Эксклюзивный мачо — страница 44 из 50

что ты обеспокоен тем, чтобы я лишнего чего не накопа­ла. – В трубке стояла тишина, но я не отключалась, терпеливо ждала.

– Да-а, – наконец протянул Дед, – дожил. Ты в самом деле думаешь… черт… даже не знаю, кто из нас чего заслуживает: ты хорошей порки или я отменного тумака за то, что допустил до такого…

– Я сейчас передам трубку Щеглову, – сказала я, испугавшись, что Дед, по обыкновению, может увлечься. – Ты скажи парню, чтобы зря на меня вре­мя не тратили.

Он сказал. Весьма неохотно, но то, что надо. Щеглов кивнул и покинул машину.

На душе полегчало, прежде всего потому, что я поверила: Дед не наводил тень на плетень, а дейст­вительно беспокоился за меня. А главное, к тому, что происходит, не причастен.

Теперь в деле появился некий Сотник. Если ве­рить гражданам, осведомленным в этих вопросах, Никифоров водил с ним дружбу на заре туманной юности. Правда, те же граждане утверждают, что в настоящий момент они отношений не поддержива­ют. Но как знать? Может, просто не хотят это афи­шировать?

К вечеру, вернувшись домой и погуляв с Саш­кой, я устроилась за столом с листами бумаги. Чер­тила дурацкие схемы, иногда рисовала рожи, в ос­новном с рогами. Толку от этого на грош, но думать помогает. Сашка приподнял голову и робко тявк­нул, а я крикнула:

– Это ты?

– Я, – ответил Тагаев, появляясь из гаража. – Чем занимаешься? – подойдя поближе, проявил он интерес.

– Творчеством.

– Вот это ты называешь творчеством? – хихик­нул он, ткнув пальцем в мои каракули.

– Тебе не нравится?

– А польза от этого есть?

– Не больше, чем от любой другой мазни.

– Ты самокритична.

– Не всегда.

Он устроился напротив, достал из кармана на­дувной шарик и протянул его мне.

– Спасибо, – сказала я и положила шарик ря­дом с листами бумаги. Тагаев принялся меня разгля­дывать, точно я была диковинным зверем, и он решал, хорошо это для него или плохо. Все мужчины тщеславны, с этим приходится мириться, и Тагаев, разумеется, не был исключением.

– Спасибо, и все?

– Именно о таком шарике я и мечтала всю жизнь.

Он откинулся на спину и продолжал разгляды­вать меня. На его взгляды мне наплевать, но они ме­шали сосредоточиться, а именно этого мне и хоте­лось сейчас: сосредоточиться и подумать.

Я вздохнула, взяла шарик, надула его, а потом подбросила. Он пролетел по небольшому кругу, с легким шипением сдулся и хлопнулся на пол.

– Как наша любовь, – сказала я. – Теперь все?

Взгляд его изменился, а я удивилась тому, что меня это неожиданно разозлило.

– Скажи мне, что ты хочешь, и я это сделаю, – вздохнула я. – Надо заплакать – заплачу, пошлю к черту, назову мерзавцем. Я бы и сама что-нибудь придумала, да времени нет, так что давай побыстрее покончим с этим… Та ночь перевернула всю мою жизнь, но мы не можем быть вместе (тут я плачу, и ты тоже), будущее не имеет смысла, но ты подарил мне шарик, и это поможет мне справиться, он ста­нет моей путеводной звездой, вселит надежду и на­помнит о твоей любви в трудную минуту (я прижи­маю его к груди и, нежно улыбаясь, смотрю на вос­ток, там занимается заря новой жизни). Теперь все?

– Нежно улыбаясь, это как?

– Вот так примерно. – Я изобразила.

– Выглядит по-дурацки.

– Я в умницы не лезу. Иди ужинать. Купить хлеб забыла, извини.

– У меня дела этой ночью. Собственно, я загля­нул, чтобы подарить тебе шарик.

– Спасибо еще раз.

– Пожалуйста.

Я проследила взглядом, как он идет к гаражу, а потом уткнулась в свои бумаги, радуясь, что нако­нец-то никто не мешает.

Однако радость длилась недолго. Где-то минут через двадцать в голову пришла мысль: не так давно нас обстреляли, а Тагаев, вместо того чтобы проявить благоразумие, шастает по городу. Да хрен с ним, с городом, он открыто появляется в моей квар­тире, хотя сам же мне и сообщил о слежке. Я-то знаю, что следили парни из охраны Деда, а он знает? Если знает, значит, уверен, что его не тронут и ментам не сдадут. Почему? А если не знает…

– Ох ты, черт, – вскочила я и первым делом про­верила замок на входной двери и в гараже. Сашка бестолково вертелся у меня под ногами, он почувст­вовал мою тревогу и тоже разволновался. – Вот что, зверь, – сказала я. – Ты мое самое уязвимое место. Придется тебе посидеть в заточении, и не возражай.

Я бегом поднялась в мансарду, нежилую с само­го момента заселения сюда, потому что я так и не смогла найти ей применения. Здесь было три комнаты, совершенно пустые, из одной выход на балкончик, дверь я оставила не запертой, в случае чего Сашка может выбраться и громким лаем привлечь внимание общественности.

– Сиди здесь и не вздумай тявкать, – напутст­вовала я его. Пес начал скулить, но понимания не нашел и обиженно устроился в углу, а я спустилась в гараж, схватила монтировку и с ней вернулась в гостиную. Сунула ее под ноги, польза небольшая, но все же… Это позволило мне успокоиться настолько, что я вновь уткнулась в свои бумаги.

