‘ 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В этой главе мы представили некоторые основные модели демократической политики. Мы также детально рассмотрели модели — «рабочие лошадки» и некоторые из их свойств, которые мы используем для характеристики демократии в оставшейся части книги. В центре нашего анализа была двухгрупповая модель в условиях, когда либо применима ТМИ, либо, при многомерном политическом пространстве, равновесной
политикой является та, которую предпочитают бедные. Таким образом, мы концентрируем внимание на ситуациях, в которых медианный избиратель является бедным агентом и его предпочтения определяют то, что происходит в демократии. Мы также подробно рассматриваем три содержательных расширения этой модели. Во-первых, это трехклассовая модель, в которую средний класс входит в качестве группы, отдельной от богатых и бедных. Мы откладываем формальное представление этой модели до тех пор, пока она не будет использована в первый раз в главе VIII. Во-вторых, это модель демократии в редуцированной форме, в которой «власть» различных групп может варьировать в зависимости от характера демократических институтов, и от того, являются ли они качающимися избирателями или организованным лобби и т.д. В приложении к этой главе мы детально рассматриваем различные микрооснования для параметра власти %, но в оставшейся части книги мы просто работаем с этой редуцированной формой, а не с детализированными моделями, в которых открыто вводятся институты, лоббирование, захват контроля партиями или вероятностное голосование. И наконец, простая модель, в которой различаются политические идентичности, отличные от основанных чисто на принадлежности к социально-экономическому классу или уровню доходов, и мы анализируем, как это влияет на общественный конфликт по поводу распределения.
V. Недемократическая политика
1. ВВЕДЕНИЕ
В этой главе мы обсуждаем различные вопросы, возникающие при осмыслении того, что определяет меры государственной политики в недемократии. Для наших целей самым фундаментальным различием между демократией и недемократией является то, что первая есть ситуация политического равенства: каждый гражданин имеет один голос. Таким образом, в демократии предпочтения всех граждан значимы при определении политических результатов. В недемократии это не так, поскольку только некоторая подгруппа населения, элита, имеет политические права. В принципе, это может быть любая подгруппа. Советский социализм утверждал, что является диктатурой пролетариата, и даже не рассматривал слово «диктатура» как обладающее негативными коннотациями. Сходным образом диктатура Жувеналя Хабьяриманы в Руанде с 1973 по 1994 г. может рассматриваться как диктатура отдельной этнической группы — хуту. В Бразилии с 1964 по 1985 г. у власти стояла военная диктатура с бюрократическо-авторитарными и корпоратистскими тенденциями; режим делал упор на индустриализацию, в то же время защищая экономические интересы относительно богатых и избегая каких-либо радикальных — особенно аграрных — реформ. В противоположность этому, диктатура Мобуту Сесе Секо в Конго с 1965 по 1997 г. была сильно персонифицированным, клептократическим режимом, в котором государственная власть использовалась главным образом для обогащения Мобуту и его окружения. Несмотря на эти различия между недемокра-тиями (их влиятельную классификацию см.: [Linz, Stepan, 1996]), наша цель — подчеркнуть главное различие между демократиями и недемо-кратиями, которое мы видим в степени политического равенства.
В целом, есть две характеристики, формирующие экономическую политику в недемократиях: во-первых, предпочтения стоящей у власти группы и, во-вторых, ограничения, с которыми сталкивается эта группа. При прочих равных условиях группа, стоящая у власти, или элита, избирает те меры государственной политики, которые максимизируют ее полезности. Однако элиты обычно живут в страхе быть смещенными другими социальными группами или другими индивидами из той же группы. Поэтому основной заботой недемократий является обеспечение такого положения, когда ни одна группа не будет несчастна настолько, что может попытаться свергнуть режим или предпринять иные политические или экономические действия, наносящие ущерб полезности стоящей у власти группы.
Наш анализ в этой главе основывается на модели демократии, описанной в главе IV. Так, мы рассматриваем общество, состоящее из гетерогенных индивидов. Недемократия есть правление подгруппы этого общества. В главе IV мы показали, что демократия есть правление более многочисленной группы (либо бедных, либо, если политические идентичности формируются по иным разделительным линиям, группы X). Здесь мы рассматриваем недемократию как правление менее многочисленной группы (либо богатых, либо группы Z).
