Вследствие нашего собственного интереса к вопросам экономики мы предположили, что цель школы – максимально развить навыки учеников и обеспечить максимальные будущие доходы. Однако передача навыков – это только одна из целей школы и родителей, которые выбирают школу для своих детей. Религиозные школы, например, зачастую избегают постановки экономических целей, отдавая приоритет религиозным целям. Первичная миссия школы может заключаться в отделении «спасенных от проклятых», как это описывается в этнографической работе Аллена Пешкина о баптистской школе Беттани («Вифиния»), вот слова директора школы: «Приспешники дьявола хотят забрать наших детей»[184]. Аналогичное желание разобщить детей наблюдается и в частных академиях, которые поддерживаются инвесторами и создание которых (неконституционное) привело к судебному разбирательству «Браун против Совета по образованию города Топека, Канзас»[185]. Цели и школьное расписание в государственных школах являются результатом решений, принятых избранными школьными советами: природа этих школ и их идеалы могут, следовательно, проистекать из политической экономии конкретных сообществ. Частные школы также обращаются к определенным сообществам в пределах своей юрисдикции. Домашние школы, разумеется, являются наиболее яркими примерами школьной среды, подстроенной под конкретные требования.
Все эти примеры говорят о том, что идентичность и цели школ играют значительную роль в спорах вокруг выбора школы. Но даже если рассматривать узкий вопрос, касающийся того, приводит ли выбор школы к лучшим навыкам у школьников, идентичность является центральным аспектом. Родители выбирают школы в соответствии с их миссией, чтобы высокий процент учащихся в таких школах был инсайдерами. А инсайдеры будут достигать более высоких результатов в той мере, в которой их достижения поддерживаются их школой.
Часть третья. Пол и раса
Глава 7. Пол человека и работа
Только 7% среднего медицинского персонала в США являются мужчинами. В этой области настолько мало мужчин, что люди используют фразу «медбрат», чтобы описать этот феномен. Эта фраза не только описывает статистическую аномалию; она также раскрывает социальное противоречие, которое заключается в том, что именно люди признают и обсуждают. В фильме «Знакомство с родителями» будущий муж героини работает медбратом, и это вызывает общий шок. Журнал Male Nursing Magazin («Медбрат») выступает за школы для медицинского персонала, благоприятно относящиеся к мужчинам в этой сфере, и предлагает советы, как ориентироваться в профессии, в которой доминируют женщины.
Что касается преобладания мужчин либо женщин, средний медицинский персонал – это не исключение, а правило. В основном мужчины и женщины в США работают в разных профессиях. Профессиональная сегрегация – это одна из наиболее прочных характеристик американского рынка труда. С начала XX века до 1970-х годов две трети женщин (или мужчин) в США должны были бы сменить работу, чтобы сравнять распределение по половому признаку в профессиях. Между 1970-м и 1990-м годами профессиональная сегрегация уменьшилась, однако в 1990 году опять более половины (53 %) мужчин и женщин должны были бы поменять свою работу, чтобы достичь равного распределения[186].
Что может объяснить профессиональную сегрегацию и ее тенденции? Экономисты изучали мужчин и женщин на рынке труда в течение десятилетий. Экономика идентичности делает шаг вперед и расширяет рамки наших современных теорий – сравнительного преимущества, дискриминации, основанной на вкусах, и статистической дискриминации, которые мы опишем ниже. Понятие идентичности объясняет тенденции в профессиональной сегрегации и позволяет нам оценить политику. В частности, мы можем изучить полный спектр законодательства в области дискриминации по половому признаку.
Ядром нашей теории является различие между социальными нормами и обычными вкусами. Отдельные работники могут иметь пристрастие к определенной работе, могут иметь склонность к выполнению определенных заданий или могут иметь определенные таланты в конкретной области. Однако согласно нашей теории некоторые виды работ считаются подходящими для женщин, а другие – для мужчин. Это как раз и является профессиональными нормами. Например, около 1970 года нормы предполагали, что мужчины должны быть кормильцами в семье, работая в таких профессиях, как строительство, технические области и финансы. Женщины, если они работали, должны были быть медсестрами, учителями и секретарями.
Наша модель идентичности строится на наблюдениях. Исследователи изучили юридические фирмы, госпитали, фабрики и производственные подразделения, а также то, каким образом люди описывают свою работу, то, как они относятся к своей работе, и то, как люди реагируют на тех, кто приобретает нетрадиционные профессии.
