То есть…
Ну, в общем…
Тьфу, с вами тут совсем запутаешься!
Короче говоря, все ваше время уходит на перекошенные воспоминания о том, чего не было. Косая память о небытии. Это не амнезия и не склероз. Назовем это аберрацией слуховой ориентации вследствие глубокого родового аффекта или хроническим искажением восприятия так называемой объективной действительности (это вы сами так ее назвали) в результате, допустим, чрезмерного увлечения сентиментальными телесериалами. Ах либрис, либрис… Ах, утраченное время. Ах вы, грезы мои, грезы, грезы новые мои…
Все склонны мечтать, у многих фантазирование превращается в перманентную конфабуляцию, а у некоторых — в патологическую мифоманию. Но время мифическое гниет и смердит ничуть не хуже, чем время реальное, так сказать, объективно реализованное. В этой связи особенно смешны заявления ученых, согласно которым времена бывают разные и в силу этих различий продукты интеллектуальной и духовной деятельности человеческой популяции также различны, всерьез полагают, что эти различия могут обуславливать качество и количество сгнившего времени. Но теперь, благодаря ’патафизике и, в частности, единственному, да и то незавершенному трактату Глущенко (автор удавился шнурком, вытащенным из папки со своим делом, прямо в кабинете следователя, когда тот вышел по малой нужде), мы понимаем, что относительно гниения все времена хороши и плохи одинаково, все они гниют и смердят безотносительно. Безразлично. Так, время трансцендентального позитивизма смешивается со временем диалектического идеализма, время социалистического сюрреализма сливается со временем капиталистического гиперреализма: все времена канут в одну и ту же канализационную Лету. Да. Да-да. В Лету даодаизма, если угодно. Чтобы изготовить продукт интеллектуальной и духовной деятельности, годится любое время, а различие времен на хорошие и плохие, вонючие и ароматные подчеркивается теми, кто изготовить собственный продукт не способен ни в какое время, но пытается примазаться к чужой продукции, по возможности не замараться и выгодно предстать. Так сказать, нажиться. Первобытное общество, видите ли, для них „примитивно“, Средневековье „мрачно“…
А их неоварварская радикально меркантильная современность не примитивна, не мрачна? Ладно. Финис коронат опус. Вам сейчас по коридору направо. Вот опять не слушаете. По коридору направо, вам говорят. Давайте в темпе. И дверь прикройте плотнее».
Вы, стало быть, голый по пояс выходите из комнаты, плотно прикрываете дверь и оказываетесь в коридоре без дверей, который словно продолжает покинутое вами присутственное место и действительно заворачивает направо. Вы идете по коридору без дверей направо и вскоре утыкаетесь в дверь, ничем не отличающуюся от предыдущей. Вы стучитесь, открываете и входите.
«Здравствуйте, здравствуйте. Сертификат, силь ву плэ. А! Вуаля. Сто. Как самочувствие? На что жалуемся? Рябь в глазах? Головокружения? Провалы в памяти? В коме бывали? Да не в Коми, а в коме! В коматозном состоянии! Нет? Сознание теряли часто? Никогда?! Вы хотите сказать, что всю жизнь жили сознательно? И сейчас в полном сознании? И всегда было полное? Фантастик! Не иначе как осознание собственной правоты и силы, да еще и подкрепленное крепеньким бытием. Значит, не растрачивали, не спускали, хранили, накапливали даже — интересно за счет чего? — за счет какого еще опыта? — ах, эксперьянс… — и вот донесли в целости и сохранности? И где же оно, это опытно накопленное сознание? Где ваше, так сказать, консьянс? Да вы на себя посмотрите, эмпирическое вы недоразумение! Зеркало? Какое еще зеркало? На себя посмотреть? Вы, однако, шутник!
О зерцале я в переносном смысле и даже как бы риторически. О санс фигюре, понимаете ли. Сами подумайте, ну зачем вам на себя смотреть, причем сейчас? Что за всю жизнь не насмотрелись? Вы же не у фотографа на документы и не у куафера. Не смешите меня. Разоблачайтесь. Нет, на этот раз в прямом. О санс пропр. Снимайте-ка панталоны, блузу и, так сказать, кюлот. Туфли не снимайте. На дырявые носки уже, пардон, смотреть тошно. Берите свой талон-жетон и ступайте бодренько, а то за вами уже целая очередь выстроилась. Много вас таких сознательных… А как посмотришь на вас без панталон… санкюлоты да и только. Причем все фанфароны и фрондеры… Чего ждать? И так уже заждались. Вам — сюда. В эту дверь. Да не мельтешите вы. Гирьку можете здесь оставить, на полочке, рядом с другими. Она вам вряд ли понадобится. По коридору направо. И дверь, пожалуйста. Силь ву плэ!»
Вы, стало быть, совершенно голый, но в дырявых носках и ботинках, выходите, прикрываете, оказываетесь, идете, стучите и входите.
«Здрасте-здрасте. Хай! Хау а ю? Заходите. Талончик не потеряли? А то у нас ведь тоже отчетность. Ответственность. Как перед кем? Перед временем, а значит, не побоюсь громкого словца, перед вечностью. Этернити. Осторожно, здесь косяк. Все головой так и норовят. Некоторые с синяками на лбу выходят. Хотя прихорашиваться здесь как-то не принято, да и… Ну, значит так. Я вас быстренько проинструктирую, тайм из… сами знаете что.
