Когда «Пан-Йорк» и «Пан-Крессент» подходили к Босфору, Йоси очень волновался. Слишком много факторов работало против них. «Если генерал нас подведет, — думал он, — все наши усилия окажутся напрасными и Эрнест Бевин почувствуют себя победителем». Однако все прошло на удивление гладко.
У входа в пролив на борт «Пан-Йорка» поднялась группа мрачного вида полицейских и офицеров санитарной службы, и после досмотра корабля их начальник хмуро заявил, что подписывать разрешение на проход через пролив не будет.
— Понимаю, понимаю, — сказал Йоси и как бы невзначай протянул ему позолоченную ручку. — А может быть, все-таки подпишете, а? По-моему, такой хорошей ручкой грех не подписать. Тем более что теперь она ваша.
Начальник смущенно взял ручку и неуверенно спросил:
— А как насчет моих товарищей?
— Не волнуйтесь, — успокоил его Йоси, — товарищей тоже в обиде не оставим. — И раздал всем спутникам начальника по такой же ручке. — Кстати, — спросил он, — вы не знаете, который час? — Офицер взглянул на часы. — Ай-яй-яй, — покачал головой Йоси. — Такой уважаемый человек, а не стесняется надевать на руку такие дешевые часы. По-моему, вам больше подойдут вот эти. — И вручил ему золотые. Такие же часы он раздал и всем остальным, а в придачу дал каждому еще и по золотому соверену. — Ну что? — спросил он, закончив раздавать подарки. — Этого достаточно?
— Вполне, — кивнул начальник, подписывая разрешение, и дал своим подчиненным знак покинуть корабль.
Когда командующий английским флотом узнал, что «Пан-Йорк» и «Пан-Крессент» пропустили через Босфор, он был взбешен. У англичан с турками была договоренность, согласно которой офицеры санитарной службы должны были к чему-нибудь придраться, задержать корабли и известить об этом английского консула. Чтобы узнать, почему это не было сделано, командующий немедленно позвонил тому самому генералу, которого подкупил Перельман. Однако к этому моменту генерала уже и след простыл, и ему пришлось разговаривать с дежурным, который объяснил, что сейчас суббота, у генерала выходной и он будет только в понедельник. Когда же англичанин потребовал его срочно разыскать, дежурный сказал, что сейчас генерала нет в городе, но как только он вернется, то обязательно перезвонит, и попросил англичанина оставить свой номер телефона. Англичанин не знал, что обо всем этом Перельман договорился с генералом заранее.
Войдя в Босфор, корабли сделали небольшую остановку в Стамбуле возле причала, застроенного большими кафетериями, взяли на борт нового лоцмана и отправились дальше. Пассажиры высыпали на палубы, чтобы полюбоваться красивыми пейзажами, а Мойше Перельман стоял на стамбульском причале и провожал корабли глазами. Возле него, спиной к морю, стояли трое сотрудников английского посольства, с которыми он был знаком и которые, по-видимому, еще не знали о том, что произошло, и он услышал, как один из них злорадно сказал: «На этот раз мы им здорово врезали!»
Теперь кораблям предстояло пересечь Мраморное море и дойти до Дарданелл, причем прибыть туда они должны были не позже двенадцати ночи в воскресенье, то есть еще до того, как генерал вернется на работу, поскольку он должен был вернуться туда в понедельник до восхода солнца.
«Пан-Йорк» и «Пан-Крессент» находились в пути гораздо меньше, чем «Кнессет-Исраэль» и «Эксодус», и на них не шла такая оживленная культурная и общественная жизни, поэтому и взрослым и детям приходилось развлекать себя в основном самостоятельно. Однако по размеру эти суда были гораздо больше, и подготовлены к плаванию они были очень тщательно, поэтому пассажиры чувствовали на них себя гораздо удобнее. Правда, во время раздачи пищи несколько раз возникали конфликты, но на кораблях, где находилось в общей сложности более пятнадцати тысяч человек, такие инциденты были практически неизбежны.
На «Пан-Йорке» завязался роман между болгарской девушкой и румынским парнем. Поначалу они не знали, как друг с другом заговорить, потому что девушка говорила только на ладино, а парень — по-румынски и по-французски, но их выручил один из членов испанского экипажа. Он знал и ладино, и французский и вызвался быть переводчиком. Как говорится, были бы влюбленные, а переводчик всегда найдется…
Как-то раз на палубе транслировали концерт классической музыки, и во время этого концерта юноша и девушка впервые поцеловались. Все, кто при этом присутствовал, разразились бурными аплодисментами.
Сразу после выхода в море возникли проблемы с раввинами. Сначала они потребовали прекратить использовать в субботу огонь для приготовления горячей пищи, а затем заявили, что надо оборудовать на кораблях миквы на случай, если кто-то захочет устроить свадьбу. Однако оба этих требования Йоси и Берчик отвергли с порога. Что же касается свадеб, то Йоси сказал им, что по морским законам капитан имеет право сочетать людей браком самостоятельно, в присутствии одних только свидетелей, и, таким образом, в раввинах никакой нужды нет. В конце концов с ними все-таки удалось найти общий язык. Относительно горячей пищи один из них согласился обнародовать галахическое постановление, согласно которому в связи с чрезвычайными обстоятельствами запрет на использование огня для приготовления пищи в субботу временно отменялся. А еще один раввин, несмотря на отсутствие миквы, принял участие в состоявшейся на борту свадьбе и благословил молодых. Возникла, правда, также проблема с зажиганием свечей перед наступлением субботы, поскольку по соображениям безопасности делать это на кораблях было категорически запрещено, но раввины согласились, чтобы вместо зажигания свечей было просто произнесено соответствующее благословение.
Поначалу несколько ловкачей попытались «качать права», утверждая, что им и их близким положен больший паек, чем всем остальным, и что они, в отличие от других, не должны заниматься уборкой, но их быстро поставили на место, объяснив, что раздача воды и продуктов, а также дежурства будут производиться строго в соответствии с установленным порядком и невзирая на лица. Кроме того, до сведения всех пассажиров довели, что поскольку они находятся в море, то должны беспрекословно подчиняться всем указаниям командиров.
Был сформирован секретариат, включавший членов всех партий, и налажен выпуск информационных листков на румынском, идише и иврите.
Если какой-то ребенок терялся, он обращался к дежурным, сообщал им номер своих нар, и те помогали ему найти свое место.
Когда Йоси донесли, что у некоторых «ревизионистов», плывущих на «Пан-Йорке», есть оружие, он объявил комендантский час, выбрал несколько человек, на которых мог положиться, и поручил им провести обыск. Однако никакого оружия найдено не было. По-видимому, испугавшись, «ревизионисты» успели выбросить его в море.
В воскресенье, в полночь, они дошли до Дарданелл, высадили лоцманов и прошли по проливу в Эгейское море, которое фактически является северной частью Средиземного. Йоси облегченно вздохнул. Англичане хотели помешать кораблям пройти в Средиземное море, но им это не удалось. Однако когда взошло солнце, стало ясно, что радоваться пока еще рано: недалеко от выхода из пролива их поджидали десять начищенных до блеска английских военных кораблей.
Глава двадцать пятая
Йоси никогда еще не приходилось видеть такого большого скопления военных судов одновременно. Когда он командовал пароходом «Кнессет-Исраэль», ему пришлось иметь дело с тремя английскими кораблями; когда вел «Эксодус» — с шестью; но сейчас их было целых десять. И хотя со стороны их можно было принять за почетный эскорт, Йоси понимал, что на самом деле перед ними стоял грозный и решительно настроенный враг.
Англичане, как и Йоси, знали, что вернуть корабли с евреями обратно в Черное море им уже не удастся, но было совершенно ясно, что они приготовились к атаке. И действительно, не теряя времени, военные корабли, словно стая акул, собиравшаяся напасть на свою жертву, начали окружать «Пан-Йорк» и «Пан-Крессент» со всех сторон. Это была неприкрытая демонстрация силы. Англичане их явно провоцировали.
Йоси напряженно думал, как ему лучше в этой ситуации поступить, и для начала на всякий случай объявил на кораблях повышенную боевую готовность, приказав всем членам экипажей занять свои места.
Новость о появлении английских кораблей быстро докатилась до пассажиров, сидевших в трюмах, и среди них начались бурные дебаты. Молодые страстно рвались в бой, но люди более зрелого возраста, достаточно настрадавшиеся во время войны и радовавшиеся тому, что остались в живых, особого энтузиазма по этому поводу не испытывали.
Йоси был глубоко убежден, что репатриантов нельзя использовать в качестве пушечного мяса. Он не раз говорил, что никогда, даже в минуты самых тяжелых сомнений, не соглашался на то, чтобы «Эксодус» был потоплен, хотя некоторые из его товарищей очень этого хотели. «Море — это поле битвы, — думал он, стоя на капитанском мостике „Пан-Йорка“, — но посылать на эту битву я имею право только самого себя. Ведь от детей в кибуцах никто не требует сражаться с англичанами, и они не гибнут на фронтах. А уж от детей, которых сейчас везу я, этого нельзя требовать тем более. Нет, я не пошлю их умирать во имя какой-то сомнительной цели!»
На крейсере «Аякс» (о котором у Йоси еще со времен «Эксодуса» сохранились не слишком добрые воспоминания) находился адмирал, командовавший флотом восточной части Средиземного моря. Он был уверен, что на «Панах» есть оружие, и решил выждать, пока «эти упрямые евреи» не совершат какую-нибудь ошибку, чтобы у него появился наконец-то повод раз и навсегда их как следует проучить. Причем так, чтобы они запомнили этот урок надолго. Он понимал, что сейчас у него появилась уникальная возможность, поскольку на «Панах» находилось огромное количество евреев, и что в будущем ему такого шанса может уже не представиться.
Еще совсем недавно англичане были воинами-освободителями. Они собственными глазами видели в концлагерях горы трупов, которые немцы не успели захоронить, собственными руками взрывали крематории, с гневом и отвращением сжигали бара