Из-за того, что Сашки не было рядом, я их ус­лышала слишком поздно, даже не шорох за спиной, а скорее дуновение ветра. Я резко завалилась впра­во, и удар едва задел мое плечо. Я кувыркнулась на пол между диваном и журнальным столиком, удар вновь не достиг цели, но и я не успела схватить мон­тировку, бросилась вперед, и тут выяснилось, что их двое. От удара ботинком по голове я взвыла, попро­бовала откатиться в сторону, но сверху навалился здоровенный бугай и зло осведомился:

– Где он?

– Кто? – имела глупость спросить я и, разуме­ется, схлопотала.

– Где ТТ? – зашипел парень.

– Его нет в доме. Ушел полчаса назад.

У них было оружие, по крайней мере тип, что отправился проверить квартиру, держал в руках пистолет, второй устроился на моих ногах, шевельнуть ими я при всем желании не могла. Парень ухмылял­ся, демонстрируя золотые коронки. Чем-то я ему очень нравилась, потому что его улыбка станови­лась все шире.

– Куда он ушел? – спросил парень, когда лыбиться ему надоело.

– Не сказал.

– Вернется?

– Не знаю. Но я его жду.

По лестнице бегом спустился второй тип.

– Никого. На третьем этаже вообще пусто.

Это было хорошей новостью, моя собака в без­опасности.

– Она сказала, что ждет его, – сообщил тот, что стерег меня.

– Хорошо. Значит, и мы подождем.

– Найди веревку.

– Зачем?

– Хочу привязать ее ручки к столу, ножки к ди­вану.

– Она дурака валять не станет. Да, красавица? Будет сидеть тихо, как мышка.

– Найди веревку, я тебе сказал. У нас полно времени, почему бы маленько не развлечься?

Второй хмыкнул и пошел в гараж, а первый при­поднялся, перехватил мои руки над головой, и уце­пился за грудь. Как таких дураков земля носит? Я ударила его головой, и он на мгновение выпустил меня, этого хватило, чтоб откатиться в сторону.

– Да я тебя… – начал он, но я уже достигла стола.

Может, он решил, что я надумала там спрятать­ся, не знаю, он по этому поводу высказаться не ус­пел, шагнул ко мне в совершенном бешенстве, которое, как известно, плохой советчик, и получил монтировкой сначала по коленям, потом по башке. Наверное, я ударила слишком сильно, но в тот момент размышлять об этом мне не хотелось. Я быстро обшарила его карманы, пистолет торчал за поясом. Прихватив его, я устремилась к гаражу, дверь в него была открыта, я слышала, как там возится второй парень.

– Классная тачка, – заорал он. – Слышишь?

– Слышу, слышу, – пробормотала я, положила пистолет на консоль и вцепилась в монтировку дву­мя руками.

– Нет здесь никакой веревки, – ворчал он. – Проволока, но короткая. Двинь ей как следует, и рыпаться не будет…

Тут он возник в проеме, а я двинула, как он со­ветовал, то есть как следует. Удар пришелся ему в живот, он согнулся и уж тогда схлопотал по голове.

– Веревка у меня есть, просто вы не там смот­рели, – обыскивая парня, пробормотала я. Оба пис­толета я сунула в ящик консоли, потому что испытывала стойкое отвращение к оружию. Может, по той причине, что мне уже приходилось им восполь­зоваться, незачем и далее отягощать свою совесть, она и так многое от меня претерпела.

Веревку я нашла очень быстро, связала парней еще быстрее. Первый был покрепче и начал прихо­дить в себя, пришлось ему добавить. Минут через пятнадцать оба были в гараже, в смотровой яме, подвешенные за руки к перекладине. Я дышала с тру­дом, в основном из-за того, что пришлось волоком таскать эти две туши. Сбегала наверх, освободила Сашку, умылась и вернулась в гараж с ведром воды. Вылила по полведра на каждого и стала ждать, когда они очухаются. Тот, что покрепче, приоткрыл глаза, поводил ими туда-сюда, после чего в его взгляде на­метилось удивление.

– Детка, – позвал он, я к тому моменту устрои­лась на корточках, метрах в трех от него, – ты чего ментов не вызвала?

– Помечтай. Думаешь, поспишь до утра на на­рах, и домой? Нет, дорогуша, сегодня ты у меня в гос­тях, может, здесь и останешься. Будет яма на пол­метра меньше, просто залью вас цементиком.

– Да ладно… ну, погорячились мы, с кем не бы­вает? Нам Тагаев нужен, а не ты. Живи на здоровье.

– Спасибо большое, но я тебе здоровья обещать не могу. Боюсь, ты его скоро лишишься.

Я выбралась из ямы, разожгла паяльную лампу.

– Ты чего? – заволновался парень.

– А как ты думаешь?

– Дурака-то не валяй. Тебя за эти штучки по го­ловке не погладят.

– Кто ж узнает, как я здесь развлекаюсь? Я никому не скажу, и вы тоже.

– Чего тебе надо? – еще больше разволновался он. Подозреваю, очень опасаясь услышать “ничего”.

– Информацию.

– Да я…

Тут Сашка заливисто залаял, и я ненадолго от­ставила лампу в сторонку, поджидая дорогих гостей.

– Я в гараже, – крикнула я громко.

Сначала появился Сашка, затем Тагаев и трое его ребят. Не знаю, что они ожидали увидеть, но их физиономии вытянулись, Тагаев дернул щекой, что, в принципе, могло означать что угодно, а один из его доверенных лиц присвистнул: