Не решилась. Встреча прошла без эксцессов и где-то даже до обидного обыденно. Мне вручили саквояж. Заверили в своей полной поддержки революции. Поблагодарили за знакомство.
— Мы еще увидим вас на трибуне Государственной Думы! Счастливы, что вы выбрали наш город!
— Всегда пожалуйста! — расшаркался я, пряча улыбку. — Рад! Очень рад! Обещаю не злоупотреблять!
— Ну что, вы! Приезжайте!
Беленцов — сволочь такая — не выдержал и закряхтел, пряча рвущийся наружу смех.
— Господин главный бомбист! — придержал меня на выходе Мудров. — Не сочтите обидным. Это лично вам. Процентик, так сказать, за услугу.
Он сунул мне пухлый конверт и затряс мою руку на прощание. А что я, косой? Принял подношение, поблагодарив сухим кивком головы. Сделка с самолюбием? Три раза «Ха!», ёксель-моксель!
Мы с Бодрым бодро пересекли аллею, потея от напряжения. Ждали возможной засады, но все было тихо. Около входа в сад нас ждали две тройки и мои хлопчики из Зарядья. Расселись по парам на кожаных сиденьях. Саквояж полетел в ноги.
— Но, залетные!
Тройки сорвались с места, звеня колокольчиками на весь Белев. Вылетели из города. Пересекли наплавной мост через Оку. Дежуривший тут полицейский проводил нас равнодушным взглядом. Выбрались на дорогу на Тулу. Я встал в полный рост и оглянулся. Погони не было. Посмотрел вперед. Нас ждали сосновые боры. Сильный порыв ветра сорвал с моей головы скомпрометированную соломенную шляпу. Взлохматил волосы. Остудил разгоряченное лицо.
— У нас получилось! — орал сзади Сашка, не замечая пыли, летевшей от моего экипажа.
«Действительно получилось», — в кой-то веки согласился я с Бодрым.
… Ребята смогли нанять две отличные брички с весьма резвыми лошадками. Обычно тройки использовались зимой, когда все, кто мог себе позволить, носились на санях. Существовала даже примета у купцов — прокатиться на тройке по первому снегу, чтобы не оставляла удача в делах. Но сейчас, в октябре, спроса на тройки не было. Те, кто отъезжал на них на заработки в Москву, спешно возвращались по домам из-за обстановки в столице и прятали в лари свои щегольские наряды. Везти нас в столицу кучера бы не согласились ни за какие коврижки. Но это и не входило в мои планы. Дорога нам лежала в ином направлении.
Сперва, чтобы запутать будущее расследование, если оно случится, мы двинулись в сторону Тулы. Проехав за Одоев, свернули на север и устремились к Алексину. Парни отсыпались после бессонной ночи. Я же, весь на адреналине, изводил себя вопросами.
Никак не мог понять, что мной двигало. Что за волну я оседлал? Зашкалил уровень тестостерона в крови? Или что там отвечает за эйфорию? Дофамин? Серотонин? Пофиг, где я и где биология?
«Не знаю, ветошной, не ветошный, но кураж точно был и никуда не делся. Откуда только все взялось — понимание, как действовать без ошибок? Правильно потом скажет вождь мировой революции: „из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк“. Цирк я устроил. Что ж до кино, то оно, похоже, мне в голову целую гангстерскую программу заложило. Сфоткать помощника исправника? Я ж в „Однажды в Америке“ подобное подсмотрел. И у прочих моих поступков, если глубоко копнуть, можно найти параллели в отсмотренных мной фильмах. Интересно, сколько мы все-таки хапнули благодаря моему куражу?»
Хапнули мы, как оказалось, не слабо. На первой же большой стоянке в селе Дубна, пока давали отдых лошадям, мы заняли большую комнату в проезжем постоялом дворе. Полузаброшенная, грязная до омерзения, с жуликоватыми владельцами халупа — и гора кредитных билетов на рассохшемся от древности столе. Сюрреалистичная картина: кругом дохлые мухи, а мы, знай себе, лопатим бабло, чтобы понять, насколько соответствуют мои запросы щедрости купеческого сословия. Оказалось, мы даже переплюнули план. Когда я добавил в общую кучу деньги, полученные от Мудрова (я же не крыса какая-то, чтобы «загамать», как говорят блатные, часть добычи), перевыполнение составило более 10 процентов. Вот мы стахановцы с большой дороги!
У Изи и Оси глаза по пять копеек! Такого количества денег они в жизни не видели. Не понимали — видно опять же по глазам, — что делать со своей долей? Была предварительная договоренность: мне, Пузану и Беленцову — по четверти, а пацанам оставшиеся 25 процентов. То есть им причиталось порядка четырнадцати тысяч рублей. Да за такие деньжищи в трущобах Китай-города порвут на британский флаг и «здрасьте» не скажут!
— Изя, Ося! Не вздумайте отдавать свои деньги на хранение Пузану. Сделаете так — я за вашу жизнь и медяка не дам.
— А что же нам делать? — чуть не заплакали парни.
— Меня держаться. Про банки слышали? Есть такая услуга — аренда сейфа.
Насчет сейфа я точно не был уверен, но о том, что так называемые «безопасные ящики» уже существуют, узнал в Банке общества взаимного кредита.
— Это что же, мы, как буржуи, теперь будем деньги в банке хранить? — изумился Ося.
— Слушай, что тебе человек говорит! — толкнул его локтем Изя. Ося ответил своим.
