– Черт… – И взглянул на меня так, точно я предложила ему продать Родину за смехотворную цену.
– Гена, сейчас не время… – вновь робко вклинился Петр и удостоился того же взгляда, а я разозлилась.
– Несколько человек видели, как Никифоров с Анной поднялись на борт яхты, а также слышали характерные звуки, доносившиеся из каюты, что позволяет сделать вывод… какой, вы, должно быть, догадываетесь. Думаю, по этой причине Никифоров отказывается говорить со мной, и скрыл факт свидания от милиции. Вам об этом факте хорошо известно, коли уж вы на пирсе сидели.
– Вам жена рассказала? – нахмурился он.
– О чем?
– О том, что я на пирсе сидел?
– Вы не один сидели, а с ребятишками, и про дядю с тетей они следователю рассказали. А Никифоров, упорно отрицая все, ставит себя в дурацкое положение.
Лапшин подумал и кивнул, после чего заметно подобрел, ко мне, я имею в виду.
– Все это выглядит… некрасиво, – для начала сообщил он. – У Анны с Павлом было свидание. И на палубе она осталась для того, чтобы… тут вы совершенно правы, она ждала Никифорова. В каютах слышимость такая, что… – Он неожиданно покраснел, так пекся о нравственности. – Павел хотел проводить Веру, а через некоторое время вернуться, ну, вы понимаете, чтобы приличия соблюсти. Мы все много выпили, и Вера тоже, так что… И, по-вашему, я должен был все это рассказать в милиции? Павла я прекрасно понимаю, а что, если об этом узнает Вера? И сейчас он нервничает.
– Вы давно дружите? – спросила я.
– С Павлом? – Лапшин перевел взгляд на Петра. – Нет. Год, может, больше. Верочка частый гость у Петра, а Павел… Слушайте, – перегнулся он ко мне, – я вас уверяю, Павел совершенно ни при чем. Ну, не убил же он ее в самом деле? Он же с нами ушел и просто возможности не имел. Ну да, вел себя некрасиво, связался с этой девчонкой, просто пошел на поводу у своей прихоти, а теперь переживает. Из-за Веры. Ведь у них серьезные отношения. Они думали пожениться, а теперь все это… Если выплывут наружу малосимпатичные факты…
– Вы правы, – кивнула я, – милиции все это действительно знать ни к чему. У меня вот какой вопрос. Никифорову были необходимы деньги, и Вера ему помогла их получить…
– И это лишний повод держать в секрете свои шалости, – заговорщицки шепнул Лапшин. – Он теперь сам не свой.
– Не ваш банк ссудил его деньгами? – напрямую спросила я, раз он такой добрый.
– И наш банк тоже. Вера и Петр попросили, и я не отказал. В конце концов, друзья для того и существуют…
– Но был еще кто-то…
– Конечно, – откашлялся Петр, радуясь, что у нас пошел задушевный разговор. – Если надо, я вас сведу с этими людьми. Там все законно.
– Не сомневаюсь, – с серьезным видом заверила я. – Геннадий Яковлевич, – обратилась я к Лапшину, – а вы с Анной давно знакомы?
Он замешкался с ответом, взглянул на Петра и изрек:
– В тот день я видел ее в первый и последний раз.
– И никогда раньше не встречали? К примеру, случайно?
Он явно заподозрил подвох, должно быть, ожидал, что у меня туз в рукаве, развел руками и сказал:
– Ну, если только случайно. Но я этой встречи не запомнил. Знаете, у меня не очень хорошая зрительная память. Нет, я уверен, что видел ее впервые. Да, уверен, – повторил он.
– Теперь вопрос, который может вас удивить, – предупредила я, поняв, что попытки добиться от него правды ни к чему не приведут. Теперь я почти была убеждена: его жена не ошиблась, и он встречался с Анной раньше. Допустить, что он и есть таинственный любовник, я все же не могла, трудно вообразить, что он с радостью откликнулся на просьбу Никифорова покараулить на пирсе, пока они предаются утехам. Но был ведь еще человек, который свел их с Райзманом, тот самый приятель, оттого я и продолжила, наблюдая, с каким сосредоточенным вниманием Геннадий Яковлевич уставился на меня. – Вам не приходилось обращаться к Райзману как к врачу?
– Мне? – вытаращил он глаза. – Помилуйте… а… вы Леру имеете в виду? Нет, она к нему не обращалась. Лера очень стеснительна, Артур – мужчина и друг семьи, не совсем удобно.
– По этому поводу могут быть разные мнения, – вздохнула я. – Значит, не обращались? Может быть, рекомендовали его кому-то из знакомых?
– Н-нет. При чем тут Райзман? Вы же не думаете, что его застрелили, потому что… Но ведь это абсурд. Как это может быть связано?
– Если бы я все знала, гуляла бы со своей собакой, а не приставала к вам с расспросами.
– Артура убили из-за антикварных дел, – торопливо заговорил Петр. – От отца он унаследовал процветающий бизнес. Отец был человеком… как бы это выразиться… железной воли и… в общем, он ни перед чем не останавливался, если вещь ему нравилась. Я не хочу сказать, что он совершал что-то противозаконное…
– Да брось ты, – неожиданно перебил Геннадий Яковлевич и махнул рукой. – Весь город знал, что на закон ему попросту плевать. Правда, умен он был до гениальности и законы легко обходил. С конкурентами был беспощаден, у них на него большой зуб. Задираться с папашей никто не рисковал, хотя под конец жизни его начали понемногу теснить, хватка не та, да и здоровье. А когда отец умер, конкуренты и вовсе духом воспряли.
