ь скрываться еще тщательнее прежнего.
Опять настала зима, и ребята должны были решиться на невероятно трудный шаг. Либо углубиться в Грузию и пытаться перевалить зимой через Кавказский хребет, либо же - пытаться перебраться через Черное море на каком-нибудь судне. Оба варианта были чреваты большими опасностями. Хотя попытка перевалить через Кавказ, да еще зимой, и представлялась чистым безумием, их желание оставить Россию позади было настолько сильным, что они решились на этот план.
В Ставрополе, у подножья гор, они совершили ряд краж и полностью запаслись одеждой и пищей для похода в горах. Затем они забрались, спасаясь от преследования полиции, еще глубже в горы и направились в сторону Армении.
Настала суровая зима. Они забрались глубоко в горы. Теперь они шли и днем, перебираясь через коварные перевалы и обворовывая деревни. Предыдущая зима закалила их, и теперь у них было гораздо больше опыта. С каждым днем росло также их неукротимое желание попасть в Палестину, оно-то и поддерживало их слабые силы. Частенько Яков читал вслух отрывки из Библии, когда силы у них иссякали. Последнюю часть пути они проделали чисто инстинктивно, словно в каком-то забытьи.
И вот настала вторая весна и все вокруг чудеснейшим образом возродилось к новой жизни. Однажды они встали - и впервые вдохнули воздух свободы: "матушка Россия" была позади, чтобы никогда уже к ней не возвращаться. Когда Яков перешел рубеж, он обернулся и плюнул на Россию.
Теперь им уже не нужно было скрываться. Но это была странная страна, все звучало и даже пахло как-то необычно, а у ребят не было ни паспортов, ни бумаг. Вся восточная Турция - гориста, и пробирались они медленно когда они не могли воровать пищу, они нанимались на полевые работы, но дважды за эту весну их ловили и сажали в тюрьму; правда, ненадолго.
Иося решил, что надо отказаться от воровства. Это было слишком опасно: если поймают, могут отправить обратно в Россию.
В середине лета они миновали подножье горы Арарат, где остановился Ноев ковчег. Они спешили дальше на юг.
В каждой деревне они первым делом спрашивали:
- Евреи есть здесь?
В некоторых деревнях действительно жили евреи; они встречали братьев хорошо, брали их к себе, кормили, одевали, давали отдохнуть.
Однако это были совсем другие евреи. Это были простые крестьяне, невежественные и суеверные, но они свято блюли Тору, соблюдали также субботу и праздники.
- Евреи есть здесь?
- Мы евреи.
- Мы хотим поговорить с вашим раввином.
- А куда вы, ребята, направляетесь?
- В Страну Обетованную.
Это слово творило чудеса, оно всюду служило пропуском.
- Евреи здесь есть?
- В соседней деревне живет несколько еврейских семейств.
Ни разу им не отказали в гостеприимстве. Так прошли два года. Ребята упрямо продолжали свой путь, останавливаясь лишь, когда силы у них иссякали, или когда нужно было заработать на хлеб.
- Евреи здесь есть?
И вот они уже добрались до турецко-сирийской границы.
Еще одна необычная страна.
В Алеппо они впервые познакомились с арабским миром. Они шли по базарам, по покрытым навозом переулкам, а с минаретов раздавались мусульманские песнопения...
Они шли все дальше и дальше, пока перед ними не предстала сине-зеленоватая гладь Средиземного моря. Море появилось внезапно, и после холодных ветров пережитых лет они обливались потом в тридцатиградусную жару. Кутаясь в арабские отрепья, они шли вдоль берега на юг.
- Евреи есть здесь?
Да, здесь были евреи, но они опять были совсем другими. Эти евреи во всем походили на арабов: та же одежда, тот же язык. Они, однако, знали и древнееврейский и знали также Тору. Точно так же, как евреи черты оседлости и евреи Турции, эти евреи тоже без лишних расспросов оказывали гостеприимство братьям Рабинским, делясь с ними пищей и кровом. Они так же благословляли братьев, как их и раньше благословляли всюду на святой подвиг.
Путь шел теперь в Ливан - через Триполи и Бейрут - и вот они уже совсем близко от Обетованной Земли.
- Евреи есть здесь?
Стоял 1888 год. Прошло ровно сорок месяцев с той ночи, когда Яков и Иося бежали из житомирского гетто. Иося вытянулся в стройного, крепкого великана, ростом в метр девяносто и с телосложением атлета. Ему теперь было двадцать лет от роду и носил он пламенно-рыжую бороду.
Якову было всего восемнадцать лет. Он тоже сильно возмужал и окреп за этот почти четырехлетний поход, но рост у него был средний, черты лица - тонкие. Он остался таким же дерзким и беспокойным, каким он был еще юношей.
Они стояли на вершине горы. Под ними простиралась долина. Яков и Иося смотрели вниз на Хулу в северной Галилее. Иося Рабинский присел на скалу и зарыдал. Их поход кончился.
"Но жив Господь, который привел племя дома Израилева с северной страны и со всех прочих стран, куда он их было повел, и будут они жить в своей собственной стране".
Яков положил свою руку на плечо брата. - Мы дома, Иося! Мы дома!