А вы тем временем тапочки войлочные надевайте на ботинки, а то у нас паркет узорный, еще старый, единственное, что осталось. Все остальное новое, после ремонта. Веление времени, понимаете ли. Нью лук, нью лайф, ха. Коридор идет спиралью (очень удачная метафора для времени, куда удачнее, чем какая-то перчатка), все время заворачивает и спускается. Гойн даун. Таким образом, вы, спускаясь и заворачивая, будете двигаться кругами. Нет, не по кругу, а кругами! Круги же разные! И по глубине, и по уровню… этого… этой… ну, в общем, сами увидите. Стэп бай стэп. Итак.
Во время спуска вам надлежит неукоснительно соблюдать следующие правила.
Сохраняйте заданный ритм движения.
Не забегайте вперед.
Не отставайте.
Ни в коем случае не трогайте ничего руками.
Не посягайте.
Не глумитесь.
Сдерживайте эмоции: нельзя кричать и громко смеяться.
И не удивляйтесь, что какие-то пояснения могут показаться краткими, схематичными, без особого воодушевления. Во-первых, большая пропускная способность, к концу смены набегаешься так, что уже не до энтузиазма. Не до драйва. Во-вторых… Во-вторых, вам расскажут дальше. Ну, что напялили? О, кей. Тогда шлепайте. По коридору направо. Бай-бай. А дверь?!»
Вы, стало быть, совершенно голый, но в дырявых носках, ботинках и надетых поверх войлочных тапочках, выходите в коридор, проходите по заворачивающему коридору метров тридцать и оказываетесь в маленькой круглой зале. В центре залы уже стоит группа таких же, как и вы, совершенно голых, но в дырявых носках, ботинках и надетых поверх войлочных тапочках. Все смотрят на вас укоризненно, и тут вы понимаете, что все ждали только вас.
Ну-с, курсанты-экскурсанты, теперь все? Тогда приступим. Каталогов и буклетов у нас нет. Плана тоже нет, да он и не нужен, коли есть я. Да и заблудиться здесь невозможно. Шагай себе ногами вперед (ха-ха), и всё. Повторяться не буду, слушайте внимательно. Если будут вопросы, задавайте, только договоримся сразу, в щадящем режиме. Общее время осмотра — час. Да, и не удивляйтесь, что так грязно. Такой контингент (ха-ха). Шучу. Просто убирать некому. Да и кто пойдет? Вот вы бы сами пошли? В прошлом году ремонт делали, а двери покрасили поганенько. Все в подтеках. И ручки привинтили кое-как. Как в жэке каком-то. И лампы эти, врезанные в подвесной потолок. Дешево и пошло. Отсутствие средств и вкуса. Да и откуда ему вообще взяться? И эти мухи жирные, зелено-синие, все жужжат и жужжат. И откуда они вообще берутся? Окон-то нет. Не иначе как через вентиляцию. Хотя вентиляция как раз и не работает, летом жара адская (ха-ха).
Итак…
Да. Перед тем как начать, небольшая преамбула. То, что нам предстоит увидеть, различается по стилям, жанрам и техникам, но одинаково отражает крайний индивидуализм и радикальный субъективизм авторов, во всей красе являет, как один гений выразился, «морду модернизма» с ее звериным оскалом и гнилым нутром, другими словами, всю неприглядность ее (по марксизму и фрейдизму) оголтелого эго.
Во как.
Оголтелого эго.
Надо запомнить.
Итак, первая анфилада посвящена недействующим и трусоватым, так сказать, пентюхам. Развешанные на стенах аппликации и коллажи отражают идею робости, неуверенности, сомнения, опасения и уклонения. Различные чувства вызывают разные состояния и не всегда однозначную реакцию: обильное потение, нервозное потирание рук, шарканье ног, судорожное комканье носового платка, нервный тик, самопроизвольные гримасы и неприятный кислый запах изо рта. Техника — металлическая проволока, пластик, полиэтилен, ткань, шерсть, бумага, картон, клей. Вот взгляните. Здесь различные занятия, оттягивающие время и мешающие принятию решений: плевание в потолок и в воду, ковыряние в носу и в ушах, чесание в промежности, выдавливание прыщей, обкусывание ногтей аж до самых лунок, так что выступает кровь, протирка очков, завязывание шнурка и галстука, выяснения отношений с женами и детьми, а тут — кстати, весьма любопытный сюжет — выискивание второго носка после стирки в коммунальной стиральной машине. Занятие увлекательное, но совершенно бесполезное. Время в этом случае проходит, я бы даже сказал, пролетает на удивление быстро и бессодержательно. Как в социальных сетях. Как будто и не было. М-да… Как в сетях. Как будто и не… Это я не время тяну: это у нас получилась реприза такая, а точнее лексическая анафора, риторический прием для усиления эффекта. Гомон тяти. Тягомотина. А это, к слову сказать, получился другой риторический прием. Ну, какой?
Я понял, что не филологи…
Вторую анфиладу мы официально называем языческой, а меж собой, приватно, варварской; здесь у нас и слепое почитание времени, персонифицированного в виде иерархов и эдилов, и идеологическая зависимость, и спортивный фанатизм, и эстрадный тотемизм, и телевизионный анимизм, и прочие попытки забыться во времени, задержаться в нем надолго, а еще лучше навсегда. Здесь — на фабрике грез — каждый находит свое пережитое наваждение; вы вряд ли будете исключением. Фотографии большей частью цветные, печать разная; все под стеклом, потому что посетители в экзальтации иногда целуют или плюют. Вначале — властители дум, мудрецы и пророки, вожди и борцы. Кумиры бессрочные и безвременные; символы вечных идей и незыблемых истин. Затем — коронованные особы, президенты, лауреаты, призеры, чемпионы. Лидеры, вызывающие зависть и стремление сравняться. Далее — видные и заслуженные деятели, так сказать, популярных видов и