– Да-да, – торопливо кивнул Петр, – Гена совершенно прав. Мы с Артуром не раз говорили об этом. И в милиции я все рассказал, то есть о нашем разговоре, но Артур не собирался ни с кем воевать, как он выразился. Он любил отцовский магазин и красивые вещи, он с этим вырос, но медицина интересовала его гораздо больше. И он не мог слишком много времени уделять магазину, а отец только им и жил.
– Иными словами, он был не прочь расстаться с магазином, предложи кто-нибудь приличные деньги? – подытожила я.
– У меня сложилось такое впечатление, – согласился Пётр.
– За что ж тогда его убивать? – развела я руками.
– Мы не знаем всех обстоятельств, – вздохнул Лапшин, – но одно несомненно: связывать его смерть с убийством Анны просто глупо.
– Видите ли, – начала я, сама толком не зная, соглашаться с ними или противоречить, – вчера я была у Артура, и мы, естественно, обсуждали убийство. И он сообщил мне кое-что интересное. Примерно год назад какой-то знакомый попросил его об одолжении и привез в клинику Анну. Она была беременна, ее сопровождал мужчина. – Оба смотрели на меня во все глаза, но молчали. Наконец Лапшин не выдержал:
– И что?
– Райзман отказался назвать имя этого человека.
– И вы решили… абсурд, – отмахнулся Лапшин. – За это не убивают.
Петр согласно закивал.
– Я не знаю, за что убили Анну, но убийц Райзмана надо искать среди его конкурентов. Отец не гнушался иметь дело со всяким ворьем, а такие люди опасны. Могли что-то не поделить, старые долги и прочее…
Лапшин так увлекся, что вроде бы забыл о времени. Ораторствовал он довольно долго, но на часы все-таки взглянул и поспешно поднялся из-за стола. Уходил он с явной неохотой. Да, люди – существа загадочные. Мы с Петром тоже потянулись к выходу.
– Теперь вы мне верите? – спросил он с грустью. – Ни у кого не было повода убивать ее. Райзман здесь вообще ни при чем. Анна стала случайной жертвой.
– Я разговаривала со своим другом, уже сегодня у вас будет надежная охрана.
– Мне звонили, – поспешно кивнул он и добавил с улыбкой: – Спасибо вам.
Он проводил меня до машины, где глухо рычал Сашка. Я перекусила во “Фламинго”, а Сашка был голоден, и я заспешила домой. Еще отпирая входную дверь, я услышала, как звонит телефон, бросилась в холл, схватила трубку и не сразу узнала женский голос. Звонила Лера.
– Ольга Сергеевна… – Голос ее дрожал от волнения. – Ваш телефон мне дал Петр. Я знаю, он сегодня звонил моему мужу, и тот отказался встретиться с вами. И я подумала, почему бы вам не прийти к нам в гости? – Я малость опешила и потому в ответ невнятно промычала что-то, а Лера развила свою мысль: – Вы просто приходите на чай ко мне. Я вас приглашаю сегодня вечером, скажем, часов в восемь. Муж будет дома. Он хороший человек и не откажется поговорить с вами.
– Спасибо, – наконец смогла произнести я, – но мы уже поговорили, расстались полчаса назад. Встречу устроил Петр.
– Да? Что ж, тогда извините.
– Я вам благодарна за желание помочь, – произнесла я дежурную фразу.
– Просто я хочу, чтобы все скорее закончилось, – вздохнула она. – И я не заинтересована в том, чтобы вы или кто-то еще решили, что я или мой муж… вы понимаете… Так что это чистой воды эгоизм и благодарить не за что.
– Тогда не буду, – согласилась я, намереваясь проститься, но она заговорила вновь:
– Вы слышали о Райзмане? Ужасно, правда? Мне он нравился. Гена очень переживает, и я… Все эти убийства… я места себе не нахожу. Какое-то беспокойство, вроде предчувствия.
Далее разговор протекал весьма эмоционально и совершенно не продуктивно. Я слушала из вежливости, раз уж должна была быть благодарна ей за желание помочь, хотя она сама определила это как чистый эгоизм. Ей видней.
Наконец мы простились, и я пошла кормить Сашку, потом завалилась на диван, ожидая развития событий, в основном рассчитывая на весточку от Вешнякова. Вдруг ему повезет, и он установит, кому звонил Райзман? Вешняков упорно отмалчивался, и я уснула, а когда вновь открыла глаза, часы показывали семь. Стало ясно: день ничего интересного не принесет.
Скорее от безделья я сама позвонила Вешнякову. Он неожиданно обрадовался мне, хотя, по собственному утверждению, при звуках моего голоса начинает маяться зубами.
– На ловца и зверь, – возвестил он.
– Неужто нашел чего? – не поверила я.
– Номерочек один. Во-первых, по нему практически сразу после встречи с тобой звонил Райзман, если верить распечатке разговоров, что лежит передо мной, а я ей верю.
– А во-вторых? – поторопила я.
– Во-вторых, я заглянул в телефонную книжку мобильного погибшей Анны и натолкнулся на тот же номер.
– Кто это? – опять поторопила я.
– В телефонной книжке он обозначен буквой Т. Забавно, правда?