ке бесполезно. Она вбила себе в голову, как типичная ревнивица и теперь будет ревновать своего жениха к каждому столбу и я первый не столб, а яркий фонарь, скоро мне камнем-то и прилетит.
Глава 19. Жених?
С кухни принесли чай и с купленными пирогами устроили вечернее чаепитие. Очень много тем для обсуждения осталось, вот только мне больше не хочется ни о чём говорить. Тут как в суде, каждое слово против меня, легко потерять доверие Вари.
— Мне почему-то кажется, что всё устроится, обещаю, что стану неприметной. Натали на глаза не попадусь. А потом что-то придумаем. Идеи же есть. Что-то да получится!
— Дай бог! Завтра утренняя служба в соборе, а после сразу в салон, дошьём твоё платье, вот только с причёской что делать? Парик слишком дорого.
— Накручу папильотки, сделаю укладку, никто и не поймёт, что у меня короткие волосы, зато мыть можно хоть через день, а не раз в неделю.
— Тоже верно. Но длинная коса — это символ целомудрия! — прошептала Варвара, не желая меня обидеть, а я лишь махнула рукой.
— Мне замуж не выходить, а для работающей женщины, такая стрижка гораздо удобнее. Осталось дошить платье, потом не опозориться на балу, вот и всё, что от меня требуется. Потом с домом начнём решать вопрос, с работой! Справимся!
— Да, конечно! Ты молодец, что с таким оптимизмом смотришь на жизнь. Вот увидишь, всё наладится.
Она меня или себя уговаривает?
— Я тоже так думаю, но лишний раз выходить из комнаты не хочу, чтобы не поймать опять неприятности на свою голову.
— Да тут осталось-то день-два, после выпуска только что, куда тебе на постой определиться? Подумаем.
Вот об этом я пока думать и не могу, точнее, не имею ни малейшего представления. Мадам Бланш уже намекнула, что не прочь заполучить такую терпеливую и опытную швею. Моя работа ей очень понравилась, и я уже заплатила всего чуть более рубля, за ткань и кружева. По сути, именно готовое платье стало тем самым выпускным экзаменом, и я готова сказать её «Да», но после того как утрясу все неприятности, связанные с долгом. Очень надеюсь, что именно эта работа станет моей.
Опыта у меня достаточно, но я не модельер и не швея, любитель. Но с вышивкой на ты, потому что инвалиду, что ещё делать долгими вечерами, от телека уже выть хотелось. Но я и одежду шить умею, на курсы ходила в молодости. Может быть, и подойдёт мне вариант сидеть в комнатке и штопать, вышивать, кроить и разглаживать. Но Варе пока не решилась эту идею раскрывать.
Следующие два дня я снова провела в швейной мастерской, но уже одна. У Варвары Степановны оказались дела в институте, многие девицы съехали из общежития, и пора наводить порядок в опустевших комнатах.
А утром во вторник, когда я только собралась примерить свой наряд с новой парой простых туфелек, меня срочно вызвали в канцелярию Института.
— Варвара Степановна! Проводите меня, очень волнуюсь, — прошептала в дверь комнаты, где моя наставница меняла шторы с младшей служанкой.
— Да, конечно, мне тоже нужно туда забежать по делу, пойдём!
Через несколько минут, пробежав по улице в главный корпус Института, я получила какую-то странную карточку для подписи.
— Варя, прочти, это что?
Она быстро пробежала взглядом по красиво написанным строчкам. И «перевела» на понятный язык:
— Написано, что приказом от Тайной канцелярии, твой долг передаётся в казначейство. А тебе предстоит прибыть на беседу в четверг 10–00 поутру. И адрес. Это ж они твой долг на себя взяли, простили! Может, работу дадут. Повестка на собеседование же, не на допрос, может, и не страшно. Ох! Накаркали мы с тобой, разговорами. О них даже думать-то нельзя, а мы говорили…
Варя заметно испугалась. Чего уж обо мне говорить.
— Знаем мы их собеседования, заберут в каталажку и поминай как звали! Это Тайная канцелярия! Не простили, а списали, так преступникам списывают, глупые вы, что ж натворили-то? — неожиданно вставил свои пять копеек секретарь, протянул мне перьевую ручку и приказал расписаться в тетради. — Но пойти обязана, иначе розгами высекут!
— Что правда? — мой рот открылся от удивления.
— Правда, правда! Всё, забирай повестку и иди к себе, не мешай работать. Ещё и стриженая, позорище!
Вот так просто настроение перед самым балом скатилось глубоко за плинтус…
Да какое настроение, тут уже просто паника. Может, пора к жениху от тётки Агафьи бежать и прятаться? Всё лучше, чем в застенках!
Варвара Степановна ещё раз вслух прочитала сообщение, слишком оно официально составлено, у меня ощущение, что ничего хорошего от этого «собеседования» не стоит ожидать. Но ей показалось, что я слишком пессимистично настроена.
— Ульяна, не переживай, сходим вместе, попрошу старшую преподавательницу тебе положительную рекомендацию написать. Вот увидишь, хорошее место получишь, не зря же училась.
— Твои слова, да богу в уши, — ворчу, складывая неприятную бумагу, может, и сейчас упаду, а очнусь вообще в другом месте. От меня теперь вообще чего угодно можно ожидать!
— Твоё дело решили, беги в общежитие, а я задержусь, нужно подписать ведомость на жалование!
