Я пытаюсь понять, кому подписано, а оно на каком-то вообще непонятном языке, на иностранном. Что говорит?
(Первый обращается ко Второму.)
Я не понимаю, попроси начальство перейти к тебе. Ну конечно, кому-то надо передать, да?
(В музыке начинают стрекотать и щелкать дельфины.)
Да? Ага, ага. Говорит, в зале присутствуют дельфины, в человеческом облике. Говорит, передать им. Есть такие? Кажется, есть, да. Передайте им.
(Первый передает через Левого/Правого зрителю подарочный пакет.)
О, вот, восток, восток, вот, да, вот, да, вот, две сидят, да. Вот, вот, как мне сказали, да, там две дельфинихи, им сказали передать. Это первый раз, кстати, очень редко такое бывает. Но к нам и дельфины не захаживали давно. Поэтому, чтобы вы понимали, мы, конечно же, с вашими желаниями разбираемся. Но, если вы загадываете вот это вот все 31 числа, понимаете, что это запара, да? Не до этого.
(Махая в сторону мешка с бумажками в Отделе коррекции на авансцене.)
Там, дай бог, успеть бы вот это все поотрывать. Поэтому чем оно четче и понятнее, тем лучше. Добавили «легко и радостно». Нам меньше работы. И вот сейчас по идее вы должны нам задать такой вопрос. Мы же такие хорошие. Почему вы не исполняете все наши желания? Правильно? Каждый, кто 40 лет просидел в Отделе коррекции превращается из стажера в…
(Грозя пальцем Второму и ехидно прищуриваясь.)
Да-да, я про тебя сейчас буду рассказывать. И становится уже полноценным сотрудником. Небесной канцелярии. Я расскажу-у-у.
Стажер
(Второй начинает играть «Стажер». Свет меняется. Первый расхаживает по сцене и периодически посмеивается над краснеющим Вторым, который всякий раз безмолвно кивает в знак согласия и всячески смущается.)
И вот каждый окрыленный новичок приходит именно с этим. И говорит: «Ну люди же такие хорошие! Давайте будем исполнять все их желания!» А мы говорим, нет, нельзя. «Ну, пожалуйста, можно?» Говорю, нет.
(Указывая на Второго.)
И вот, значит, ко мне пришел стажер и говорит: «А че это вы такие злые? Почему вы не исполняете все желания людей? Они вон карты желания клеят, они так стараются, а вы им только все портите». А я же понимаю, но как ему объяснить? И говорю: «Дорогой, у тебя есть вообще любые возможности. Вот возьми любого себе подопечного на год. И через год поговорим. Делай все, что хочешь. Любые желания исполняй. Че хочешь, делай. Через год, встретимся, и ты мне сам ответишь на свой вопрос». Он такой мне…
(Второй было начал жестикулировать, Первый от него отмахивается.)
Я тут за тебя говорю, ты не можешь говорить. Хе-е-е. Он такой: «Ща, да я, конечно, да вы тут все такие замшелые, надо революцию делать! Надо все мечты, желания, значит, людей исполнять». Ну! Такой посмотрел, кого, кого бы… Кто прямо сейчас клеит карту желаний. И видит, какая-то небольшая вечеринка. И на этой вечеринке самый задротский задрот такой, айтишник. Сидит и со всеми вместе такой пыхтит, и клеит карту желаний. Ну вы понимаете, как в сценариях кино: надо самого замухрыжку, естественно, взять, чтобы из него, да? Ну да, иначе неинтересный эксперимент. Скажет,
что он и без тебя был красавец, да? Ну, этот так и сделал.
(Первый берет перчатки со стопки рядом со Вторым и продолжает рассказ, расхаживая по сцене.)
Берет этого, значит, чувака айтишного и начинает смотреть, что там он клеит. А он там клеит, значит: «Хочу быть рок-звездой». И такой он на сцене стоит, и все такие там типа «Ура!». Потом пишет «Хочу быть в модной индустрии дизайнером одежды». Класс! Потом говорит: «Хочу, чтобы такая женщина была со мной, чтобы она и сексуальная, и умная, и яркая, вот это вот все!» И этот такой сидит, записывает все.
Сидит, записывает, усмехается, это же так просто, это же так просто. Ну, как это устроено, надеемся, вы уже знаете. В общем, этот парень, короче, выходит зимой на улицу, как всегда в наушниках, улетевший, про что-то свое думает. И в этот момент попадает под машину, но не сильно. Ну, машина его сбивает, а там такая шикарная девушка за рулем, продюсер, кстати, шикарная, но постарше его немножко, она такая красивая, такая брюнетка, яркая. УХ! И она говорит: «А что, что случилось?» Он отвечает: «Ничего страшного. Нет, нет, надо ехать в клинику». Стандартная ситуация, естественно, она там его привозит, естественно, они знакомятся, ну понимаете, типа,
ля-ля-ля, она, естественно, в него влюбляется. Перевозит его к себе в трехкомнатную на Павелецкую, а что, к работе ближе, удобненько. Как это у психологов называется? Синдром этот стокгольмский, да? Ну типа, она же, типа, сбила, надо как-то это… В общем, она в него влюбляется. И он такой, говорит, за что меня любить? Я вообще никакой… Она говорит, такой-такой, сейчас мы тебя отмоем, значит, пострижем, причешем, все будет хорошо. И, значит, ведет его к своим друзьям. Но она же продюсер… И она ведет к друзьям. Там друзья, естественно, его одевают, перепричесывают, очки ему снимают, делают операцию. Лазерную коррекцию, у него там оказывается большие голубые глаза.
