Эти простые рисунки позволяют также проследить пути политического развития различных стран. К примеру, посмотрим на историю и будущее демократии в Южной Африке (рис. Н.З) Почему Южная Африка перешла к демократическому режиму так запоздало? Стрелки на рис. Н.З отражают часть этой истории. С середины 1970-х годов неравенство в Южной Африке уменьшалось, делая демократию менее угрожающей для белой элиты. В то же самое время индустриальный сектор рос за счет сельскохозяйственного, и физический и человеческий капитал становились более важными. На нашем рисунке это означает, что при некотором уровне неравенства элиты менее готовы прибегать к репрессиям. Это сдвигает границу между регионами С и В вниз. Перемены в глобальном окружении, особенно глобализация, также сдвигают эту границу вниз, из чего следует, что при фиксированных уровнях неравенства цена репрессий должна быть ниже, чтобы оправдать сохранение диктатуры.
Таким образом, в некоторое время между 1970 и 1994 гг. Южная Африка перешла из региона С в регион В, и была создана демократия.
Что обещает будущее для Южной Африки? Чтобы увидеть это, надо обратиться к рис. II.4, где ставится вопрос о том, консолидируется ли демократия после апартеида. Поскольку неравенство по-прежнему очень высоко, можно предположить, что Южная Африка окажется в регионе В и, следовательно, будет неконсолидированной демократией. Тем не менее развитие южноафриканской экономики, увеличивающееся значение физического и человеческого капитала и возрастание глобализации ведут к сдвигу границ между регионами А и В вниз. Теперь для данных издержек переворота неравенство должно быть выше, чтобы оправдать антидемократический путч. Более того, как это было рассмотрено в главе I, структура политических институтов после апартеида была специально разработана так, чтобы защищать интересы белых — фактор, который опять же сдвигает эту линию вниз. Поэтому, хотя невозможно точно знать будущее (свидетельством тому эволюция демократии в Зимбабве после 1980 г.), можно надеяться, что Южная Африка перейдет не в регион В, но в А.
Издержки
переворотов
ч
| Регион А: Великобритания |
|---|
-•'{Ожная
Африка
2005?-
Регион В: Аргентина
Неравенство
РИС. II.4. Демократическая консолидация в Южной Африке?
Относительно Сингапура делать предсказания легче. Рисунки II. 1 и II.2 позволяют предположить, что если Сингапур станет демократией, то эта страна с очень большой вероятностью консолидируется. 7 мократии в различных странах. Мы показываем, что более богатые страны с большей вероятностью будут демократическими, более образованные страны с большей вероятностью будут демократическими, и страны с большим неравенством в целом менее демократические. Мы подчеркиваем основные корреляции данных и не делаем сильных утверждений о каузальных зависимостях. Здесь же рассматривается обширная социологическая и политологическая литература о создании и консолидации демократии, и мы объясняем, какой вклад в изучение этой темы делает наше исследование.
Во второй части дается обзор существующих моделей коллективного принятия решений в демократиях и недемократиях. В главе IV мы сосредоточиваем внимание на демократиях и даем простой анализ основных проблем в исследовании коллективного выбора, электоральной политики и конкуренции, что будет полезным в дальнейших разделах нашей книги. Мы также вводим некоторые основные модели конфликта по поводу распределения между двумя обозначенными ранее группами, уделяя особое внимание связи между неравенством и перераспределением, следствиям различных политических идентичностей и факторам, определяющим распределение власти при демократии. В главе V мы также предлагаем в сокращенной форме модель распределения власти при демократии. Книга заканчивается приложением, где разрабатывается ряд моделей, обеспечивающих микроэкономические основания для этой сокращенной формы. В главе V мы анализируем недемократию, уделяя особое внимание проблеме коллективного действия и вопросу об обязательствах.
В третьей части дается наш подход к демократизации. В главе VI мы вводим нашу базовую модель демократизации. Здесь формализуются многие из проблем, уже упомянутых в данной вводной главе, что позволяет осмыслить роли политической власти и роли политических институтов в распределении будущей политической власти. В главе показывается, как демократизация создает убедительную приверженность будущему перераспределению, передавая политическую власть большинству в обществе, так же как демократизация может быть реакцией элиты перед лицом правдоподобной угрозы революции большинства. В этой главе устанавливается возможность зависимости в виде перевернутой U между межгрупповым неравенством и демократией. В главе VII развивается наша базовая модель антидемократических переворотов и изучаются обстоятельства, при которых демократия, будучи однажды созданной, консолидируется.
В четвертой части рассматривается несколько важных расширений этой базовой структуры и некоторые ее применения. В главе VIII анализируется как наличие большого и богатого среднего класса влияет на баланс сил в ходе конфликта по поводу распределения между элитами и гражданами таким образом, что может помочь создать и консолидировать демократию. В главе IX вводятся такие переменные, как обеспеченность факторами производства и рынки, чтобы показать внутренние источники распределения доходов, и обсуждается влияние структуры экономики на создание и консолидацию демократии. В этой главе мы также делаем предположения о механизмах, которые могут объяснять политическое развитие, т.е. отвечать на вопрос о том, почему страны переходят (если переходят) к демократии по мере того, как становятся богаче, и о возможных причинах такого соотношения между доходом и демократией. Глава X представляет нашу расширенную модель, учитывающую международную торговлю и мобильность факторов производства между странами, и исследует то, как глобализация меняет и дополняет полученные нами к моменту написания главы результаты.
Пятая часть посвящена рассмотрению будущего демократии и завершает книгу.
III. Что мы знаем о демократии?
В этой главе мы делаем обзор предыдущих исследований по проблемам демократии. Мы описываем некоторые из наиболее известных «стилизованных фактов» о демократии, которые подчеркивались и широко обсуждались в литературе. Поскольку переоценка имеющихся эмпирических данных не является нашей главной целью, мы представляем эти взаимосвязи на диаграммах, не используя формальные методы эконометрики. Хотя эти закономерности могут не отражать причинно-следственных связей, они все же содержат информацию о взаимосвязи демократии с различными экономическими показателями и тем самым потенциально информативны относительно того, какого рода модели мы должны разрабатывать. В последних двух разделах мы рассматриваем существующие подходы к демократии и объясняем, как наш подход отличается от них и какой вклад он вносит в имеющуюся литературу.
1. ИЗМЕРЕНИЕ ДЕМОКРАТИИ
Первая задача, стоящая перед количественным анализом демократии, — разработать надежные и информативные способы измерения. В политической науке много споров по поводу этой проблемы, в основном потому, что нет согласия относительно того, что такое демократия. Однако многие исследователи принимают определение, предложенное Й. Шумпетером: демократия — это
.. .институциональное устройство для принятия политических решений, в котором индивиды приобретают право принятия решений в результате конкурентной борьбы за голоса людей [Schumpeter, 1942, р. 250].
Это означает, что на практике демократия ассоциируется с конкретным комплексом институтов, таких как свободные и честные выборы, подотчетность политиков электорату и свободный вход в политику. Даже если мы принимаем шумпетеровское определение, страны различаются в отношении того, насколько удовлетворяются эти институциональные условия. Для большинства исследователей это приводит к необходимости выявления более тонких различий, чем просто между демократией и недемократией.
Нашей первой и главной единицей измерения демократии является «индекс политических прав» организации Freedom House, используемый многими другими авторами в количественных исследованиях демократии (см., например: [Вагго, 1997; 1999]). Этот индекс оценивает отдельные случаи в пределах от 1 до 7, где 7 выражает наименьшую политическую свободу, а 1 — наибольшую. Страна получает 1, если политические права в ней ближе всего подходят к идеалам, которые предполагает контрольный список вопросов, начинающийся с того, имеются ли свободные и честные выборы, правят ли избираемые официальные лица, есть ли конкуренция между партиями или иными политическими группировками, играет ли оппозиция важную роль и имеет ли реальную власть и имеют ли группы меньшинств разумное самоуправление или могут участвовать в управлении благодаря неформальному консенсусу. Главный контрольный список включает три вопроса об электоральном процессе, четыре вопроса о масштабе политического плюрализма и участия и три вопроса о функционировании власти. Ответ на каждый вопрос дает от 0 до 4 баллов, в зависимости от имеющихся относительных прав и свобод (где 0 представляет их наименьшее, а 4 — наибольшее количество). Все эти очки суммируются и используются для определения того, где находится страна на шкале от 1 до 71. Следуя Р. Барро [Вагго, 1999], мы дополняем этот индекс родственной ему переменной, взятой у Боуллена [Bollen, 1990; 2001] для 1960 и 1965 гг., и изменяем оба индекса так, что они находятся между 0 и 1, где 1 соответствует наиболее демократичному комплексу институтов.
Индекс Freedom House, даже с добавлением данных Боуллена, позволяет нам рассматривать только послевоенную эру. В то же время база данных Polity IV содержит информацию обо всех странах после получения независимости, начиная с 1800 г. Поэтому, чтобы рассмотреть события до 1960-х годов и проверить их с помощью нашего основного мерила, мы смотрим и на другой хорошо известный измеритель демократии — составной индекс Polity, который представляет собой разницу между индексами демократии и автократии Polity