— Варенька, я, пожалуй, пробегу до лавки с чулками, мои слишком толстые, неудобно в таких на балу.
— Да, точно! Вчера же об этом договорились. Не задерживайся, бери плотные белые из вискозы, это новый материал, барышни его не очень жалуют, но зато недорогой, проверь шов по всей длине. Но ты сама все знаешь, можешь и две пары взять, пригодятся, на службу-то ходить.
Варя выдала мне наставления и убежала по своим важным делам. Не спеша выхожу из административного корпуса и, наслаждаясь приятной погодой, прогуливаюсь за чулками. Мы их уже присмотрели, но из соображений экономии взять не решились. А сегодня поняла, что новое платье без красивого белья и чулок очень проигрывает. При каждом шаге юбка не струится, а топорщится.
Чулки, тонкие подвязки для них, панталоны из тончайшего батиста, бюстгальтер, больше напоминающий топ. Но категорически отказалась даже рассматривать орудие пыток — корсет.
Ульяна худышка, и я знаю, как подчеркнуть её миниатюрные формы, добавив женственность. Широкий пояс и пышная юбка. Пусть Натали утягивается корсетом, мне это не нужно. Отдала почти рубль из тех денег, что мне выдала госпожа старшая преподавательница. Покупки завернули в бумагу, перевязали тонкой бечёвкой, и я довольная поспешила домой.
Во мне схлестнулись две стихии, страх и возбуждение. В среду бал, а в четверг допрос. Ну очень интересно, что из всего этого выйдет. И где я проколюсь.
— Да везде. На балу ничего не зная про дворцовый этикет. На допросе меня раскусят, что не из этого мира, — остановилась у витрины, смотрю на своё новое непривычное отражение, словно ищу в себе подсказки, как дальше жить-то?
Ну такая мышка бледная. Мне кажется, люди меня и не замечают, как тень. На балу с такой внешностью встану у стеночки, и растворюсь. На допросе посмотрят и поймут, что обознались, никакая я не ведьма, или кем тут женщин с магией считают.
На душе, даже спокойнее стало.
Вздохнула и поспешила «домой», Варя, наверное, уже заждалась чай пить и обновки мерить.
Не успеваю пройти к нашей арке. Противный голос Агафьи выдёргивает меня из потока размышлений.
— Улька! Стой! Вот ты где шастаешь! Я тебя обыскалась, ишь, покупки она делат! Барышня нашлась! — ненормальная баба орёт мне вслед, сидя в невысоких красных санях, причём вполне приличного вида. И конь в упряжи холёный, серый в яблоко. Не знала, что у нас так хорошо дела идут!
Но я ошиблась! Это не наши сани.
— Ульяна Павловна! Стойте, голубушка! — я пока шла, лишь мельком взглянула и не заметила, что из саней-то уже выскочил довольно крепкий мужик, эдакий купец-молодец, но мужик со всеми мужицкими атрибутами: засаленные волосы на прямой пробор, борода, тулуп и сапоги, натёртые до блеска гуталином. Я эту красоту традиционного костюма оценила, когда он меня схватил за локоть и резко повернул к себе. Не прижал, но сгрёб в охапку, и не отпускает.
Он немолодой, вот в чём подвох. И несимпатичный, если мягко сказать. Достаточно секунды, и я поняла, почему ему нужна овечка, типа Ули. Лицо изъедено оспой. Неровная кожа, покрытая старыми шрамами. И взгляд слегка дикий, мы ещё и ни минуты не общались, а я чувствую, насколько он суровый. Абьюзер чистой воды, я бы с таким рядом и стоять не решилась.
Но приходится, стоим и сверлим друг друга взглядами.
Если во мне есть хоть немного магии, то она прямо сейчас и проявится. Что-то я разозлилась.
Глава 20. Бум, который я устроила…
— Отпустите! Иначе закричу! — цежу сквозь зубы, но я для этого купца-молодца как пёрышко, как воробей для кота. Сцапал и держит. Трепыхаясь, только себе хуже делаю.
— Миленькая ты! Я за тебя свататься приехал! Выкуп оплачу, жена мне грамотная нужна в лавку. Пошли в управу, распишемся!
— Сейчас, как же! Я несовершеннолетняя! Это раз, и замуж за кого попало не собираюсь! — вот ляпнула, не подумав. Его ручища с такой силой сдавила мою руку, что я взвизгнула, как испуганный щенок!
— Быстро в сани! Кому сказано! Ты моя, уже все обсудили, я тебя куплю! — этот ужасно грубый голос, и запах алкоголя окончательно выбели меня из равновесия. Ощущаю, как паника вскипает где-то внутри, и сейчас у меня крышечку сорвёт!
Сопротивление бесполезно. Жених тянет меня к саням, народ уже толпится, такое занятное представление, институтку замуж за мужика. Эти комментарии с пошлыми выкриками поднимают градус происходящего!
— Да оставьте меня! А вы, подлая жаба, вообще собирайте свои манатки и выметайтесь, я через несколько дней возвращаюсь в МОЙ дом, и чтобы вашего духа там не было! Знаю, зачем вы меня продали, чтобы дом заграбастать! — стоило нам поравняться с санями, я и прокричала всё, что думаю! Правда, по ощущениям, эти слова настоящей Ульяны, она их носила в душе молча, а я всё и выдала!
Агафья вспыхнула непристойной руганью, такой, что и толпа притихла!