(Шепотом издевательски.)
«Ах, у тебя такие большие и красивые голубые глаза-а-а…» Ну, как вы понимаете, у них начинается роман. Все круто, а он продолжает на своей работе работать еще. Она говорит: «Ты бросай эту работу, ты получаешь копейки. Че ты там, нефиг!» Он говорит: «Нет, нет, ты че, ну работать надо же мне». Она говорит: «Да подожди, ну смотри, тут вот, пошли на тусовку». Приводит, представляет как своего парня, а там такая тусовка креативная!
(Указывая на Второго.)
А этот, главное, он же помнит, что айтишник хотел рок-звездой быть. А это сложно, потому что, ну, на музыканта надо учиться. И желательно с детства. И вот вдруг есть какой-то инструмент, на котором не надо учиться. И на этой тусовке он видит ханг. Ну…
(Первый указывает на ханг, на котором иногда играет Второй.)
Парень-то у нас индифферентный к музыке, если что. Но тут… Тут, значит, наш с вами прекрасный Стажер засовывает в его руки свои и говорит, сейчас мы с тобой будем играть. Сейчас будет. И…
(Первый засовывает руки в перчатки и начинает играть на воображаемом ханге, Второй в это время ловко и переливисто играет на настоящем ханге.)
И парень, значит, первый раз берет в руки инструмент на тусовке. И все такие: «Офигеть! Как ты это делаешь?»
(Первый зло усмехается.)
Ангел играет! Естественно, у всех там мурашки, они такие, как это так? А он такой: «Ты не знаешь, я первый раз взял инструмент в руки». «Да врешь!» «Тренировался?» Говорит «нет». И девушка такая: «Все, решено, покупаем тебе ханг. Ты талантливый, давай». Покупает там ему ханг. Он стоит примерно столько, сколько у него зарплата. Он вообще в ужасе. Как так? И он такой начинает сам дома тренироваться. Ну прям покупает видео-уроки. Честно говоря, когда он сам играет, это как-то не очень получалось у него, да?
(Первый снимает перчатки. Говорит Второму.)
Можешь вспомнить, как это бывает, нет? Когда сам он играл, помнишь?
(Второй пытается неуклюже играть на ханге.)
Тебе еще стыдно было тогда, да? Но ты был другим занят, я понимаю, но… Вот он видео уроки, знаете ли, берет.
(Снова к зрителям.)
И чего они все восхищаются? Я вообще не понимаю. Тут, значит, наш стажер видит, плохо делает. Парень сейчас того, срулит. А время идет. Он опять… Опа, подожди, подожди, подожди! Секундочку! Секундочку! Сейчас мы все исправим! Исправим!
(Первый торопливо надевает перчатки, Второй начинает опять мастерски играть на ханге.)
«О, как это! Ой, это я правда же талантливый такой! Надо же! У самого мурашки! Вот это да!» Ну, в общем, она его притаскивает в тусовку, у них там все круто, все офигенно!
(Первый делает паузу, Второй перестает играть. Первый снимает перчатки, потрясает ими, дразня Второго, тот вздыхает.)
Идут они на какую-то белую вечеринку, он там берет и какой-то кофейный коктейль на себя проливает. И она всем объясняет, что это он не лопух, это его новый дизайн. Все загалдели: кто это сделал новый дизайн, новый дизайн, все, давай! В общем, тусовка в восторге от его ханга, в восторге от его идей. И она говорит, все, (спрашивая у Второго)
какая там была еще мечта съездить на Burning Man[1]?
(Второй кивает, Первый обращается к зрителям.)
«Ребята, мы едем на Burning Man. Ты едешь с нами, ты у нас будешь на сцене, главный значит хангер, все такое». Он такой, да-да-да, все классно. Все, договорились? Договорились. Ну и он говорит: «Ну надо же собраться, у меня загранпаспорт дома. Я это…» Ну он говорит: «Слушай, давай я переночую дома. И приеду уже в "Шереметьево"». Она соглашается. Ну вот. А дальше…
(Второй начинает жестикулировать, Первый зло обрывает.)
Нет, я расскажу. Нет, я расскажу, что будет дальше. А дальше, значит… Он ставит себе будильник на 7 утра. Будильник звонит. А айтишник спит. Глушит будильник на телефоне и спит дальше.
(Указывает на Второго.)
Этот понимает, что сейчас все провалится. Заводит ему снова будильник. Тот ничего не понимает, опять его глушит, спит дальше. Этот еще раз. Этот опять спит. Этот опять. Этот опять спит. Тут, значит, наш стажер, который до этого таким ходил мимо меня, таким гоголем, значит, приходит ко мне, говорит: «Что делать? У него самолет в девять. Он спит».
(Второй разводит руками, кивая, музыка начинает стихать и через пару фраз наступает тишина.)
Я говорю: «Ну, я не знаю». «Почему он спит?» «Я не знаю, почему. Это ж твой подопечный. Поди с ним поговори». «Как я с ним поговорю?» Говорю: «Ну, сны. Тебе же доступны сны. Залезь к нему в сон, спроси». Говорит: «Точно». Значит, первый раз залезает человеку в сон. Сейчас напряженный момент: слышите, даже без музыки. И говорит: «Эй, ты чего?» Говорит: «Ты кто?» «Я твой кей-аккаунт-ангел. Я исполняю твое желан