращают возникновение широкой коалиции в пользу перераспределения. Вследствие этого многие плюралистические общества, к примеру, не имеют социалистических партий [Lipset, Marks, 2000]. Если это так, то наша теория предполагает, что такие общества с большей вероятностью получат консолидированную демократию, поскольку элитам будет мало чего опасаться от правления большинства. Это помогает объяснить длительность и стабильность демократии в Соединенных Штатах, часто считающихся идеальным примером плюралистического общества.
8. ДЕМОКРАТИЯ В ГРАФИЧЕСКИХ ИЗОБРАЖЕНИЯХ Рассмотренное выше демонстрирует различные эмпирические следствия из нашей теории для обстоятельств, при которых общество становится и остается демократией. Чтобы зафиксировать эти идеи, полезно использовать наглядные иллюстрации вариантов возникновения различных режимов. Для представления нашей сравнительной статики в виде данных, мы сделаем это в контексте, когда элиты богаты, а граждане бедны. Вспомним четыре пути политического развития, обрисованные в главе Е Первый, британский, — путь полностью консолидированной демократии. Второй, аргентинский, — путь неконсолидированной демократии. Третий, путь Сингапура, — устойчивая недемократия, в которой политический статус-кво возможно поддерживать без серьезных репрессий. Четвертый, путь Южной Африки, — устойчивая недемократия с репрессиями. Такая сравнительная статика нашей теории позволяет изобразить эти различные результаты на рисунке.
В сущности, столь различные политические результаты имеют место потому, что эти общества фундаментально различаются по лежащим в их основе экономическим структурам, и именно это задает название нашей книги. Вдобавок к этому мы также подчеркиваем различия в политических институтах, до некоторой степени предопределенные исторически, до некоторой — сознательно выбранные с учетом природы режима. Чтобы рисунки были простыми, мы принимаем в качестве неизменного условия, что революция никогда не происходит при равновесии, и абстрагируемся от использования уступок (например, считая, что они всегда недостаточно убедительны, чтобы остановить восстание). Так что, если есть угроза революции, недемократический режим должен выбирать между репрессиями или допущением демократии.
Рассмотрим рис. II. 1, на котором представлены предсказания нашей теории демократизации. На горизонтальной оси, мы помещаем неравенство, возрастающее слева направо. Начало оси представляет собой совершенно равное общество. На вертикальной оси мы помещаем исторически сложившиеся цены репрессий, которые экзогенны, как, например, степень, в которой репрессии разрушают активы общества. Получившийся квадрат мы делим на части (регионы), представляющие то, как разные структуры ведут к различным путям политического развития. Когда неравенство на достаточно низком уровне, издержки репрессий или устройства заговоров иррелевантны, поскольку бедные в общем удовлетворены политическим статус-кво и не раскачивают лодку. Это соответствует региону А, в котором недемократию не оспаривают, и где мы помещаем Сигапур. В регионе В уровень неравенства выше, и возникает угроза революции. Однако издержки репрессий достаточно высоки, так что создается демократия. В этот регион мы помещаем и Великобританию, и Аргентину. И наконец, в регионе С неравенство настолько высоко, что недемократии угрожает революция, но издержки репрессий достаточно низки, так что демократии можно избежать. Это имело место в Южной Африке до 1994 г. Издержки репрессий в Южной Африке могли быть ниже, потому что лишенными права голоса группами были чернокожие и цветные, а исключение их и репрессии оправдывались откровенно расистской философией.
| Издержкирепрессий | Регион В: |
| Великобритания | |
| Регион А: | |
| Сингапур | Аргентина .... |
| Регион С: Южная Африка | |
| Неравенство |
РИС. II. 1. Демократизация
Для изучения консолидации демократии обратимся к рис. II.2. На нем только два региона, разделенных направленной вверх кривой. Когда цена переворота равна нулю, богатые всегда готовы его предпринять. Однако по мере возрастания издержек переворота, неравенство должно быть достаточно высоким (т.е. демократия должна быть достаточно дорогостоящей для богатых), чтобы организация переворота того стоила. На рис. И.З только два региона. Мы поместили Великобританию в регион А. Будучи созданной, демократия консолидируется, если она не будет слишком ре-дистрибутивной и если перевороты достаточно дороги. Однако, когда неравенство очень высоко, цена переворота может быть достаточно низкой, что делает его привлекательной возможностью. Так обстоят дела в регионе В, где демократия неконсолидирована; сюда мы поместили Аргентину. Сингапур, конечно, вообще не представлен на этом рисунке, потому что ему еще только предстоит переход к демократии.
Регион А:
Издержки
переворотов
Великобритания
* /
Регион В: Аргентина
Неравенство
РИС. II.2. Консолидация демократии
Издержки
репрессий
Регион В:
Регион А: Сингапур
Великобритания
Аргентина
I Южная Африка I 1990
L
I.
'I
Южная Африка 1970
Неравенство
РИС. Н.З. Демократизация в Южной Африке