Глава 5
Они смотрели с вершины горы на простирающуюся перед ними страну. По ту сторону долины на ливанской стороне возвышался покрытый снегом Хермон. Под ними простиралось озеро Хула со своими болотами. Справа в горах приютилась арабская деревушка. Иося Рабинский находился во власти такого волнения, какого он еще ни разу не испытал. До чего же прекрасна Страна Обетованная, если смотреть отсюда!
Он поклялся в душе, как это часто делают при таких обстоятельствах люди его возраста, что непременно вернется сюда в один прекрасный день еще раз и будет смотреть вниз на участок земли, который будет его собственным.
Они провели здесь сутки, а на следующее утро они спустились с горы по направлению к арабской деревушке. Белые саманные домики, теснившиеся в ложбинке, сияли в утреннем солнце. Луга и оливковые рощи тянулись вниз до самого озера. В поле ослик тащил деревянный плуг. Ишаки перевозили на себе тощие снопики невзрачного урожая. В виноградниках среди кустов маячили работающие женщины. Вид у деревушки был такой же, какой был, вероятно, тысячу лет тому назад.
Чем ближе они подходили к деревне, тем она становилась непригляднее, а вскоре братьям ударила в нос невыносимая вонь. С полей, из хижин, отовсюду за братьями следили подозрительные взгляды, как только они вошли в деревню. Деревушка жила своей ленивой жизнью в ярких лучах южного солнца. Улицы были сплошь покрыты верблюжьим и ослиным навозом. На братьев наседали тучи огромных мух. Ленивая собака лежала без движения в сточной канаве, наслаждаясь прохладной сыростью. Женщины с закутанным лицом спешно прятались в убогие хижины из саманного кирпича. В этих наполовину развалившихся домиках жило по десять и более человек, помимо кур, мулов и коз.
Братья остановились у деревенского колодца. Стройные девушки носили огромные кувшины на голове, другие стирали белье, стоя на коленях и обменивались сплетнями.
Как только к колодцу подошли путники, все внезапно замолкли.
- Можно напиться воды? - спросил Иося.
Никто не отважился ответить. Ребята сами вытащили ведро воды, умылись, напились, налили воды в свои фляги и ушли.
Чуть дальше стояла такая же полуразрушенная хижина, служившая чайханой. Мужчины лениво сидели или лежали на полу, предоставляя женам работать в поле. Некоторые играли в кости. В воздухе сильно пахло крепким кофе, табаком, хашишом и всей вонью деревни.
- Нам бы хотелось навести кое-какие справки, - сказал Иося.
После некоторого молчания с пола поднялся один араб и велел им следовать за собой. Он их повел вон из деревни, в сторону речушки. На противоположном берегу речушки стояла небольшая мечеть с минаретом. Рядом стояло приличное каменное здание в тени, а неподалеку - небольшое помещение, которое служило сельской управой. Их пригласили в это помещение и предложили сесть. Высокие стены помещения были чисто выбелены известкой, стены были толстые, окна хорошо пригнаны, отчего в комнате было довольно прохладно. По всей длине стен шли широкие, застеленные пестрыми подушками скамьи. На стенах висели всевозможные сабли, безделушки и портреты арабов, а также иностранцев.
Наконец в помещение вошел мужчина лет двадцати пяти. На нем был полосатый халат до колен, на голове - белый бурнус с черной окантовкой. Одна уже внешность говорила о том, что это состоятельный человек.
- Меня зовут Каммал, я - мухтар села Абу-Йеша, - сказал он. Он ударил в ладоши (при этом блеснули богатые кольца на пальцах) и велел подать гостям фрукты и кофе. Когда его братья ушли выполнять его приказания, в комнате воцарилось молчание. Вслед затем в комнату один за другим прошли старейшины села.
К немалому удивлению братьев, Каммал знал немного по-древнееврейски.
- На том месте, где стоит эта деревня, похоронен, по преданию, Исус Навин, - сказал он. - Исус Навин не только еврейский герой, но и мусульманский пророк.
Затем, следуя арабскому обычаю никогда не задавать прямых вопросов, Каммал повел беседу кругом да около, чтобы узнать, кто они такие, эти гости, и чего им здесь надо. Под конец он намекнул, что, может, они заблудились, так как еще не было случая, чтобы какой-нибудь еврей забирался в Хулу.
Иося пояснил, что они пришли с севера и ищут ближайшее еврейское селение. Прошло еще полчаса окольных расспросов, пока Каммал убедился, что эти двое евреев не собираются поселиться на этом месте.
Немного успокоившись, Каммал рассказал братьям, что он не только местный мухтар и владелец всей земли в Абу-Йеша, но еще и духовный вождь общины и единственный грамотный человек в деревне.
Иосе этот человек чем-то нравился. Чем именно, он не мог бы сказать и сам. Он рассказал Каммалу об их бегстве из России, об их долгом путешествии, а также о том, что они желают поселиться в Святой земле и обрабатывать ее. Покончив с фруктами, Иося стал прощаться.
- Вы найдете евреев километрах в тридцати к югу. Если поднажать и держаться дороги, вы сможете добраться туда еще засветло - в Рош-Пину.