После проводов Вик я тоже начал собираться. Пора в офис. Да и с шефом придётся поговорить. До работы решил прогуляться пешком. «Кажется, писатель уверял, что хорошо себя чувствует, помирать не собирается, – и тут на́ тебе», – думал я.
Я вышел на улицу, ощущая на себе давящее, тревожное напряжение Города. В последнее время этот мир нравился мне всё меньше и меньше. Технологический прогресс, с одной стороны, давал людям потрясающие возможности, предоставлял всё, что нужно для жизни, но с другой – создавал проблемы и угрозы. Одна только городская болезнь чего стоила. Оказывается, тут ещё и бумажные книги запрещены. Кругом тотальный контроль и всеобщая слежка. Конечно, я об этом знал с первого дня, но противно думать, как далеко это зайдёт, если случится что-то серьёзное.
Наше офисное здание всегда выглядело таким же технологичным, как и остальной Город. Внутри огромные сенсорные экраны, виртуальные помощники, биометрическая идентификация – всё то, что ещё недавно мне так нравилось. Поговаривали, что небоскрёб устарел, мы скоро переедем в новый, а этот снесут.
В приёмной шефа почему-то отсутствовала секретарша. Я подошёл и банально постучал. Здесь, как и в других присутственных местах, пользовались обычными дверями.
– Входите, Тим, – прозвучало холодное приглашение начальника, и я проследовал в его кабинет. – Добрый день.
– Здравствуйте, сэр. Мне нужно поговорить с вами.
– О вашей Вик? – перебил шеф. – Тим, даже не пытайтесь. Я не могу принять её на работу.
– Нет, речь обо мне.
– Так даже. Тоже – нет. Я не подпишу вам рапорт об увольнении.
– Почему?
– Для этого требуются особые обстоятельства. На этом всё. Хорошего дня.
«Он что, мысли читает?» – с раздражением подумал я.
Разочарование и беспомощность заполнили меня до предела. Я понимал, что не могу ничего изменить личными усилиями. Тягаться и спорить с шефом казалось бессмысленным.
Весь день я проработал как-то автоматически, тупо и бездумно. А дома плюхнулся на «умный» матрас и задумался. Я тогда хорошо осознавал, что между принципами, которые придумал для себя сам, и реальными ценностями этого мира зияла пропасть. Теперь предстояло принять решение: оставаться у шефа или каким-то образом добиваться увольнения. Как он сказал на том совещании? «Чтобы соответствующий рапорт приняли, требуются уникальные обстоятельства и необычная ситуация»? Значит, уволиться можно. Придётся эти уникальные обстоятельства создать. Вопрос: как? Плохо работать – не вариант, я так не умею. Разве что прибегнуть к старому как мир приёму и пойти на обман… Получится ли? Не факт.
После всего услышанного требовался релакс. Не то чтобы совсем расслабуха – скорее отвлечение. Решил устроить себе концерт для серотонина с адреналином и хором сирен. За время жизни тут я выработал несколько вариантов подобного отдыха. Поездки на байке или на автомобиле с последующим преследованием дорожной полицией, поход в опасное (но не смертельное!) место Города и вот руфинг. Под этим понималось залезание на запретные объекты и обозревание Города с наивысшей доступной точки. Сторонники руфинга проникали на крыши высотных зданий и труднодоступных сооружений ради острых ощущений и самореализации. Последователей подобного экстрима и называли руферами. Занятие считалось незаконным. Полиция активно преследовала экстремалов, что привлекало к ним ещё больше внимания.
С недавних пор я тоже ощущал неподдельное волнение от первых ступенек лестницы какой-нибудь городской трубы или вышки. До признанного руфера мне ещё очень далеко, но начало положено. Для меня уже нет ничего более завораживающего, чем подъём на высокие городские сооружения, особенно заброшенные.
Ощущения непередаваемые. Я уже хорошо познакомился с этими чувствами, каждое новое восхождение приносило уникальные эмоции и свежий адреналин. Теперь это была очередная моя страсть в дополнение к поездкам на байке, погоням и засадам. Сегодня объектом нападения стала заброшенная радиовышка, что тянулась к небу словно скелет какого-то инопланетного монстра. Мои руки автоматически ощупывали прочные зацепки, которые позволяли двигаться вверх.
Кстати, об инопланетных монстрах. Что-то ничего я здесь не слышал о полётах в космос. Такая развитая цивилизация, а об этом – ни слова. К чему бы? Надо будет узнать. Давно собирался.
В ту ночь моим противником стала не то заброшенная, не то законсервированная вышка для антенн. Доступ туда был запрещён, территория – давно огорожена забором, но я перелез. Подошёл непосредственно к конструкции и полез вверх. Каждое движение исполнялось предельно осторожно, крошечная ошибка могла стать последней. Страховки нет. С каждым новым пролётом в моё тело поступали свежие порции радости. Серотонин вместе с адреналином делали своё дело. Я торопился. Вышка считалась давно закрытой для посещения, и с минуты на минуту могли пожаловать копы. Ветер обдувал лицо, а я поднимался всё выше и выше. Передо мной разворачивалась потрясающая панорама Города: огни, дома и улицы до самого горизонта. Эти видения запечатлелись в памяти навсегда и никогда не надоедали. Я ощущал силу и мощь Города, его пульс. Мысли очищались от повседневных забот. Я смеялся над прежними страхами и сомнениями. Лез на эту вышку и не только испытывал себя физически, но и получал ни с чем не сравнимое наслаждение. Мои руки сжимались вокруг металлических конструкций, ноги продолжали уверенно подниматься по ступенькам. Я полз всё ближе к вершине, туда, откуда выше уже не подняться.
Когда наконец я почти достиг верхней точки, сердце забилось так, словно хотело выскочить через глотку. Панорама развёртывалась передо мной завораживающая. Оживлённые улицы далеко внизу, мечущиеся автомобили, летающие дроны и флаеры. Тёмное небо сверху. Картина, которую обычно видят лишь пилоты и пассажиры воздушного транспорта.
Наконец добрался до предельно доступной высоты. Круглая площадка на шпиле. Выше – лишь металлический стержень громоотвода. Я стоял перед сияющим Городом под чёрным ночным небом и разглядывал окрестности. Вид, конечно, офигенный. Особенно в тёмное время суток.
Потом я вытащил из кармана клейкую ленточку с закреплёнными на ней крошечными видеокамерами и прилепил на громоотвод. Моя визитная карточка. Я всегда оставлял что-то на вершинах городских вышек, раздолье и приключения никогда уже не покинут душу настоящего экстремала. Потом сел на край и свесил ноги. Ощущение высоты заставляло мысли работать чище, организм – быстрее, и я ощущал силу и свободу во всём. В мыслях, в желаниях, в уверенности. Я наклонился вперёд, навстречу Городу, и заорал во всю глотку. Пусть недолго, но я хозяйничал на этой площадке, считал себя минутным владыкой городских высот. Моё пребывание наверху оставалось коротким, но волшебным. Все проблемы и тревоги были внизу, а здесь – лишь краткий момент удовольствия.
Ещё минуту. Ещё одну.
Часы на внутреннем экране напоминали: приключение пора заканчивать. Время неумолимо, надо спускаться. Я никогда не жалел о минутах на высоте. Каждый раз это становилось не только экстримом с адреналином, но и возможностью яснее увидеть и понять мир вокруг себя.
Я надёжно пристегнулся тросом, проверил все крепления, посмотрел вниз и стал скользить в направлении земли. Когда наконец удалось опуститься на землю, пришли сладковатая усталость и глубокое удовлетворение. Я сделал это. Лазить на высокие городские сооружения – не просто пьянящее развлечение, это способ снять стресс, получить дозу необходимой физической нагрузки и утвердить в собственном сознании личное место в этом мире. Одна часть рассудка ощущала потребность в покое, а другая – жаждала новых приключений.
Меня уже ждали.
Чуть в стороне стоял полицейский флаер. Он приземлился с внутренней стороны забора. Брутальный полицейский поджидал меня, а второй сначала оставался внутри машины, потом вышел и встал рядом с коллегой. Новые какие-то, никогда их раньше не видел. У них там такая текучка, что всегда появляются незнакомые рожи.
Сержант представился как-то невнятно, его имя толком и расслышать-то не получилось.
– Закон нарушаем? – ехидно спросил он и демонстративно приложил руку к оружию на поясе. – На закрытые объекты проникаем? Вы задержаны! Ваши действия подпадают под муниципальный Закон о неправомерных проникновениях.
– Никак нет, сержант, – перебил я. – Исключительно по долгу службы.
С этими словами я протянул левую руку для идентификации.
– Мы отслеживаем банду наркоторговцев, – продолжал я. – Поступил сигнал, что верхняя площадка этой вышки используется их дронами с целью передачи товара. Лазил проверять. Оставил следящую камеру.
Тут вышел напарник первого полицейского и встал рядом. Они были необыкновенно похожи друг на друга: оба брутальные, все обвешанные какими-то гаджетами.
Я ничем не рисковал. Никто не мог поймать на вранье. Камеру прилепил, пусть проверят, если захотят, конечно. У нас постоянно отслеживали каких-нибудь незаконных торговцев, это перманентный процесс. Одних ловили, их место тут же занимали новые, так что всякая инициатива в этой области поддерживалась и активно поощрялась.
– Там что, камер нет? – удивился первый коп. Его лицо хранило маску невозмутимости. Второй полицейский молчал. За всё время не проронил ни слова.
– На балансе Города нет. Может, осталось какое-то старьё, но мы к ним доступа не имеем. Какие-то проблемы, офицер?
Я импровизировал на ходу. Это входило в программу релакса.
– Ваша личность подтверждена, можете работать дальше. Честь имею.
Сержант и его напарник вернулись во флаер, и машина улетела. Напоследок я заснял отлёт флаера и подумал, что эти копы, сами того не желая, натолкнули на продуктивную мысль. Кажется, в общих чертах я теперь представлял, что нужно делать.
Глава 10. Четыре разговора
Четыре разговора, очень для меня важных, прошли на другой день, но каждый в своей обстановке. И все эти беседы имели долговременные последствия как для меня лично, так и для дела, которым я занимался.