Хотя здесь не место для переоценки имеющихся эмпирических данных, мы подчеркиваем, что закономерности, показанные на рис. III.5-III. 10, нельзя интерпретировать как причинно-следственное влияние дохода и образования на демократию и процесс перехода к демократии. Эти корреляции не указывают на то, что по мере обогащения страны, она с необходимостью будет склоняться к большей демократичности. Основная проблема с причинной интерпретацией этих взаимосвязей в том, что страны, различающиеся по уровням дохода (или по уровням образовательных достижений), также различаются по своей истории и другим институциональным характеристикам. В нашей недавней работе [Acemoglu et al„ 2004] этот вопрос изучен детально, и установлено, что причинное влияние дохода (или образования) на демократию или на переход к демократии невелико. Вместо этого, как представляется, другие исторические факторы определяют и экономическое, и политическое развитие различных обществ, что ведет к корреляциям, показанным на рис. III.5-III.10.
Достаточно дать некоторое представление об этой взаимосвязи, показав, как изменения в доходе связаны с изменениями в демократии в течение периода, отображенного на рис. III.5-III.10. Это продемонстрировано на рис. III.11 и III.12 для индексов Freedom House и Polity. На обоих изображениях горизонтальная ось показывает изменения в логарифме ВВП на душу населения между 1970 и 1995 гг., а вертикальная ось — изменения на шкале демократии между теми же датами (для индексов Freedom House и Polity соответственно). Такой взгляд на данные полезен, потому что он различает возможные постоянные характеристики, одновременно влияющие на доход и демократию (тем самым приближая нас к причинно-следственной зависимости между доходом и демократией). Оба рисунка демонстрируют явный паттерн: нет связи между изменениями в доходе на душу населения и демократизацией. Другими словами, хотя более богатые страны более демократичны, нет свидетельств о том, что страны, растущие быстрее других, имеют тенденцию становиться более демократическими, по крайней мере в течение этого периода. В свете этих результатов естественная интерпретация корреляций, показанных на рис. III.5 и III.6, состоит в том, что они в значительной степени порождаются некоторыми постоянными характеристиками стран. Следовательно, с учетом этих постоянных характеристик, страны, которые росли быстрее в течение последних 25-30 лет, не стали более демократическими.
1,0-
3
О
X
ъ в
х о
0,5-
я £
Я 0 № Я s Он
S В
NER MDG ZMB
ТGO
ESP PRT
ROM
HTI JOR MUS
________
THA
KOR TWN
S о
со о
S * •
Л s и S « о Б
-0,5-
ZAR NIC MRT
GNQ VEN NGA CMR
SLE
CHN SGP
-1,0
-10 12 Изменения логарифма ВВП на душу населения (мировые таблицы Пенна)
РИС. III.11. Рост демократии и рост доходов (индекс Freedom House), 1970-1995 гг
0,5-
0,0-
NIC
NER
NPL
PRT
PRY
TWN
CAP
MDG
COG ROM
MEX
__V
SLV HND JO]
THA
GNQ
civ71*шг^ MRT NGA GT&0 FrSHL
VEN RWA JAM BFA
LKA
CHN
IDN SGP
KOR
BWA
GHA
FJI
SLE
•0,5
GMB
-1,0
-10 12 Изменения логарифма ВВП на душу населения (мировые таблицы Пенна)
Таким образом, результатом анализа данных является позитивная корреляция между доходом и демократией, но это не обязательно свидетельствует о причинном влиянии дохода на демократию. Поэтому при моделировании демократии и процесса демократизации вызовом для исследователей является понять, как может существовать положительная корреляция без большого причинного влияния. Мы вернемся к этому вопросу в главе IX.
3. ДЕМОКРАТИЯ, НЕРАВЕНСТВО И ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЕ Как это было рассмотрено в главе II, наш подход к демократии подчеркивает роль социального конфликта, особенно между различными группами. Этот подход предполагает, что межгрупповое неравенство должно влиять на равновесие политических институтов и тем самым на вероятность того, что общество придет к демократии. Проблема, однако, в том, что межгрупповое неравенство часто трудно измеримо (например, когда речь идет о неравенстве между двумя различными этническими группами). Тем не менее когда основной конфликт между богатыми и бедными — переменной, которая отображает межгрупповое неравенство, является доля доходов труда в ВВП. Ход рассуждений здесь таков: тогда как более бедные общественные слои получают большую часть своих доходов от труда, доходы от капитала (и иногда земли) достаются в основном небольшой богатой элите. Поэтому, когда имеет место конфликт между богатыми и бедными, высокая доля доходов труда соответствует низкому уровню межгруппового неравенства.
Рисунки III. 13 и III.14 показывают соотношение между долей доходов труда в 1990-е годы и соответствующими индексами демократии. Данные о доле доходов труда взяты из статистики ООН (также использованной Д. Родриком [Rodrik, 1999]) и охватывают только промышленный сектор, так что они могут быть не вполне репрезентативны для экономики в целом. Оба изображения демонстрируют позитивную связь между долей трудовых доходов и демократией.
Рисунки III. 15 и III. 16 показывают соотношение между демократией и другой мерой неравенства — коэффициентом Джини, самым распространенным в литературе индексом неравенства, охватывающим больше различных секторов экономики, чем доля доходов труда в промышленном секторе (подробнее об этих данных см.: [Dollar, Кгаау, 2002]). Большая величина коэффициента Джини соответствует большему неравенству. Соотношение здесь аналогично тому, что и в случае с долей доходов труда, хотя и менее выраженное в данных Polity: страны с большим неравенством и, соответственно, более высоким коэффициентом Джини, имеют тенденцию быть менее демократическими.
| Доля доходов труда |
| РИС. III.13. Демократия и неравенство (индекс Freedom House), 1990-е годы |
|---|
| Доля доходов трудаРИС. III. 14. Демократия и неравенство (индекс Polity), 1990-е годы |
Как уже подчеркивалось, когда речь шла о соотношении между доходом и демократией, эти корреляции не аналогичны причинному влиянию доли доходов труда или межгруппового неравенства на демократию. Более того, эти корреляции не всегда устойчивы к включению других переменных в модель регрессии, и в сравнительно большой литературе
| Коэффициент Джини |
РИС. III.15. Демократия и неравенство (индекс Freedom House), 1990-е годы
О
О-
0,6-
s >22 О К в (в
о
<-> о а-
0,0-
1-
NZLUSA CRI PNG
NAM
| CZEFRA „ ISR INDLVAROM TWN ESTECU PANPHL THAMOO DOMPRY HND |
|---|
| 0,4- |
| TOG IDN D„crvLAO VNM |
0,4
Коэффициент Джини
~1—
РИС. III. 16. Демократия и неравенство (индекс Polity), 1990-е годы
по этому вопросу не достигнут консенсус по поводу взаимоотношения между неравенством и демократией. В то время как утверждение о том, что демократия невозможна в обществах с высоким неравенством, распространено в исследованиях, не основанных на количественных методах (см., например: [Dahl, 1971;Huntington, 1991] иобзор [Вollen, Jackman,
1985]), эмпирические свидетельства менее однозначны. Используя эконометрический анализ по выборке стран, К. Боулен и Р. Джакман [Ibid.] не обнаружили взаимосвязи между показателями неравенства и демократии. Мюллер [Muller, 1988; 1995] представил эмпирические данные, позволяющие предположить, что высокий уровень неравенства делал диктатуры более стабильными и уменьшал вероятность демократизации, хотя полученные им результаты критиковались Боуленом и Джакманом [Bollen, Jackman, 1995] за неустойчивость. Позднее Пшеворский с соавторами изучили влияние трех измерений неравенства на переходы к демократии и от нее, используя пробит-анализ^. Измерениями, которые они применяли, были коэффициент Джини, соотношение между долями доходов богатейших 10% населения и долями доходов беднейших 10% (чем выше это соотношение, тем больше неравенство), и доля доходов, создаваемых в промышленности, которая поступает рабочим. Они не нашли взаимосвязи между демократизацией и какой-либо из первых двух мер неравенства, отметив, что «на устойчивоть диктатур распределение доходов не влияет» [Przeworski et al., 2000, р. 120]. Однако для третьей меры они нашли, что «диктатуры... значительно более уязвимы, когда распределение доходов более неравное» [Ibid., р. 122]. Они также обнаружили, что «демократии менее стабильны в обществах, которые прежде всего более неравные, в обществах, где неравенство в доходах семей возрастает (когда неравенство измеряется коэффициентом Джини или отношением высших долей доходов к низшим), и в обществах, в которых в промышленности труд получает меньшую долю добавленной стоимости» [Ibid.]. Используя сходный методологический подход, К. Буа [Boix, 2003] сообщает о результатах, согласно которым более высокое неравенство уменьшает склонность общества к демократизации.
Другие исследователи изучили взаимосвязь между неравенством, революцией и политической нестабильностью, что также релевантно для нашего подхода. И здесь полученные ими результаты неоднозначны, хотя