Его, охотника за нацистами, теперь самого преследовала погоня!
Хорошо помню, как угнетающе подействовало на него это открытие. Началось же так. В марте 1983 года по центральному телевидению Испании намечалась дискуссия с участием нацистского преступника Леона Дегреля. Виктор в смятении позвонил мне и сказал, что на дискуссию приглашен также советский юрист, один из тех, кто участвовал в Нюрнбергском процессе. Знает ли он, кто такой Дегрель? Как послать ему книгу «Мафия СС»? По настоянию Александрова я позвонил в советское посольство в Мадриде, там нашли перевод книги на испанский язык. Он хотел, чтобы с помощью его книги была продолжена начатая им дуэль.
— Почему именно Дегрель не дает тебе покоя? — спросил я.
— Награждая его железным крестом «За заслуги», Гитлер сказал: «Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он был таким, как ты». И Дегрель был достоин «отца». На Украине он вешал так: комсомольцев — на одной стороне дороги, комсомолок — на другой. Чтоб друг у друга на виду. Меня это потрясло. Я поклялся его выследить и обнаружил в Испании в 1961 году, где под чужим именем он жил в коммуне Константина под Севильей. Посмотри, какая вилла…
На снимке, однако, была не вилла, а целый замок.
Он обнаружил Леона Дегреля в 1961 году. Создатель фашистской рексистской партии, учинивший неудачный «поход на Брюссель», а после захвата Бельгии вермахтом сформировавший мотобригаду СС «Валлония» (в 1944 году она была разгромлена в СССР), Дегрель нашел покровительство у Франко. Когда он был разоблачен, испанские власти объявили о его высылке из страны. На самом деле они лишь сделали вид, а он лишь сменил имя: Хуан Санчес стал доном Леоном Хосе де Рамиресом Рейном. Но когда почти повсеместно вступили в силу законы об истечении сроков преследования за военные преступления, Дегрель вышел из тени. Испанское издательство «Сармата» выпустило его «Воспоминания фашиста». Примечательный пассаж: «Шесть миллионов евреев, уничтоженных в концентрационных лагерях, — миф иудейско-марксистской пропаганды. На самом деле это были центры переподготовки, которые контролировали сами евреи. Что касается печей крематориев и газовых камер, весь мир теперь знает, что речь идет о самой низкой провокации, изобретенной еврейской пропагандой. Лагерь Дахау был построен евреями из Голливуда после войны, чтобы снимать там антинемецкие фильмы».
Эту ложь первой пустила в оборот именно «мафия СС». Очень важное обстоятельство для понимания того перелома, что наступил на Западе в общественном восприятии войны и ответственности за нее. Тогда, в 60-х, время большой лжи еще не пришло. Сказали свое слово честные историки. Слишком близка еще была война. Бундестагу ФРГ пришлось отозвать закон о применении сроков давности к преступлениям против человечества…
— Когда ты сделал этот фильм?
— В 1970 году.
— И только через полтора десятка лет он добрался до Франции?!
— Добрался… чтобы застрять вон там, в углу. Кино-сеть отказалась от его проката. Телевидение — тоже. Единственная страна в Европе, где его до сих пор увидели, — ГДР.
Это фильм о пытках в лионском гестапо. Использованы съемки немецких солдат, которые впоследствии дезертировали и примкнули к французскому Сопротивлению. Один из них снова попал в гестапо. Документальные кадры: его зверски пытает Барбье.
— Почему же эту картину не показали французам?
— «Фильм «Затравленные» искажает историю, внушая мысль, что во французском Сопротивлении было слишком много иностранцев…» Таков ответ телевидения: цитирую дословно.
О фильме «Затравленные» написали газеты. Тогда же, в марте 1983 года, состоялся и телевизионный диспут в Мадриде с участием нацистского преступника Леона Дегреля, о существовании которого за Пиренеями Александров напомнил французам и бельгийцам в очередной своей статье. Вот с этого все и началось. По телефону посыпались угрозы…
Сначала с ним безотлучно были друзья. Потом они ушли, но оставили пистолет. А еще через некоторое время он вспомнит о нем, но уже для другой надобности. Поднялась бы у него рука? Что гадать — эту смерть у него удалось отнять…
А вот другую, увы, отнять мы были не в силах. Она была не внутри, а вне Александрова. Убийц, стороживших его подъезд, он боялся меньше всего и, как бы испытывая волю или нервы, регулярно, по многолетней привычке, выходил за газетами на угол Монпарнаса.
Однажды я пришел к нему из Дворца правосудия, где получил на руки копию постановления недавнего процесса по иску ЛИКРА (Международная лига по борьбе с расизмом и антисемитизмом) против «Нового латинского издательства». ЛИКРА обратилась в суд с иском к издательству, которое выпустило в свет книгу «Майн кампф». Истец настаивал на изъятии книги из продажи и запрете ее издания в будущем, а ответчик упирал на свободу слова для всех политических групп в стране.
Это был апелляционный суд. Какая из сторон обжаловала решение первой инстанции, я не разобрал, но недовольны им были обе. Через месяц после процесса, заплатив 20 франков в канцелярии дворца, я получил на руки прелюбопытный документ, с которым и пришел к Александрову.
Сначала преамбула:
«Ни тот факт, что «Майн кампф» уже принадлежит истории, ни содержащиеся в книге явные преувеличения не могут означать, что переиздание ее не носит злокачественного характера…». «"Майн кампф" и сегодня может способствовать возрождению расовой ненависти…». «Необходимо напоминать о преступлениях против человечества, к которым привело практическое осуществление расовой доктрины Гитлера…».
