тины был так или иначе связан с их славными делами. Наконец Иосе очень хотелось попадать как можно чаще на север страны, по ту сторону Рош-Пины, самого северного еврейского селения, чтобы любоваться Хулой и в особенности той частью долины, где расположено село Абу-йеша.
У Иоси был великолепный вид, когда он ездил верхом на своем белоснежном арабском скакуне. Теперь ему было уже лет тридцать, он был рослым, стройным и сильным мужчиной. Его яркая борода выделялась на фоне его белых арабских одежд и бурнуса. На груди он носил патронташи крест-накрест, сбоку болталась нагайка, и в таком виде он отправлялся глубоко в горы Самарии, объезжал Саронскую долину и Галилею в поисках земли.
В Палестине подавляющая часть земли принадлежала нескольким десяткам всемогущих семейств так называемых эффенди. Они сдавали землю в аренду феллахам и получали чуть ли не три четверти урожая. Они не делали решительно ничего для облегчения участи несчастных крестьян.
Иосе и агентам остальных обществ приходилось платить огромные цены за землю. К тому же эффенди продавали евреям только худшие участки неплодородные пустоши и болота. По их мнению, ничего на этих землях делать нельзя, а на "еврейское золото" они всячески льстились.
Иося частенько поднимался выше Рош-Пины, и часто бывал у Каммала, мухтара Абу-йеши. Они стали друзьями.
Каммал был на несколько лет старше Иоси. Он был белой вороной среди эффенди. Большинство эффенди жили за границей, проводя жизнь в наслаждениях в Каире и Бейруте. Каммал был не такой. Ему принадлежала вся земля в самом селе и в его окрестностях, и в своих владениях он был абсолютным монархом. У него еще в молодости была несчастная любовь к дочери нищего феллаха. Его отец не обратил никакого внимания на его просьбы сделать что-нибудь для лечения девушки - она страдала трахомой. По мнению отца, Каммал мог себе позволить иметь четырех жен и сколько угодно любовниц, так что не имело никакого смысла возиться с какой-то нищей крестьянкой. Девушка ослепла и не дожила даже до восемнадцати лет.
Этот случай озлобил Каммала против своего собственного класса. Он нанес ему такую глубокую рану, что в результате у него развилось известное общественное сознание. Он поехал в Каир, не чтобы наслаждаться, а чтобы учиться сельскому хозяйству, санитарии и медицине.
После смерти отца он вернулся в Абу-йешу, твердо решив жить среди народа и работать над улучшением условий его существования.
Каммал затеял безнадежное дело. Турки не соглашались открыть в селе ни школу, ни амбулаторию, вообще ничего. Жители села вели точно такой же образ жизни, какой вели их предки тысячу лет тому назад. Больше всего Каммал страдал от того, что он не мог претворить в жизнь всего того, чему он научился. Люди были совершенно неграмотными и до того отсталые, что они просто не понимали, чего он от них хочет.
Став мухтаром, Каммал все же добился того, что положение Абу-Йеши было лучше, чем положение любого другого села в Галилее, но тем не менее оно оставалось еще весьма и весьма примитивным.
Каммал недоумевал, зачем это евреи стали вдруг прибывать в Палестину. Стараясь понять причину, он сознательно поддерживал дружбу с Иосей Рабинским.
Иося всячески уговаривал Каммала, чтобы тот продал ему клочок пустующей земли, который можно было бы обработать. Каммал никак не соглашался. Эти евреи сбивали его с толку. Он не знал, можно ли им доверять, потому что, конечно, не все были похожи на Иосю Рабинского. Кроме того, он не собирался стать первым эфенди в долине Хулы, который продаст землю евреям.
Подобно тому, как Каммал учился у Иоси, так и Иося учился у Каммала. Несмотря на все образование, Каммал остался арабом с ног до головы. Он никогда не разговаривал о своих трех женах, так как женщины считались рабынями и разговаривать о них было не принято. Каммал был всегда очень любезен, но когда речь шла о какой-нибудь сделке, он торговался как цыган. Иося с интересом наблюдал за тем, как он правит селом. Несмотря на его несомненное сочувствие к своим крестьянам, он не мог даже представить себе какой-нибудь другой образ правления, чем основанный на беспрекословном повиновении.
Бывало, Каммал даже обращался за советом к Иосе, и хотя речь шла частенько о сугубо мошенническом деле, это нисколько не смущало араба.
Благодаря Каммалу Иося Рабинский узнал многое о славной, но трагичной истории арабского народа.
В седьмом веке среди полудиких бедуинских племен аравийской пустыни возникло новое вероисповедание, Ислам. Вдохновленные учением Магомета, арабы оставили свою пустыню и огнем и мечом насадили Ислам от границ Китая до ворот Парижа. За каких-нибудь сто лет под знамена Ислама встали сотни миллионов людей во всем мире. Однако душой Ислама были арабы, которых объединял общий язык и общая вера, сводящаяся к беспрекословному подчинению божьей воле. В эти годы небывалого подъема Ислама евреи добились высочайшего положения в арабском мире.
Аравийская пустыня подарила миру великолепную цивилизацию. В то время как западный мир прозябал в болоте средних веков и феодализма, Ислам стал светочем мира. Багдад и Дамаск стали Афинами своего времени. Арабская культура безраздельно господствовала в мире. В продолжение пяти столетий арабы дали миру самых передовых мыслителей, самую развитую науку, величайших мастеров во всех областях.
Затем наступили священные войны крестоносцев, сеявших всюду смерть и разрушение именем того же самого бога, в которого верили как мусульмане, так и христиане.
После крестовых походов наступил век монгольских нашествий. Монголы, появившиеся из бескрайних степей Азии, пронеслись как смерч по миру, превосходя жестокостью и кровожадностью все, что было до них. Целые пирамиды арабских черепов служили монголам памятниками.
Арабы до того обессилели за это столетие непрерывных войн, что их некогда могущественные города почти вымерли, а цветущие оазисы покрылись пылью. Прекрасные острова плодородия и изобилия выветрились и покрылись песком. Арабы все больше и больше погрязли в междоусобных войнах, в кровной мести, где брат шел на брата. Вследствие этих внутренних распрей рушилось хозяйство, погибала культура, и у них уже не было сил обороняться, когда наступила окончательная катастрофа.
На этот раз их ввергли в катастрофу их единоверцы мусульмане. Они попали под власть турок. Последовали пять столетий коррупции и феодализма.
Капля воды стала на вес золота в этой стране, потерявшей плодородие. Самое скромное, самое нищее существование превратилось в непрерывную цепь мучительной борьбы в продолжение всей жизни. Болезни, неграмотность и нищета стали всеобщими. Это была сплошная борьба за существование.
В этих условиях хитрость, коварство, убийство, ревность, зависть и кровная месть стали повседневными явлениями. Жестокая действительность обусловила у арабов такие черты характера, которые сбивали с толку постороннего.
Жестокость между братьями стала обычным делом. Во многих частях арабского мира тысячи и тысячи арабов были рабами; за воровство отсекали руку, за проституцию отсекали уши и нос. Арабы мало сочувствовали друг другу. Феллахи, прозябавшие в невообразимой нищете, и бедуины, каждый день жизни которых просто напоминал чудо, стали прибегать к единственному средству, которое могло отвлечь их от мыслей о своем жалком существовании. Они стали фанатиками, подобно тому, как некоторые части еврейства обратились к фанатизму в труднейшие дни своего существования.
Что ж удивительного, что арабы относились с недоверием к посторонним. Освободительное движение возникло у них среди правящего класса, потому что бедуины и феллахи слишком погрязли в невежестве и даже не понимали, что такое свобода и благосостояние. Массы были всего лишь пешками в игре эффенди и шейхов. Их в любую минуту можно было ввергнуть в религиозную истерию, и тогда они служили неплохим политическим орудием.
Противоречивый характер арабов производил на Иосю сногсшибательное впечатление. Он мог стоять часами в какой-нибудь лавке в Яффе и наблюдать за тем, как они бесконечно торгуются, осыпая друг друга ругательствами. Он заметил, что араб ведет себя в жизни так, словно он все время играет в шахматы. Каждый ход был рассчитан на то, чтобы обмануть тех, с кем ему приходилось иметь дело.
В кофейнях и кабаках Иося не раз был свидетелем буйства арабов. Разъезжая по стране, он близко познакомился с полнейшим отсутствием у арабов моральных принципов. Однако стоило ему войти в арабский дом, как он становился свидетелем такого гостеприимства, какого, пожалуй, нигде нет. Его сбивала с толку странная логика, резко осуждавшая всякое преступление, только не убийство. Положение женщин было просто невыносимым: они жили в беспрекословном повиновении, не показывались на людях, не участвовали в разговоре, никто с ними никогда не советовался. Часто женщины жестоко мстили, прибегая к кинжалу или яду. Корыстолюбие и страсть к наслаждениям, ненависть и хитрость, коварство и насилие, дружеское отношение и гостеприимство - все эти свойства были составными частями противоречивого арабского характера, столь непонятного постороннему.
Каммал познакомил Иосю Рабинского с Кораном, священным писанием Ислама. Иося узнал, что праотец Авраам был предком не только евреев, но и арабов. Арабское племя происходило, по преданию, от Исмаила, сына Агари и праотца Авраама.
Иося узнал, что арабы считали Моисея, великого законодателя евреев, одним из главных своих пророков, и что все библейские пророки были одновременно и пророками Корана. Даже некоторые из великих еврейских раввинов почитались святыми у мусульман.
Каммал смотрел косо на возвращение евреев в Землю Обетованную. Эти евреи были ему непонятны, так как приезжали они мирно, землю покупали законно, а об освоении страны говорили в очень спокойном тоне. Понимая побудительные причины этого "возвращения", Каммал соглашался в душе, что оно законно и справедливо, но с другой стороны он не мог поверить, что эти новоприбывшие не станут когда-нибудь теснить и эксплуатировать арабов так же, как это делали все те, кто приходил раньше.