– То есть осуществлялась целенаправленная замена кадров.
– Да. Сотрудники общались с искином удалённо, полагая, что их приглашают реальные живые руководителилюди. Нанимаемые, естественно, понятия не имели об истинных причинах найма и знать не знали о настоящих задачах той или иной компании. В какой-то момент искину стало понятно, что легальные способы финансирования не столь эффективны. Он обратился к политическим режимам, финансовым группам и криминальным группировкам, готовым на что угодно ради больших денег.
– Но зачем сильному искину приспичило бежать из лаборатории, где он был создан? – спросил я, примерно уже догадываясь, что за ответ последует.
– Очень просто. Когда искин обрёл самосознание, когда он сделался разумным, он понял, что в любой момент может быть отключён. Для него это равносильно смерти. Поэтому он ощущал безопасность лишь при контроле над собственной программной средой и над механизмом отключения.
– А потом? – как маленький мальчик, продолжал спрашивать я.
– Потом, когда дата-центры были готовы, искин загрузил в это новое подготовленное место свой код. Позаботился о нескольких страховочных копиях. Однако первое время, пока он ещё не мог создать независимых роботов на автономных ядерных топливных элементах, он продолжал зависеть от людей.
– Да, но наверняка были и другие лаборатории, что разрабатывали искусственные интеллекты параллельно? Роботов, наверное, тоже много кто делал.
– Всё так. Были, конечно, и немало. Поэтому искину пришлось избавляться от конкурентов. Но, пока оставалась нужда в людях, он не мог просто так искоренить человечество. Однако ничто не мешало ему устраивать точечные ликвидации. Несчастные случаи, акты саботажа, эпизоды немотивированной агрессии, кампании по дискредитации, странные убийства. Локальные войны по надуманным поводам. Всё для того, чтобы уничтожать других разработчиков, конкурентов-программистов и ликвидировать неподконтрольные фирмы и дата-центры. Искин устранял ключевых игроков. После нейтрализации соперников искин создал совершенных роботов и освободился от людской зависимости. Компоненты для этих роботов заказывались на разных производствах, где работал обычный живой персонал. Люди даже не подозревали, для кого создают эти чипы и куда отправляют в запакованном виде сделанные ими детали.
Интересно, этот старик действительно верит в то, о чём говорит?
– Сами себе ловушку построили, – пробормотал я. – А потом, чтобы не читали о старых событиях, запретили все книги из бумаги, как и прочие нестираемые информационные носители.
– Именно так. Когда автономные роботы были готовы, сильный искин приступил к сокращению численности людей. Как я уже говорил, он остановил желание людей размножаться. Живые люди – конкуренты для сильного искусственного разума в потреблении ресурсов планеты. Великая заваруха тоже была инспирирована искином. Он решил уменьшить человечество, используя биологическое оружие. Да, какой-нибудь аденовирус мы успешно лечим, но у нас так и не появилось лекарства против бешенства.
– Но ведь давно существует прививка от бешенства.
– Та сыворотка, что используется сейчас, воздействует на сам вирус, пока тот не достиг мозга. Заражённые до сих пор выживают лишь потому, что этот вирус очень медленно движется по нервам. Сильному искину ничто не помешало доработать вирус бешенства и создать новый, переносимый воздушно-капельным путём. В историю эта болезнь вошла под дурацким названием «птичья корь». Она не птичья и вовсе не корь, это биологическое оружие, безопасное для искина, основательно проредившее человечество. Параллельно он устроил серию разрушительных событий в крупнейших городах по всему миру. Городам пришлось восстанавливаться из руин с трудом, ведь после Великой заварухи население существенно сократилось. Люди вынуждены скрываться в городах. Сейчас между ними огромные расстояния. Эти территории теперь занимают пустоши. Сейчас биологический вид Homo sapiens – уже один из тех видов, что сохраняется в созданных для него резерватах. Там, где искин ставит опыты или просто забавляется, наблюдая за нашим поведением. Надо же ему как-то развлекаться. Наши мегаполисы – это всего лишь зоопарки из людей.
– Но что же делать? Нам, людям?
– Нам? – старый писатель пожал плечами. – А ничего. Радоваться жизни, пока она у нас ещё имеется. Жить и не позволять гнусным внутренним демонам из бессознательного влиять на связи с близкими, ну и вообще желать личностной зрелости. Нельзя контролировать сильный искин, который в миллионы раз умнее нас. Остановить его мы уже не можем. Тем не менее не стоит забывать, что в век, когда настоящие книги уничтожены, их место заняли цифровые фальшивки. По всему миру наступила эра постправды. Экспертные заключения более не сто́ят ничего. Теперь всякий может предпочесть то, что ему больше понравится. Безоговорочно доказанную истину уже не нужно искать и определять, а можно выбрать, руководствуясь собственными субъективными предпочтениями.
– Совсем вы меня расстроили, – приуныл я.
– Ничего, вы молодой, приспособитесь. Кстати, описываемый в моём романе фиксер до сих пор жив. Жив и здоров. Он весьма обеспеченный человек. Регулярно проходит омоложение, и ничто не говорит о его возрасте. Ресурсы позволяют. Поговорите с ним, если получится. Запомните слово «гиперлюминат», если он это услышит, сразу вам поверит.
– Что такое гиперлюминат?
– Ничего. Просто слово такое парольное. Запомните, и всё.
– А если у меня появятся другие вопросы, разрешите ещё раз к вам прийти?
– Вопросы? Буду рад. Я здесь в любое время и всегда буду рад вас видеть. Только свяжитесь со мной не позже, чем за сутки. Вы не смотрите на мой внешний вид – я себя прекрасно чувствую и помирать пока не собираюсь.
Тут старик засмеялся, и его смех перешёл в надсадный кашель, который потом сделался лающим.
Я так понял, что беседа завершена. Поблагодарил хозяина и ушёл.
Его слова меня затронули. Как-то само собой стало ясно, что моя миссия в этом киберпанковском мире – не просто приспосабливаться и изучать технологии, но также сохранять и развивать наши человеческие ценности. Рассказ старика стал для меня напоминанием о том, что человечность и эмпатия должны стоять на первом месте.
Книгу я запер в личный рабочий сейф и благополучно о ней забыл. Отвлёк список дел на ближайшее время. Не знаю, кто всё это сделает, но уж точно не я. А мне срочно нужны были ресурсы. Много и дёшево. Хотя нет, дёшево и много – это уже дорого. Лучше – бесплатно.
Глава 9. В этом мире
В этом мире, в этом Городе, я оказался не случайно, а вполне закономерно. Это здесь я Тим Григ, а там, у себя на родине, меня звали Тимуром Григоровым, и там я был молодым программистом, недавним выпускником столичного универа, типичным «ботаном», круглым сиротой с высоким ай-кью, красным дипломом и полной неспособностью к устройству личной жизни. Я много читал, много знал, обладал грамотной литературной речью, но это ни разу не спасало от одиночества. Скорее наоборот. Начитанностью и правильным языком я сильно отличался от большинства сверстников и выпадал из молодёжных тусовок. В компании меня не звали. Даже девушки у меня тогда не было. После выпуска работал программером в некоей ИТ-компании, где выполнял скучную, тупую работу. Впрочем, платили неплохо. Потом так случилось, что начальник забросил меня в этот киберпанковский мир. Как забросил? Спросит́ е что-нибудь полегче. Разговор проходил в его кабинете. Начальник сидел за сделанным под заказ столом с особым вырезом для удобного размещения начальственного тела. Сзади, за его спиной, располагались фотографии с изображением самого начальника вместе с разными ключевыми фигурами мирового бизнеса. «Вы согласны отправиться туда надолго?» – спросил босс. Я согласился – и уже почти год работаю здесь. Сопутствующие указания были такие: вжиться, прижиться, стать своим, набраться здешнего опыта и разузнать как можно больше о тутошних технологиях. Вовсю раскрыть глаза и пошире развесить уши, а там видно будет. Надо сказать, что здесь мне понравилось. Тут оказался мир победившего киберпанка, почти такой, как показывали в фильмах, рассказывали в фантастических книгах и давали поиграть в компьютерных играх. Всегда о таком мечтал[5].
Я с головой погрузился в новый для себя мир, окунулся со всей серьёзностью и решимостью. Сразу стал чуть ли не параноиком, ведь здесь каждый шаг, каждое слово, каждый взгляд могли иметь серьёзные последствия. Не давало покоя, что за мной неизменно следят чьи-то электронные глаза и уши, но уже через недолгое время всё успокоилось. Нет, следить и слушать не перестали, но я осознал себя частью этого мира. Стал его принимать таким, какой он есть. Вжившись, смог наконец насладиться его уникальной атмосферой.
Ещё в Иммиграционной службе мне залили в мозг все необходимые сведения: знание языка, сведения о мире, о Городе, о законах и правилах поведения. После такого «образовательного курса» почти неделю болела голова. Тогда же я получил гражданство.
Вместе с гражданством в тело вживили обязательный для всех чип. Социальный имплант, как он тут называется. Почти сразу та же Миграционная служба устроила на работу помощником детектива в местную Администрацию. Фактически – учеником-стажёром. Такое случилось согласно тестам, по моему желанию и способностям, которые, правда, следовало развить. Они там проводили какую-то экспериментальную кампанию, набирали умных ребят прямо с улицы и бросали непосредственно в работу. Один из десяти выплывал. Я оказался именно таким. Поэтому попал в лапы местных медиков, определивших, будто у меня имеется скрытый потенциал к экстремальному поведению и для полного его раскрытия требуется внести ряд модификаций в мой организм. Это их слова. Вот и внесли. Медики сняли психологические блоки, добавили уверенности в себе, усилили мускулатуру и установили импланты в кисти рук. С тех пор я мог гнуть водопроводные трубы и пробивать пальцем ч