Вторая наша совместная работа осуществилась по моей инициативе, втроем с Кабаковым и Гройсом. Свершилось это в рамках цикла выставок, которые я делал на сломе 90-х и нулевых годов в музее Цуга. Я сделал там пять выставок. Каждый раз по условиям музея я должен был пригласить кого-то из художников, своих коллег, сделать совместную выставку. Третья выставка была сделана с Кабаковым и Гройсом, и называлась она «Выставка одной беседы». Мы встретились во Франкфурте и записали втроем гигантский разговор. Выставка представляла собой этот разговор, распечатанный на листах А4. Ряд этих листов, как гигантская сопля, тянулся из зала в зал. Близ текста я нарисовал на стенах небольшие изображения, воспроизводящие эстетику почеркушек на полях. В данном случае вместо полей были белые стены. А завершалось видеоинсталляцией Гройса – зал, где мерцают огромные лица: Кабакова, Гройса и мое. Довольно минималистическая выставка.
Последняя наша совместная работа – выставка в Лондоне под названием «Как встретить ангела?». Но о лондонской встрече с ангелом расскажу в свое время.
Глава двадцать седьмаяЯ вам всё компенсирую йогуртами
Беседа с Майклом Тумблером о Владике Мамышеве-Монро
П.П.: Владик вкатился, как веселый колобок, в поле моего зрения. Всегда подпрыгивающий, поющий, пританцовывающий и дико всех смешащий. И в результате, конечно же, не просто остались какие-то пузырьки смеха – осталась гигантская мифология. Кроме роскошных творческих подвигов, кроме прекрасных образов, которые исчисляются десятками, в которые он легко и виртуозно перевоплощался, – Владик стал героем мифов и легенд, даже анекдотов, то есть его в этом смысле можно сравнить с такими персонажами, как Чапаев, Штирлиц и Пушкин. Ясно, конечно, что Владик гениальный художник, но он еще и гениальный писатель. Осознание этого факта, видимо, придет в будущем. Я надеюсь, впереди издание его писем и других сочинений, потому что Владик блестяще владел словом, он – роскошный смарагд или берилл в сокровищнице русской литературы.
Наверное, следует рассказать какую-то дзенскую историю. Мне вспоминается история, которая получила хождение под названием «Я вам всё компенсирую йогуртами». Эту историю поведали Миша Стойко и Лика Багдасарян, наши с Владиком общие друзья. Как-то раз, уже поздно ночью, они собирались спать, и вдруг кто-то позвонил в дверь. Они открыли и увидели Владика, который нес в руках огромную охапку йогуртов. И радостно сообщил, что пришел с презентации каких-то йогуртов, и вот принес им йогурты, а они, конечно, очень обрадовались и сказали, что вот мы уже собираемся спать, а вот тебе, Владик, кроватка, если ты тоже захочешь поспать. И улеглись в супружеское ложе. Попытались заснуть и вдруг услышали, что Владик постоянно ходит туда-сюда по комнате. Они видели, что Владик снял ботинки, но тем не менее доносилось какое-то странное постукивание. Миша и Лика приподняли головы от подушки, их разобрало любопытство: что является источником этого звука?
Они увидели, что Владик был босиком, но при этом (хотя он явился разряженный, надушенный и дико модный) он настолько, видимо, долго забывал подстричь ногти на ногах, что они загнулись колечками и при ходьбе издавали специфическое постукивание. Удовлетворив свое любопытство, Миша уронил голову обратно в подушку, думая, что теперь он, наверное, поспит, но тут на него и на Лику со всего размаха упал Владик, спиной, и стал вальяжно курить сигарету, лежа на их телах. И на вопрос: «Ты что, Владик, охуел?» – Владик очень вальяжно ответил: «Я вам всё компенсирую йогуртами».
Это один из бесконечных примеров такого дзена по жизни, которым Владик награждал своих друзей – просто какими-то перлами. Кто мог их переварить, тот переваривал, кто не мог – тоже переваривал. Но в целом это был действительно гейзер и фонтан перлов – не только такого рода, а любого вообще рода перлов, жемчужин, алмазов, халцедонов, сапфиров, рубинов и других драгоценных камней, включая невероятно остроумные замечания, рассказы, поступки, произведения. И таким образом спонтанно сооружался целый космос, который, надо сказать, был очень гостеприимно распахнут для всех. Даже можно сказать, что этот космос не то чтобы приглашал в гости – он сам приходил в гости. В этом космосе не было гостей – он сам всегда был гостем. Он приходил, его можно было лицезреть, в нем соучаствовать, потом космос укатывался, ну как и положено космосу, космос же шарообразный.
Познакомились мы с Владиком, не помню как, где-то на переломе 80-х и 90-х годов. Зато очень хорошо помню, наверное, первый момент, когда он мне врезался в сознание. Это был 90-й год, день рождения Сережи Ануфриева, и мы встретились в домике Магнуса. Магнус, шведский то ли посланник, то ли культурный атташе, обитал в собственном домике в центре Москвы, где импровизированно создался роскошный день рождения, который при этом сопроводился импровизированным и совершенно роскошным концертом. И именно здесь я впервые увидел Владика в роли шоумена, можно сказать, на сцене, хотя сцены не было. Владик спел свою коронную песню «Гремит январская вьюга». Все дико разрыдались и одновременно рассмеялись.
В общем, всё это было невероятно весело, и мы с Владиком подружились и долго очень дружили. Конечно, никакую дружбу нельзя описать словами, о ней в принципе невозможно рассказать. В общем-то, конечно, есть ощущение, что Владик продолжает где-то с нами тусоваться, сейчас придет, войдет и всех снова как-то обрадует, рассмешит. Нет ощущения, что его нет. Есть ощущение, что он есть.
Владик, безусловно, гордость русской культуры, ее сокровище. Я думаю, это уже осознали очень многие и скоро осознают все.
ТУМБЛЕР: Эта история из середины двухтысячных, когда мы с Владиком на время разминулись. Я уехал в Индию, какое-то время просуществовал там, два или три года, с редкими выездами, а Владика начало мотать по глубинке России и по северным широтам. Встретились году в 2005-м, года два-три после того как не виделись… Дико похудевший, опять изменивший свой облик, из космического такого элиена он опять превратился в какого-то мешочного вида хорька, смешного очень персонажа, больше напоминающего кого-то из мультфильма, да, такого домового… И по его рассказам я узнал, что где-то в районе Петрозаводска он занимался оформлением какой-то выставки, то есть делал фоторепортажи и прочее, познакомился с неким чеченом, который сначала был его другом, потом его же водителем, потом каким-то образом он завладел его паспортом и в итоге привез его в семью чеченскую, где Владик, собственно, и попал в чеченский плен. И прожил он там довольно много времени, месяца полтора-два. То есть исправно готовил, убирал квартиру. И его ебали, грубо говоря. Каждый вечер, за каждую провинность или просто так, его ебали жестко, там было пять или шесть чеченов, а также одна или две женщины, которые тихо всё это наблюдали. Владик, значит, пытался переправлять записочки с этими женщинами, но женщины, естественно, носили эти записочки своим мужьям, послания с просьбами, с мольбой о помощи, адресованные на тот свет, в мир светлый. А мужья, когда получали эти записочки, опять жестко на него сердились, опять его насиловали.
Через какое-то время Владик вылез через окно в портках и добежал до какого-то центра искусств, где заявил, что он художник, который только что был в рабстве, и просит немедленно связаться с Еленой Селиной, чтобы его переправили в Москву в галерею XL. Ну и это одна часть истории. Пропали тогда, естественно, все его фотоархивы, какие-то зарисовки, картинки, все его тряпки, вот эти вот его облачения, потому что он еще ездил в образе Аллы Борисовны и Монро и у него там было несколько чемоданов костюмов, всякой бижутерии. Но он каким-то чудесным образом всегда собирал заново свои чемоданы, потом обязательно где-нибудь это бросал и уже через полгода снова обрастал такими же прекрасными париками, платьями Монро, бусами. Это у него получалось лихо. Да, и один чемодан обязательно был с косметикой – косметика была самым главным его оружием, он мог нарисовать на своем лице что угодно. Вот это потрясающее чувство светотени, которого он добился… Лицо – это был его холст, и он, собственно, писал на нем любой образ и добавлял только внешнюю атрибутику, парики какие-то, но это всё отвлекающие моменты, потому что самое главное – то, что он делал с лицом. То есть это настоящая мимикрия, мистические какие-то превращения.
Часть фотоархивов я отдал лично Владику, с его выходами на Невский проспект. Это одна из историй прекрасных, когда мы пытались Лизу Березовскую вытащить из каталажки, куда она попала, из «Грибоедова» выходя, с чем-то их там поймали, и мы всю ночь не спали, пытались вытащить ее из тюрьмы. Сидели у Ирены Куксенайте, дозвонились до этого отдела милиции, узнали, что Лиза там, связывались с ее папой и через него с разными связными… В общем, утром, когда мы вытащили Лизу, Владик торжественно у Ирены распаковал свои чемоданы, а это было 9 Мая, это был парад Победы, Дворцовая площадь. Владик надел свои прекрасные высокие каблы, длинный рыжий, огненный парик, такого просто проститутского вида, длинный-длинный. Этот парик, он так его расхлобучивал, но иногда это был прилизанный парик Аллы Пугачевой. Потрясающие ярко-красные бусины-серьги, роскошные ресницы, образ дополняло бархатное платье, с нереальным декольте, а когда он встал на каблы, это всё примерил, у него тут же лицо вытянулось, и я увидел перед собой сексуальную, разнузданную женщину, желающую секса немедленно и всегда. Вот эта походка, вот эта манера двигаться полулегкая, такая, знаешь, в шампанском такая девушка.
И таким образом мы пошли. Конечно, через какое-то время (а это всё движение шло в сторону Дворцовой площади) вокруг Владика появились уже какие-то пионеры с шариками. Один мальчик дал Владику шарик воздушный, он шел с шариком. И потом, завидев ветерана, Владик стал его поздравлять. Владик говорил: «От души желаю вам мира, счастья и добра. Пусть в радостный этот день мы все будем веселиться, потому что вы сделали для нас всё». И у ветерана невольно потекла слеза, он так, трясущейся ручкой, берет у Владика шарик и говорит: «Спасибо, спасибо, доченька, спасибо, дорогая». И Владик говорит: «Прощайте», – и так, разнузданной походкой, пошел дальше. Я всё это дело фотографировал. Может, часть этих фотографий Владик где-то и оставил, я ему дал лично негативы. И уже на Дворцовой площади всё это повторялось: пионеры, пилотки, барабаны. Владик просто лавировал между этими коммунистами, пионерами, ветеранами, и потом мы дошли до Ирены уже. Это был прогулочный день у Владика, прекрасная была фотосессия. Ну да, это как раз было накануне выпуска счастливого Лизы Березовской.