Разумно. Здраво. Словечка из преамбулы не выбросишь. Такой же взгляд на книгу, видимо, выразил и суд первой инстанции, распорядившись во всех дополнительных тиражах добавить «вкладку с выдержками из приговора Нюрнбергского процесса». Истец (ЛИКРА) считал, что характера издания это не меняет, ответчик же (издательство) 3—1144 возражал, что не просто меняет, а портит. Апелляционному суду предстояло найти выход из тупика доведенной до абсурда демократии.
И он нашел! Вот постановление апелляционного суда:
«Прежнюю вкладку из материалов Нюрнбергского процесса заменить… прямым обращением к читателю размером от 170 до 210 строк, напечатанным тем же шрифтом, что и основной текст книги, причем желательно, чтобы истец и ответчик совместно отредактировали это обращение…».
Дальнейшему обжалованию, говорилось далее, приговор не подлежит, а если стороны к соглашению не придут, суд обязывал их представить свои варианты обращения, из которых сам скомпилирует нужный текст.
Александров заметил серьезно:
— Нет, эти люди не понимают, что такое фашизм… И уже давно! В 1961 году после выхода одной из моих книг на меня подала в суд Лени Рифеншталь, экс-фюрерша нацистского кинематографа. Ее фильмы до сих пор опьяняют неонацистов в Европе и Латинской Америке. Каким весом она пользовалась в «третьем рейхе», судить можно по ее фразе, однажды сказанной Гитлеру: «Выбирайте между Геббельсом и мной». Она снимала на пленку расстрелы, парады, приемы — фашистский «третий рейх» во всем его блеске. Так вот, суд первой инстанции вынес решение не в мою пользу, книгу конфисковали… Но пресса тогда оказалась на моей стороне, я выиграл в апелляционном суде, хотя это совершенно истощило мой бюджет. Все это еще как-то можно понять: одна инстанция судит так, другая иначе. Но вложить антифашистскую листовку в «Майн кампф»!
Виктор наконец расхохотался.
— Уже в начале 50-х годов в «Календаре немецкого солдата» перечислялось 1200 милитаристских организаций и кружков! В октябре 1952 года помню первую публичную манифестацию бывших эсэсовцев. Самая крупная их организация, ХИАГ, в 1976 году открыто вручила железные кресты эсэсовцам, которым по весьма уважительной причине — из-за крушения «третьего рейха» — их не успел нацепить фюрер. Кстати, знаешь ли ты, почему именно лагерь Дахау постоянно не сходит с языка эсэсовцев? Почему именно здесь американцы будто бы построили газовые камеры для киносъемок?
— Нет, не знаю.
— Дахау после падения гитлеровского режима стал лагерем для военнопленных СС. Они теперь и считаются «мучениками Дахау». Когда во Франции разразилось дело Иоахима Пайпера, западногерманские неонацисты потребовали установить в Дахау стелу в его память. Но тут уж возмутилась общественность, пришлось отступить…
— Чем бы ты объяснил странный парадокс, что именно в Западной Германии при множестве неонацистских групп нет сильной крайне правой партии, подобно, скажем, Италии? Почему закатилась звезда «второго фюрера» Адольфа фон Таддена, который еще в 1967 году дал тебе хвастливое интервью?
— А ты никогда не думал, что его звезда закатилась вместе со звездой бывшего канцлера Георга Кизингера? В 1968 году партия фон Таддена имела в последний раз крупный успех: почти десять процентов, без малого два миллиона голосов. Уже в следующем году она опустилась ниже пятипроцентного барьера и с тех пор не представлена ни в земельных ландтагах, ни в бундестаге. Тебе ясно, почему это произошло?
— Пощечина Беаты Кларсфельд?
— Ну, конечно! Только я бы сказал чуть иначе: пощечина 68-го года. Она ведь была предназначена и фон Тад-дену. НДП с тех пор превратилась в мелкую неонацистскую группировку, а Кизингера в ХСС сменил Франц-Йозеф Штраус. Политическая задача Штрауса всегда была очень сложной из-за необходимости удерживать в одной лодке правые консервативные и ультраправые силы. Не случайно он в дни своих первых предвыборных кампаний разъезжал с чучелами Гитлера, Геринга и Геббельса — чучела на заднем сиденье ездили с вытянутыми руками… Но и ХСС, и Штраус впоследствии прошли немалую эволюцию. Кстати, каждый год министерство внутренних дел ФРГ публикует доклад о политических организациях страны…
Да, каждый год появляется такой доклад, и когда он попадается мне на глаза, я читаю его также глазами Виктора Александрова. В 1987 году, как утверждает доклад от июня 1988 года, в стране насчитывалось 69 неонацистских, национал-демократических, националистических и праворадикальных партий и группировок. Это на четыре партии меньше, чем годом раньше, зато по численности на три тысячи человек больше. Число неофашистов тоже возросло на 200 человек — всего их, согласно докладу, в ФРГ 1520. Приведенное выше деление неонацистских группировок на четыре разряда не пользуется большим успехом у прессы: она предпочитает делить неофашистов на «старых», «новых» и «военизированных». По разному счету, число последних колеблется от 10 до 15 тысяч, из них группа Карла Хайнца Хофмана, как писала газета «Тат», «вооружена лучше, чем некогда отряды СА». «Новые» предпочитают маскировать свой неонацизм фразеологией буржуазной демократии. «Старые», группирующиеся в основном вокруг НДП, мечтают о сильной партии гитлеровского типа и мнят себя носителями духа «старых нацистов».