MurrayC. Losing Ground: American Social Policy, 1950–1980. New York: Basic Books, 1984].
26 Феминистская теория начиная с 1970-х годов говорит, что обязательным условием эксплуатации при капитализме является наличие неоплачиваемого воспроизводственного труда женщин (или, другими словами, труда, связанного с заботой) [см. напр.: MüllerB. The Careless Society – Dependency and Care Work in Capitalist Societies. 2019]. На русском языке в развлекательной и популярной манере на эту тему издана книга Катрин Марсал – в ней высмеивается зацикленность буржуазных экономистов на абстрактных моделях «человека экономического», которые игнорируют его зависимость от общественного неоплачиваемого труда [Марсал К. Кто готовил Адаму Смиту? М., 2017]. Стоит вспомнить, что Адам Смит в своих теоретических построениях, написанных в такой же увлекательной манере, игнорировал феномен рабовладения в современном ему капитализме. Хотя Эдинбург, где он жил и творил, был одним из важных перевалочных пунктов в системе международной торговли рабами.
27 Наемный труд – это, безусловно, не столько экономическое, сколько социальное отношение. Современный работник продает не только свой труд, время и усилия, но и соглашается на подчинение власти работодателя в установленных пределах. В этом смысле можно сказать, что эксплуатация не является чисто экономическим феноменом.
28 Примечательно, что вплоть до 1930-х годов XX века немарксистская политэкономия не имела собственной теории того, что происходит на предприятии. Поэтому, не желая пользоваться марксистскими концепциями, она объявляла фирму «черным ящиком», в который попадает труд и капитал и из которого получается продукт или услуга, а вот то, что происходит внутри, якобы является загадкой. Только наработки Р. Коуза позволили неоклассической экономической теории создать альтернативную теорию фирмы.
29 Поэтому капиталу необходимо, как говорится в «Алисе в Стране чудес», бежать изо всех сил, чтобы оставаться на месте.
30 Этот процесс был «заново открыт» под именем цепочек создания стоимости в 1980-е годы [см. Porter M. Competitive advantage: Creating and Sustaining Superior Performance. NY: The Free Press, 1985].
31 Современная статистика показывает, что в странах с высокой производительностью труда зачастую законодательный минимум рабочего времени меньше – так что в бедных странах люди работают больше [GiattinoC., Ortiz-OspinaE., RoserM. «Working Hours». Published online at OurWorldInData.org., 2013].
32 Еще Маркс, а следом за ним постопераисты [см. напр.: Вирно П. Грамматика множества. К анализу форм современной жизни. М., 2013.] обращали внимание на проблематичность аналогичных вычислений для виртуозного труда, не имеющего своим непосредственным результатом конкретный товар, который можно немедленно продать. Сегодня значительное распространение интеллектуальной формы виртуозного труда привело к тому, что эта проблема стала более чем актуальной. Поэтому такой труд является здесь исключением – он не подчиняется закону стоимости, связанному с общественно необходимым рабочим временем напрямую. Тем не менее, его стоимость определяется сформировавшейся в обществе системой, связанной с более массовым, «обычным» трудом, который, в свою очередь, подчиняется закону стоимости [см. Postone M. Time, Labour and Social Domination. Cambridge University Press, 1993]. Таким образом, творческий, интеллектуальный труд может казаться независимым от капиталистической стоимости только с точки зрения индивидуалистической идиосинкразической перспективы буржуазной политэкономии; для марксиста его кажущаяся независимость является главным доказательством его обусловленности системой стоимости: художник, программист, архитектор могут работать и получать высокую зарплату, только будучи обеспеченными результатами эксплуатации обычного неквалифицированного труда. Хороший пример из массовой культуры: волшебники в серии книг о Гарри Поттере могут заниматься магией и колдовством (творческий труд) только потому, что все их базовые, приземленные потребности обеспечены рабской армией домашних эльфов, которые убирают, готовят, стирают и т.п.
33 В этой связи отметим, что интеллектуальная атака на теоретиков, продолжающаяся с 1970-х гг. и достигшая определенных успехов (дефинансирование университетов, приватизация науки и научных исследований и т.п.), была начата неолиберальным философом и экономистом Хайеком именно с критики того, что Филип Мировски назвал «знанием об обществе» (а Каутский называет «теорией») – это знание о том, как устроен капитализм [MirowskiP. The Thirteen Commandments of Neoliberalism. Published online at www.the-utopian.org]. Хайек и его последователи всячески критиковали теоретическое знание и настаивали на том, что для человечества полезно только знание практическое («распределенное», как его называл Хайек) – которое говорит о том, как разбогатеть и наиболее успешно действовать в условиях капитализма для достижения личного благополучия. Для того чтобы убедиться, что эта долгосрочная антиинтеллектуальная атака на теорию оказалась вполне успешной, достаточно ознакомиться с современными учебными программами российских университетов, из которых последовательно вычищаются знание об обществе.
34 Маркс в «Капитале» ничего не говорит нам об отраслях, где применяется высококвалифицированный труд. Однако в более ранних работах [Маркс К. Экономические рукописи 1857–1859 годов // Собр. соч. 2-е изд. Т. 12. М., 1958.] Маркс предлагает понятие «общего интеллекта»: «Общее социальное знание, которое стало непосредственной производительной силой». Согласно Маттео Паскуинелли [Pasquinelli M. On the Origins of Marx’s General Intellect // Radical Philosophy. 2.06. Winter 2019. P. 43–56.], для раннего Маркса эта ситуация представляет собой третью ступень разделения труда: естественное разделение труда по физико-биологическим особенностями (например, мужчины охотятся, а женщины и дети занимаются собирательством); механическое разделение труда в индустриальном капитализме («коллективный рабочий» формируется из сотен и тысяч отдельных работников на конвейере, каждый из которых специализируется в отдельной функции, специально обучается для этого); социально-интеллектуальное разделение труда (ведущей производственной силой становятся совместно накопленные и используемые знания и информация). Как указывают Маркс и Энгельс, «различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности, т. е. каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда» [Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 32. С. 30]. Хотя в «Капитале» Маркс от понятия общего интеллекта отказывается.
35 В книге «Народная республика Walmart» [Phillips L., Rozworski M. People’s Republic of Walmart: How the World’s Biggest Corporations Are Laying the Foundation for Socialism. Verso Books. 2019] Ли Филлипс и Михаль Розворски предлагают рассматривать глобальные корпорации как своего рода плановые экономики, интегрированные в рынки. Поскольку глобализация после 1970-х вывела международную конкуренцию между корпорациями на новый уровень, крупные компании стали интегрировать и диверсифицировать разные направления деятельности, превращаясь в дивизиональные конгломераты, состоящие из десятков и даже сотен тысяч сотрудников. Такие огромные структуры уже больше напоминают мини-государства, и экономическое планирование оказывается в них востребованным, возрождая интерес к социалистическим методам экономической организации. Здесь также нельзя не вспомнить, что многие первые социалисты-утописты (например, Р. Оуэн) были владельцами фабрик.
36 Норма прибыли – вопрос, вокруг которого уже давно ведутся споры между марксистами и антимарксистами. [Кратко о сущности этих дебатов см. Husson M. The debate on the rate of profit. Published online at www.internationalviewpoint.org]
37 И, соответственно, конечным исследовательским объектом экономической науки.
38 На сегодняшний день в немарксисткой политической экономии можно выделить несколько направлений: теорию предельной полезности, которая связывает формирование цены с рациональным ранжированием субъективных предпочтений («готовность платить»); теорию вменения (Ф. фон Визер), которая утверждает, что цена формируется путем расчета издержек по различным факторам производства и отражает совокупность издержек; социологическую теорию экономики, которую можно условно назвать интеракционистской, согласно ей, цена является социальным консенсусом, который формируется под влиянием многочисленных факторов. Ни один из этих вариантов не предлагает рассматривать принципиальный философский вопрос о соотношении между объектом, вещью и его репрезентацией (в марксовых терминах это как раз стоимость и цена), реальностью и ее символическим выражением – проблема материалистической философии. Продолжая аналогию, можно сказать, что (далее порядок теорий такой же, как выше!) теория предельной полезности является вариантом психологизма (трактовка реальности зависит от индивидуальной психологии), теория вменения – репрезентизма (символы точно выражают объективную реальность), интеракционистская теория – постмодернизма (реальности не существует, она является игрой символов, опосредованных взаимодействиями субъектов и объектов). Актуальность идей Маркса сегодня заключается как раз в том, что только с их помощью можно вернуть материализм в социальные науки.
39 С момента возникновения марксистская политическая экономия пыталась сделать одновременно две вещи: отмежеваться от социальных наук и заслужить признание со стороны естественных наук. Сегодня одна из дихотомий, которая существует в марксизме: склоняющийся к опоре на советское наследие ортодоксальный марксизм, в представлении которого об обществе господствует картина механического материализма и социальной инженерии, и «западный марксизм», который является наследником интеллектуальной традиции 1968 года – структурализма и постмодернизма. Соответственно, первая версия склоняется к сциентистскому дискурсу, программе построения «объективной» социальной науки, вторая – к занятию места среди других социальных наук. Нужно ли здесь упоминать, что ни та ни другая программа не была (и, вероятно, не будет) полностью реализована: марксизм сам по себе является социальным симптомом, не вписывающимся в ту общественную формацию, в рамках которой он существует, поэтому любые попытки инсталлировать марксизм в естественные науки, в социологию, в экономику обречены на провал.