Для начала сосредоточим внимание на моделях, в которых недемократия есть просто правление богатых. Во многих обстоятельствах это вполне разумный постулат. Например, формальные ограничения избирательных прав обычно налагались на бедных, т.е. на не обладающих никаким имуществом, имеющих низкий доход или неграмотных. Существовали и расовые ограничения на право голоса — например, в Соединенных Штатах до Гражданской войны и в Южной Африке до краха режима апартеида, — но опять же, лишенные права голоса расовые группы всегда были бедными. Даже кажущиеся автономными военные режимы часто служат интересам богатых, явный пример чему — диктатура Пиночета в Чили с 1973 по 1990 г. Многие другие латиноамериканские диктатуры XX в. были порождены угрозой радикальных перераспределительных и социальных мер, например, в Аргентине после 1930 г., после 1955 г. и снова между 1976 и 1983 г. Другие примеры антидемократических переворотов, направленных на то, чтобы избежать радикальных политических мер находим в Венесуэле в 1948 г., Гватемале в 1954 г. и Бразилии в 1964 г. Хотя режимы, взявшие власть после этих переворотов, были военными, сами перевороты были вызваны угрозой радикальных мер по перераспределению. П. Дрейк утверждает в этом контексте, что
во многих аспектах антирабочая направленность этих деспотических режимов определяла их raison d’etre... она мотивировала захват власти, легитимировала их существование, вела их сторонников и противников, лежала в основе их модели экономического роста, определяла их социальную политику и приводила в движение их политические практики. Этот конфликт с рабочими также существенно влиял на срок их пребывания у власти и ее окончания [Drake, 1996, р. 2].
Эти примеры наводят нас на мысль о том, что есть тесная связь между тем, что делают недемократические режимы, и тем, чего хотят богатые.
Тем не менее, как об этом говорилось в главе II, наша базовая схема и многие из эмпирических результатов приводят к ситуации, где недемо-кратия есть не просто правление богатых.
Модели, которые мы разрабатываем в этой главе, подчеркивают взаимодействие между предпочтениями элит и оганичениями, налагаемыми на них предпочтениями других групп в обществе — главным образом, лишенных избирательных прав граждан. Нашей целью является, напомним, поиск общих тенденций, которые верны для различных видов недемократических режимов, и сравнение их с тенденциями в типичной демократии. Это дихотомическое различение, которое мы проводим между демократией и недемократией, наше желание выявить общие элементы в каждом из этих режимов и наша неуклонная опора на «бритву Оккама» могут показаться чем-то грубым и даже упрощенческим. Тем не менее мы полагаем, что таков правильный путь вперед, и убеждены, что эта дихотомия полезна для разработки интуитивных представлений о силах, приводящих к тому, что у обществ складываются различные политические институты.
2. ВЛАСТЬ И ОГРАНИЧЕНИЯ В НЕДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ
2.1. Элиты в демократической политике
В предыдущей главе мы рассмотрели, как элиты могут быть более могущественны в демократии, чем это позволяет предположить их численность сама по себе. Мы видели, что общая модель, допускающая обладание элитами некоторой властью при демократии, предполагает, что равновесная ставка налога есть т(%), где % можно рассматривать как меру власти элит в демократической политике. В частности, рассмотрим предел % —> 1 в (IV. 16): в этом случае равновесная политика всегда будет той, которую предпочитают элиты, т.е. тг.
Можно считать, что недемократическая политика аналогична этому пределу. Поскольку общество не является хорошо функционирующей демократией, постольку желания большинства населения игнорируются и политические меры избираются для максимизации благополучия элит. Анализ также выявляет, что, несмотря на проведенное нами дихотомическое разграничение между демократией и недемократией, мы полагаем, что между ними есть больший континуитет. Общество более демократично, когда желания большинства в значительной степени инкорпорируются в главные акты политического выбора. Это соответствует ситуации, когда в этой модели % близко к 0. Но в то же время
недемократия есть ситуация, в которой стремления большинства игнорируются в пользу желаний подгруппы населения, элит. Здесь это соответствует равновесию, в котором % —> 1.
2.2. Ограничение революцией
Ранее было выявлено, что недемократию можно рассматривать как ситуацию, в которой элиты максимизируют свою полезность. Однако недемократия, особенно в сравнении с идеалом демократии, не является ни эгалитарной, ни честной. Поэтому у граждан имеется постоянное желание изменить ее результаты, политику и режим. Сделать это им мешает то, что элиты в недемократических обществах контролируют политические институты и вооруженные силы. Благодаря этому контролю они могут максимизировать свою полезность, но, учитывая, что они в меньшинстве и хотят осуществлять политику, не совпадающую с интересами большинства, желаемая ими политика может иметь некоторые ограничения.
Главное ограничение, с которым сталкиваются контролирующие политическую власть в недемократии — опасность того, что не допускаемые к политической власти могут попытаться получить ее или свергнуть тех, кто осуществляет контроль.