– Красивая девушка, – хмыкнула я. – Мы успели продвинуться в своих отношениях.
– Еще бы. Ничто так не сближает, как беготня под пулями.
– Ты их знаешь? Людей, что на тебя напали?
– Я их даже не видел как следует.
– Но догадываешься, кто это может быть?
– Я не любитель гадать. Разберусь.
– Поторопись, мне не нравится, когда в меня стреляют.
– Ты держалась молодцом.
– Ты тоже, – усмехнулась я. Он усмехнулся в ответ, выбрался из ванны и достал из шкафа полотенце. А я вдруг поймала себя на мысли, что все это уже было когда-то: мы в ванной, и мужчина заклеивает лейкопластырем мои боевые раны, они даже чем-то похожи. Дежа-вю… – И нет ничего нового под солнцем, – пробормотала я.
– Что?
– Ничего. Я иногда думаю вслух.
– И что ты подумала сейчас?
– Ты милый парень. С полотенцем я управлюсь сама.
Я взяла халат и торопливо закуталась в него, сразу стало легче дышать. Нет, мою наглость явно преувеличивали.
Я прошла в гостиную и устроилась на диване, укрыв ноги пледом, закрыла глаза и подумала, что даже в самой скверной ситуации иногда есть положительные моменты. Появился Тагаев, тоже в халате, совсем недавно в нем щеголял Дед, теперь он.
– Ты спишь? – позвал он тихо.
– Нет.
– Хочешь чаю?
– Лень вставать.
– Я принесу.
Вот и верь людям после этого: Алексей утверждал, что этот тип способен выбросить женщину в окно, а у меня такое чувство, что он всю сознательную жизнь трудился братом милосердия. Прямо хоть сейчас отправляй с миссией Красного Креста. Тагаев вернулся из кухни с чашкой чая в руках, протянул ее мне, сам устроился рядом. Мне пришлось сдвинуться, дабы он расположился с удобствами. Я подтянула колени к животу, отхлебнула из чашки. Он смотрел на меня то ли с любопытством, то ли с тщательно скрываемой усмешкой, потом вдруг спросил:
– Почему ты мне помогаешь?
– Хочу найти убийц или убийцу. А ты что подумал?
– Я много чего думаю… У тебя по всему телу шрамы…
– Надо же, разглядел, – фыркнула я. – Нет бы моим загаром любовался.
– Там есть чем любоваться и без загара. Тебя что, на куски резали? – По неведомой причине его это очень интересовало.
– Сильно сказано… Скорее, пугали.
– И что?
– Ты же видел: остались шрамы.
Он улыбнулся, взял у меня из рук пустую чашку, поставил на пол и очень затейливо сформулировал вопрос:
– Кто ты вообще, а?
– Это просто, – разозлилась я. – Девочка на “Феррари”, в костюме за полштуки баксов, которую…
Он не дал мне договорить, привлек к себе и поцеловал. И, разумеется, этим не ограничился. Я вполне могла заехать ему в ухо, что неоднократно проделывала в подобных ситуациях, а он в отместку мог выбросить меня в окно. Это не страшно, раз первый этаж. В любом случае это нельзя будет назвать романтическим вечером. А еще я могла его обнять и позволить продолжить. Что, собственно, мешает? Ничего. Очень печально звучит, но в самом деле ничего. Нет у меня человека, которому стоило хранить верность или которому это было бы нужно.
Через несколько минут я лишь укрепилась в этой мысля, а потом все это попросту перестало иметь значение. Какой-то умник сказал, что после пережитой опасности людей тянет размножаться, природа требует: надо продолжить род. Вот Тагаева и разбирает, меня, кстати, тоже. Природа мудра, ее слушать надо. Конечно, не худо бы поразмышлять на тему: а не было ли с его стороны это вполне трезвым расчетом, желанием привязать к себе девушку, романтичную и несмышленую до такой степени, что она вдруг поверит во внезапно вспыхнувшую страсть и даже любовь с большой буквы. Не знаю, как насчет поверить, выслушать его я была готова и даже придумала несколько шуток, которые пришлось в конце концов отправить на доработку, но моя готовность осталась невостребованной. Тагаев относился к людям дела и особо разговорчивым не был, правда, и молчуном его не назовешь, где надо – похвалит, что надо – скажет, и я уснула в его объятиях в состоянии легкого блаженства.
Все хорошее длится недолго, это любой дурак знает. Ночь кончилась, наступило хмурое утро, потому что дождь лил всю ночь и не спешил угомониться. Я открыла глаза и со вздохом облегчения убедилась, что лежу одна. В такое утро увидеть рядом с собой человеческое лицо – верный способ забыть о сексе на долгие-долгие годы. Я поднялась и пошла в кухню, бормоча:
– Ненавижу утро, вот просто ненавижу, и все…
– Может, все дело во мне? – спросил Тагаев, появляясь из гостиной. Выглядел он образцово, успел выстирать и даже выгладить свою одежду, а также побриться. Разорванную рубашку сменил на футболку. Наверное, нашел у меня, не с собой же принес? При желании у меня можно найти массу разнообразных вещей. И откуда у людей работоспособность в такую рань?
– При чем здесь ты? – удивилась я.
– В самом деле, – кивнул он, устраиваясь за столом, а я стала готовить кофе. – Хочешь, я тебя поцелую? – милостиво предложил он.