Работы имеют свою репутацию. Есть работы, выполняемые мужчинами, и есть работы, выполняемые женщинами[187]. В соответствии с этим женщина, которая является инженером в области ядерной физики, и женщина-моряк кажутся противоречащими логике, так же как мужчина в роли медсестры или в роли секретарши. Такие присвоенные профессиям ярлыки частично оправдывались предполагаемыми качествами мужчин и женщин. Полагали, что для женщины естественно «заботиться о ком-либо» и быть «терпеливой»; а это те качества, которые необходимы на должностях учителей в начальной школе и медсестер. В старые времена работа прядильщицы считалась важным занятием для женщин, поскольку у них, как считалось, были «проворные» пальцы. В противоположность этому качества, которые ассоциировались с мужчинами, делали их подходящими для работы администраторов, врачей и пилотов.
Независимо от того, основана ли пригодность на реальных различиях, эти ассоциации закрепляют стереотипы: что должны делать мужчины и женщины. Таким образом, к примеру, мнение, что женщины биологически менее подходят для работы в науке и в технических областях, – это не просто невинная гипотеза, которую можно проверить посредством усилий способных статистиков. Такие утверждения являются частью набора стереотипов, закрепляющих за такими занятиями понятие «мужские». Они навязывают социальный кодекс, который удерживал поколения женщин от реализации научной карьеры. Какие бы биологические различия ни существовали, простое предположение, что различия существуют, дает экономическое объяснение тому, что называется статистической дискриминацией, которая, как мы увидим позднее, является незаконной.
Риторические рассуждения, которые окружают смещение определенных видов работ из сферы доминирования мужчин в сферу доминирования женщин, тем более подчеркивают особенности ассоциаций, связанных с полом и профессиями. Например, чтобы сделать социально приемлемой работу женщин во Время второй мировой войны на должностях, традиционно ассоциируемых с мужчинами, официальная пропаганда и популярная литература изображали женщин, выполняющих работу на производстве, без потери женственности[188]. Помимо этого, имели место чрезвычайные обстоятельства военного времени, извинявшие нарушение обычных предписаний, связанных с полом.
Этнографические исследования показывают, что люди продолжают рассматривать некоторые виды работ как более подходящие либо для мужчин, либо для женщин. Те, кто нарушают эти нормы, зачастую относятся к работе амбивалентно и являются объектом домогательств и даже насилия. Антрополог Дженнифер Пирс в начале 1990-х годов 15 месяцев проработала помощником юриста в районе Сан-Франциско-Бей в юридической фирме, она описала, как проявлялись мнения относительно работ, ассоциируемых с мужчинами либо с женщинами[189]. Женщины-юристы хотели думать о себе как о женщинах, но перед ними стояла дилемма. Быть хорошим юристом означало вести себя «как мужчина». Это означало, что нужно выглядеть «как Рэмбо», «пленных не брать», «постоянно бороться» и быть «мужчиной в юбке». В рождественской карикатуре партнер-мужчина Майкл был изображен как человек, комфортно чувствующий себя в своей роли. В противоположность этому партнер-женщина была изображена на этой карикатуре как человек, который никак не может решить, «кем быть, мужчиной или женщиной»[190].
Многие авторы зафиксировали притязания, которым подвергаются женщины, когда они работают на должностях, ассоциируемых с мужчинами. Мужчины иногда реагируют на своих коллег-женщин очень резко. Такие реакции выражают эмоции, идущие далее простого нежелания работать с женщинами, постулируемого в ранних теориях о дискриминации. Социолог Ирен Падавич предлагает объяснение этому на основании своего личного опыта работы в качестве грузчика угля в крупной коммунальной компании[191]. Вскоре после того, как она начала работать в этой компании, ее коллеги-мужчины начали издеваться над ней физически, толкали ее туда-сюда и как-то раз попытались толкнуть на ленту угольного конвейера. Мужчины сказали, что это была просто шутка.
Судебное преследование, связанное с притязаниями, против Эвелета Майнса в Миннесоте предлагает другую яркую информацию. В августе 1988 года сотрудники Лоис Дженсон и Патрисия Космах подали в суд официальную жалобу против Эвелета Майнса в соответствии с параграфом VII Акта по гражданским правам. Они заявили, что компания несет ответственность за притязания, с которыми они столкнулись со стороны коллег по работе, после того как они и другие женщины начали работать на шахте. Данное разбирательство прошло в судах трех инстанций. Апелляционный суд подытожил показания женщин: