Эксклюзивный мачо — страница 13 из 50

читывать смело, причем немалую, а там, расчувствовавшись, ведь своих детей у него нет, Дед вполне мог жениться или хотя бы усыновить чадо. Причина убийства в другом, и ее придется доискиваться долго, упорно, и еще вопрос, принесет ли это удовлетворение. Иног­да можно такое откопать, что сама себе охотно нада­ешь по рукам. Я поморщилась, точно уже наткну­лась на что-то неприятное, и подумала: а может, Лялин прав, послать все это к черту, пусть менты в чужом белье копаются, а потом думают, что с ним делать, не с бельем, а с тем, что откопают.

Тут вернулся Дед, прервав тем самым мои мысли.

– Вот, – протянул он мне открытку, которая оказалась приглашением. – Там мы с ней и позна­комились.

Я взглянула на дату. Было это почти четыре ме­сяца назад, если быть точным, три месяца и двад­цать дней. Я почесала нос открыткой, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на Деда, а он завис надо мной, чем очень раздражал, потому что физионо­мия у него была не просто гневная, это бы я легко перенесла, в ней читалось праведное негодование, в основном по поводу моего неверия, надо полагать.

– Это первое, – сурово сказал Дед, который умел считать лучше меня. – А теперь второе. Я не могу иметь детей. По понятным причинам, я это не афишировал, но тебе сообщаю, чтобы избавить от мыслей на мой счет. – Тут он еще больше посуро­вел лицом и голосом, а я жалобно вздохнула и уже готова была провалиться сквозь землю от стыда, что меня посетили крамольные мысли. – Хочешь, по­говори с моим лечащим врачом, – предложил он, но тут же досадливо махнул рукой. – Впрочем, тебя убедить невозможно, когда ты… Короче, слова Ан­ны о ее беременности на меня никакого впечатле­ния не произвели, я не стал спорить, я их просто проигнорировал.

– Но она пыталась убедить тебя в том, что ребе­нок твой?

– Я ей не дал такой возможности. Просил боль­ше не звонить.

– И она не звонила?

– Возможно, звонила. Об этом лучше спросить у Риты, впрочем, ты наверняка уже спрашивала. Я не люблю повторяться, Детка, но сейчас такой слу­чай… Найди убийцу. Ты вполне способна сделать это не хуже ментов, даже лучше.

– Если следствие не будут тормозить, они с этим вполне справятся.

– Ты сама сказала, их может испугать имя, мое, естественно. А тебя нет. Я не предлагаю, я про­шу, – заключил он.

В этом месте мне надлежало расплакаться, по­тому что, ясное дело, его больно ранило мое недове­рие и он хочет, чтобы я лично убедилась, что он невинен, а, убедившись, устыдилась и почувствовала себя предательницей и негодяйкой.

– Хорошо, – ответила я, поднимаясь, чтобы окончательно не погрязнуть в словесах и хитроспле­тениях наших отношений, – Спасибо, что уделил мне время.

– Пожалуйста, – ответил он, едва сдерживая гнев. Я уже достигла двери, когда он неожиданно позвал: – Детка… – и совсем другим голосом заявил: – Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю, – ответила я правду, раз она давно уже не имеет значения, и поспешила убраться восвояси, пока мы не начали рыдать на плече друг друга.

– Ну, что? – шепнула Ритка, когда я проходила мимо.

– Полное взаимопонимание, – не стала я рас­пространяться, пользуясь тем, что в приемной находились посетители.

Оказавшись в длинном коридоре с неизменной красной ковровой дорожкой, я с облегчением вздох­нула, все-таки встреча далась мне нелегко. Было вре­мя, я очень любила этого сукиного сына, а теперь вместо любви одни сожаления и стойкое ощущение, что тебя водят за нос. Дед мастер в таких делах. И то, что он сказал “найди” и выглядел вполне искрен­ним, по сути, ничего не значит. Не раз и не два меня использовали втемную, оттого я давно уже не вери­ла ни слезе младенца, ни благородной седине, ни слову джентльмена. Чему я верю, это вообще отдель­ный вопрос.

Я направилась к выходу, по дороге зашла в туа­лет и, едва уединившись в кабинке, смогла убедить­ся, как популярна в определенных кругах. Хлопнула дверь, судя по голосам, вошли две дамы, и одна дру­гой сказала:

– Встретила в коридоре Детку, представляешь?

Деткой, чтоб вы знали, зовут меня все знакомые олухи, а также особи малознакомые и незнакомые вовсе. Я привыкла и давно на это не реагирую.

– Серьезно? Неужто он разрешил ей вернуться? Она ведь от запоев лечилась.

– Не знаю, от чего она лечилась, но выглядела прекрасно. И такая уверенность, знаешь ли…

– Она всегда была наглой стервой и далеко бы пошла, не стань обычной пьяницей.

– Лично я ее пьяной никогда не видела и не слышала, чтобы она где-то лечилась, а у нас такие вещи не скроешь.

– Ну, люди зря не скажут.

Тут я решила, что мне пора появиться на сцене, вышла и обнаружила двух дам степенного возраста, куривших вблизи таблички “Курение в туалете стро­го запрещено”. Одну из них я неплохо знала, она яв­лялась депутатом и членом многочисленных комис­сий, другая числилась в штате Деда помощником какого-то зама, бедняжка, наверное, и сама не знала толком. Заметив меня, обе поперхнулись.

– Здравствуйте, – широко улыбнулась я, на­правляясь к умывальнику.

– Ольга Сергеевна, – недружно ахнули дамы.

– Вижу, у вас все в порядке, – обратилась я к той, что назвала меня наглой стервой. Я стараюсь всегда соответствовать мнению, которое складывается у людей обо мне. – Вы заметно потолстели. Хорошая должность, хороший дом, что еще нужно женщине, чтобы встретить старость?

– Вот сука, – сказала депутатша, когда я поки­нула туалет. Я тут же распахнула дверь и весело спро­сила:

– Простите, не расслышала?

Огня в очах было много, но ответить дама не ре­шилась, с годами человек мудреет. Через минуту после этой выходки мне стало стыдно. Ну, болтают обо мне всякую чушь, что с того? Чего ж уподоб­ляться? Надо быть выше, и вообще… Я усмехнулась и покачала головой. Зачем тетку обидела? Ну, дура, что с того? Депутат имеет право быть таким же не­доумком, как и люди, проголосовавшие за него на выборах.

Через пять минут я уже забыла об инциденте в туалете, мыслями вернувшись к Деду и его безвре­менно скончавшейся подруге. Оказавшись в маши­не, я перезвонила Вешнякову. Он рассказал более подробно о результатах вскрытия, но ничего нового не сообщил. А я вспомнила об интересе покойной Анны к Райзману. Поначалу я думала, что девушка нацелилась на него лично, а теперь возможны вари­анты. Анна беременна, а у Райзмана гинекологичес­кая клиника. Может, тут и нет ничего, а может, как раз наоборот.

Словом, я поехала к Райзману, без предваритель­ного звонка, надеясь застать его в клинике, минут пятнадцать он найдет, чтобы поговорить со мной, если захочет, а не захочет, так никакие звонки не помогут.

Клиника производила наилучшее впечатление. Особенно меня поразили цветочки, пущенные по верху ширмы, которая зачем-то стояла в коридоре. О великолепии кабинетов оставалось только дога­дываться.

За широкой стойкой сидела девушка в белом чепце и радостно меня приветствовала. Я выразила пожелание встретиться с Райзманом и в ответ услышала:

– Артур Борисович сейчас занят. Я узнаю, ког­да он освободится. – Девушка сняла трубку и с кем-то заговорила, я особо не вслушивалась. – Прости­те, как ваша фамилия? – обратилась она ко мне. Я назвалась, девушка вновь улыбнулась и заверила: – Артур Борисович примет вас через пятнадцать ми­нут.

Мне предложили кофе, я с благодарностью от­казалась и устроилась на кожаном диване возле окна.

Райзман появился даже раньше, я еще не успела в очередной раз посетовать на судьбу за ее коварство (относилось сие к недавнему убийству, точнее, к то­му факту, что я оказалась в нем замешанной), как он возник в коридоре весь стерильно-белоснежный. Выглядел он не парнем с большими деньгами, как на яхте, а врачом, нет, целителем, которому хоте­лось открыть душу, не сходя с места, и тем самым облегчить свои страдания.

– Привет, – широко улыбнулся он. – Пойдем ко мне, там удобнее.

Кабинет против ожидания выглядел скромно, ничего лишнего, а главное – ничего такого, что го­ворило бы о личности хозяина. На стене несколько дипломов в рамках, на столе бумажки ровной сто­почкой. Фотографии и милые сердцу пустячки от­сутствуют. Стены, мебель, все в белых тонах, безукоризненно чистое.

– Садись, – кивнул Райзман на кресло, сам устроился на диване, игнорируя свое обычное место за столом. – Как дела? Выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Ну, так как твои дела? Что в милиции?

– Похоже, у них нет подозреваемого, кроме меня.

– И ты, естественно, решила найти убийцу?

– Что тут естественного? – обиделась я. Артур рассмеялся:

– Ну, я в том смысле, что ты знаешь, как это делается.

– Хорошо, пусть будет естественно. На самом деле меня мучает любопытство.

– И ты решила, что я смогу его удовлетворить?

– Если захочешь, разумеется.

– Если захочу, – передразнил он. – Я тебе го­ворил, что ты мне нравишься?

– Может, говорил, не помню.

Он опять засмеялся.

– И это мне нравится. Ты ведь в самом деле не помнишь. Так как ты мне нравишься, я не хочу, что­бы у тебя были неприятности.

– И поэтому отвечать на вопросы не ста­нешь? – вздохнула я.

– Ты мне нравишься все больше и больше.

– Тогда чаю давай. Не хочешь говорить, так хоть водицы попью, чтоб не вышло, что зря тащилась сюда.

Он позвонил, и вскоре в кабинет вошла девуш­ка, конечно, вся белоснежная, с подносом в руках. Райзман поблагодарил, она исчезла, а я спросила:

– Что, вообще ни на один вопрос не ответишь? Выходит, догадываешься, кто ее убил?

– Не догадываюсь. Начни догадываться, пришлось бы как честному человеку отправляться в ми­лицию. Оттого не догадываюсь и не хочу.

– Вона как, – опечалилась я. – Горина к тебе обращалась по поводу своей беременности?

– Ты… а… вскрытие… Значит, менты тебе сооб­щили.

– Есть там парень, который не оставляет друзей в беде.

– Ты считаешь, они серьезно могут решить, что ты каким-то образом… Чушь. Ладно, давай свои во­просы. На какие смогу, отвечу.