– Вряд ли это поможет. Если бы я была маньяком, непременно совершала бы преступления в девять утра.
– Ты много болтаешь. Нервничаешь?
– Ты по поводу расследования или ночных упражнений? Расследование всегда вызывает у меня раздражение, а ночь в твоих объятиях примирила меня с существованием в столь малоприятных погодных условиях.
– Ты не жалеешь? – Все-таки забавно услышать подобный вопрос из уст такого парня.
– С какой стати? – Он принялся разглядывать меня, вряд ли с добрым чувством, потому что взгляд его стал колючим. – Время от времени я сплю с мужчинами. Говорят, для здоровья полезно.
– Как твоя рука? – сменил он тему.
– Если я успела о ней забыть, значит, хорошо.
– Врачу показаться все же стоит. Рана глубокая, ее надо зашить. Кто сказал, что она огнестрельная? Наплети что-нибудь, врешь ты убедительно, тебе поверят.
Последнее утверждение заслуживало внимания, но возражать я не стала, кивнула, подала ему кофе и выпила сама.
– Весь день я буду занят, – сказал Тагаев, покончив с кофе. – Ты справишься одна?
– С чем? – проявила я бездну удивления.
– Может, тебе стоит поспать до обеда? – покачав головой, внес он свое предложение.
– Я подумаю над этим.
– Общаться, с тобой по утрам одно удовольствие. – Он вдруг протянул руку и легонько провел пальцами по моей щеке. – Не переживай. Что было, то было.
Я только вздохнула.
– До чего вы, мужики, тщеславный народ. По-твоему, мне больше нечего делать, как сокрушаться из-за вчерашней глупости? Мой друг лежит в больнице, вчера в меня стреляли, прибавь к этому четыре убийства и то, что я за все время следствия не продвинулась ни на шаг. Ко всему прочему, ты не желаешь мне помочь. Ведь тебе есть что рассказать, верно?
– По поводу четырех убийств – нет. Мне надо незаметно покинуть дом. Сможешь вывезти меня на машине?
– Через двадцать минут устроит?
– Устроит.
Я побрела в ванную. После душа я почувствовала себя лучше, переоделась, крикнула Сашку и вышла в холл. Тагаев подпирал спиной стену возле двери, увидев меня, он улыбнулся.
– Чего тебе так весело? – пробормотала я.
– У тебя есть мечта? – спросил он, чем подверг мой мозг серьезной перегрузке.
– Ух ты, господи…
– Подумай, – уговаривал он. – Машина, яхта… – Тут он вздохнул и добавил с печалью: – Тяжелый случай. Обычно женщины отвечают без запинки.
– Извини, я малость туповата. Если хочешь расплатиться со мной за эту ночь, поделись информацией, и мы в расчете.
– Я не сказал “расплатиться”.
– Разумеется. Ты чемпион среди выпендрежников. Ладно, подари воздушный шарик, этого вполне достаточно. Поехали.
Я подхватила Сашку. Тагаев устроился на заднем сиденье, я открыла гараж и выбралась на улицу, оглядываясь. Не похоже, что в кустах засела армия врагов.
– Куда? – спросила я.
– В Петрушинский переулок.
– И что у нас там?
– Мой офис.
– Ты такой умный парень, что у меня язык не поворачивается говорить тебе всякие глупости, типа: ты в розыске и прочее в том же духе.
– Мне нужно туда заглянуть.
– Разумеется.
Офис впечатлял, особенно стена, что его окружала. Мы въехали в ворота, Тагаев покинул машину и исчез в боковой двери здания, а я мысленно чертыхнулась: если здесь менты, неприятностей мне не избежать. Мало мне подозрений в причастности к убийству, теперь я подрабатываю водителем у беглого мафиози.
Подскочил молодой человек, постучал по стеклу, я его приоткрыла, и парень страстно зашептал:
– Мы выпустим вас через задние ворота.
– Конспираторы хреновы, – съязвила я, правда, предварительно подняв стекло.
Задние ворота выходили в переулок, я свернула на светофоре и притормозила, решив для начала позвонить Вешнякову. У него тоже по утрам настроение ни к черту.
– У тебя есть знакомый целитель? – спросила я, зная, что мои вопросы настроения ему отнюдь не улучшат.
– Экстрасенс, что ли?
– Нет, хирург, надо дырку на руке заштопать.
– Кому? – обалдел Вешняков.
– Мне, естественно. Я бы и без тебя справилась, да боюсь, вопросами замучают. С тобой надежнее.
– О, черт! – рявкнул Артем так, что пришлось поспешно отодвинуть от уха трубку. – Ты где?
– На улице Мира. Могу к тебе подъехать.
– Слава богу, я уж думал, ты свои кишки с асфальта соскребаешь.
– О кишках и речи не было. Глубокий порез на руке, вот и всех дел.
– Подъезжай, я минут через десять выйду.
Когда мы с Сашкой подъехали, Вешняков как раз сбегал по ступенькам. Навстречу ему шел парень лет двадцати семи, его светлые волосы были собраны в пучок на затылке. Артем торопливо поздоровался с ним за руку, увидел мою машину и бегом припустился ко мне, взглянул на меня и вроде бы с облегчением вздохнул. Должно быть, в самом деле решил, что я кровью обливаюсь.
– Ваше начальство исключительно демократично, – заметила я, дожидаясь, пока Артем сядет в машину.