— Так, ша! Нам сперва нужно до Москвы добраться! — прервал я разгорающийся спор.
— Вот именно! — влез Беленцов. — Как? Хотелось бы услышать план, Командор.
— Я тебе, Бодрый, уже говорил: у меня все продумано. И да, вот еще момент. Все самые удачные преступления оборачиваются пшиком из-за жадности. Да-да! Золото застит глаза, и люди начинают совершать дурацкие поступки. В итоге, ни денег, ни свободы, ни, порой, самой жизни. Услышьте меня! Я, в первую очередь, к тебе, Бодрый, обращаюсь. Никакой самодеятельности! Никаких ненужных телодвижений.
— Чего это сразу я⁈ — обиделся Сашка.
— Больно продуманный! Потому так и знай: я слежу за тобой, — я почти ткнул растопыренными пальцами себя в глаза, а потом указал «козой» на Бодрого.
Тот сморщил обиженную моську. Плевать. Была бы возможность, саквояж приковал бы к руке наручниками. Чтобы меньше соблазнов возникало у подельничков. Одно успокаивает: все трое — не профи. Мозги еще не трансформировались. Наверное.
Сгреб деньги обратно со стола в саквояж.
— Ну, что? Погнали?
К утру мы добрались до Алексина. Отмахали порядка 150 верст. Наглотались пыли, хорошенько протряслись. Но никто не роптал. Расстались с кучерами у чайной, где позавтракали. Двинулись неспешно в сторону Оки. По дороге я прикупил себя кепку-восьмиклинку, чтобы не выделяться в толпе непокрытой головой.
— Вы, Командор, в этой кепке смотритесь еще опаснее, чем раньше, — сугодничал Бодрый. — А это что за знакомая личность⁈
— Сюрприз! — радостно воскликнул я и замахал свободной рукой, приветствуя капитана моторки Евстратыча. Его лодка неспешно покачивалась на воде, удерживаемая на месте швартовыми канатами.
… Не подвел Пузан, отработал свою долю. В его обязанность входило обеспечить нам пути отхода с использованием новейших технических средств. То бишь всеми правдами-неправдами сподвигнуть знакомого мне капитана моторки на перевозку нашей группы под видом любителей водных прогулок. Октябрь, конечно, не самое подходящее время, но туристы — они такие энтузиасты… На этом строился мой расчет. Если будет погоня, по воде нас никто не догонит. И вряд ли кто догадается, что мы выбрали такой нестандартный вариант. Захотят нас найти, будут ловить на вокзалах Тулы или Калуги. Но никак не в Алексине или на Оке.
Как ни странно, но с учетом забастовки на «железке», водная прогулка — один из немногих реальных вариантов добраться до Москвы. Есть свои сложности — шлюзовая система, например, на отрезке от впадения Москва-реки в Оку до южных окраин столицы. Но она вполне преодолима. Как и закупка бензина в аптеках по дороге.
Зарычал запущенный двигатель. Помощник Евстратыча, вертлявый смазливый блондинчик в латаной тужурке, отдал концы. Не помер, конечно, а лишь канаты отвязал.
Поплыли. Или пошли? Полетели!
В моторке, рассчитанной на большую компанию, расположились с комфортом. Нам даже не мешал здоровенный металлический ящик, расположенный почти посредине лодки чуть ближе к корме. За ним прятался от случайных брызг двигатель в шесть лошадиных сил, которого хватало, чтобы двигаться со скоростью десять верст в час. По крайней мере, так утверждал Евстратыч, отбивавшийся от шквала вопросов, которыми его засыпали Ося и Изя. Им было неинтересно любоваться великолепным сосновым обрамлением берегов Оки или глазеть на баржи, забитые хлебом и прочими дарами среднерусской полосы. Техника! Молодость! Любопытство! По-моему, они даже забыли на время о саквояже и своей нехилой доле.
— А почему трубы нет?
— Потому что стоит четырехтактный двухцилиндровый двигатель.
— А как он заводится?
— Для запуска имеется два зажигания, — вразумлял технически безграмотных юнцов капитан. — Магнето, вращательное, и аккумуляторное, с особенно сильной искрой.
— Что такое искра, дядя Евстратыч?
— Это…
— А тактный — что за зверь?
— Это…
Ну пошло-поехало. Я отключился от болтовни у руля и даже перебрался в небольшую каюту на носу на два спальных места, чтобы мне не мешали дремать. Бодрый было дернулся ко мне со своими вопросами, но тут же был отправлен в пешее эротическое путешествие на корму. Как и неизвестный мне член экипажа, который — я был в этом почти уверен — не иначе как подсадная утка от Пузана. Из него такой же морячок-речник, как из меня артист эстрадного жанра с труднопроизносимым названием престидижитатор. Уж больно интересен ему мой саквояж. Глаз да глаз за этим типом. А дорога-то дальняя!
Долго ли нам плыть? Между Москвой и Алесиным по воде не меньше 350 верст. Реки петляют, в шлюзах заторы — Евстратыч стартанул нам навстречу в момент нашей посадки на поезд до Белева и поспел тютелька в тютельку. Ночью, перед самым нашим прибытием на берег Оки. Так что, считай, почти трое суток нам добираться. Хватило бы хавчика и питьевой воды… Впрочем, можем затариться провизией и бензином и в Серпухове, и в Кашире, и в Коломне.
… В столице пастилы мы оказались ровно через сутки.