Время пришло через неделю, когда жрецы и лекари доложили, что самые ослабевшие из освобождённых в состоянии перенести дорогу. Началась погрузка, занявшая ещё два дня. И на третий день наступил час окончательного расчёта. По всему Танджу были заложены тюки с пироксилином и порохом, бочки с маслом и чёрной нефтью, в изобилии обнаруженные в городе. Караван вышел из бухты, оставляя по правому борту иззубренные скалы Пиренеев, и чуть отошёл подальше, как с головного корабля ударил холостым выстрелом огнебой, давая сигнал последнему кораблю, оставшемуся в бухте. Вспыхнули огнепроводные шнуры, весело побежали змейки огоньков к заложенной в ключевых точках взрывчатке и огненным закладкам, и спустя короткое время грянул первый взрыв, за ним второй, третий. А потом с рёвом в небо взметнулись струи чёрного дыма и грязного смолистого пламени. Устойчивый ветер раздувал огонь, разнося по всей округе искры и пылающие куски дерева. Пожары вспыхивали один за другим, и тушить их оставшиеся в городе жители были не в силах. Очагов горения было очень много, а людей – слишком мало, и они оказались к тому же слабы физически из-за недоедания.
Дар стоял на корме своего двулодника, глядя на упирающийся в небо чёрный столб дыма. Рядом сидел фон Гейер. Князь спросил:
– Нравится?
Рыцарь пошевелился в кресле:
– Значит, отомстил.
– После такого они уже не поднимутся.
– Это верно. Теперь куда?
– Пока – в крепость. Там пополним запасы, поправим корабли – и домой. В империю.
– Ого! Как-то не задавался вопросом, с чего вы вдруг решили себя по-другому назвать?
Дар улыбнулся:
– Так мы теперь на самом деле настоящая империя. От моря до моря. От полудня до полуночи. Ты не знаешь, но путь у нас длинный, так что расскажу…
И князь неторопливо начал повествовать о том, что случилось за время, которое тамплиер не был в Новых землях…
– Император, прибыл наш флот!
Добрыня поднялся из-за стола, облегчённо вздохнул: хвала богам, вернулись воины и брат! Долго же они ходили! Почти полгода прошло. Благо Льот всё время говорила, что всё хорошо с ними, потому и не очень волновался. Но почему так долго?
С суровым видом принял из рук гонца свиток пергамента, развернул, пробежал глазами. Однако… Дела заварил братишка меньшой немалые. Впрочем, Дар никогда зря ничего не делал. Уже куда благосклоннее посмотрел на посыльного, чуть раздвинул губы в улыбке:
– Можешь идти.
Едва тот удалился, сразу послал двоих человек известить супругу и невестку, сам вновь углубился в переданное ему сообщение. Значит, пришло огромное количество кораблей самых разных стран, но все под флагом имперским. Получается, Дар кого-то прихватил за чёрным делом? Просто так он нападать не стал бы на чужих. Особенно флаг имперский перед поклоняющимися Распятому показывать. Ладно. С ним самим надо разговаривать. Отправиться к нему или дождаться здесь? Прикинул, что к чему: ехать с женой и детьми, так брат сам раньше доберётся. Не одному же ему ехать, Оленька обидится. Впрочем, пусть они с Льот выезжают, как положено: с караваном слуг, с толпой сопровождающих. А он, вместе с охраной ближней, прямо сейчас тронется.
…Гавань Торжка была забита до отказа. Добрыня дивился невиданным очертаниям захваченных кораблей, тяжёлым взглядом смотрел на согнанных в кучи полуголых пленников и пленниц в цепях и верёвках. Их-то зачем брат сюда притащил? Своих не хватает, что ли? Едва не выругался вслух. Получит он, если не оправдается, по заслугам.
Въехал во двор императорского малого дворца, как стали теперь именовать княжье подворье. Всё верно – там братец меньшой. Обступила его целая толпа народу, и галдит каждый на свой манер. Подъехал почти в упор – не замечают, всяк своим делом занят, а Дар, видно, сейчас взорвётся.
– В чём дело?
Вроде негромко произнёс, да сразу услышали… Инки ниц повалились, меднокожие и славы головы склонили, на одно колено присели.
– Дар, встань. Что случилось?
– Император, людей у нас мало пришло да все плохи…
Выхватил в толпе чиновника из инков, что лекарскими делами занимается:
– Ты! Немедля организовать осмотр и лечение. – Тому, что складами ведает, бросил: – Принять груз по описи, до последнего гвоздя.
Мужик взмолился:
– Император! Но он ведь рабов привёз! Куда я их дену?
– Пока пусть их воины стерегут. А к вечеру решим. Принимай имущество, которое говорить не умеет.
– Повинуюсь, император!
Пошёл к дверям подворья, брата за собой поманив. Тот сзади спешит. Едва в покои вошли, развернулся Добрыня, обнял младшего так, что косточки захрустели, хлопнул по плечу:
– Ну, наконец-то! Что так долго? Все извелись уже! Льот глаза проглядела, тебя ожидаючи. Уж три месяца, как ты вернуться должен!
Дар почесал подбородок, вздохнул:
– Много чего было, брат. Но вовремя мы успели. Задержись хоть на час – погибли бы наши славы, что в крепости. И крепость бы сама пала, и погибли храмовники и наши люди, что те выкупили. Словом, пришлось… – Опустил виновато голову.
– Ладно. А что за народец невиданный? Зачем рабов приволок? Не было у нас рабства от роду!
– Было, брат! Раньше.
– Да и раньше тоже не было. Срок давали работ каторжных, и всё. А ты, я смотрю, этих навеки и до смерти собрался закабалить?!
Лицо Дара посуровело:
– Ты спроси тех тамплиеров, что я к нам привёз, да людей нашей, славянской крови, заслуживают ли эти… твари… человеческого обращения.
Сразу холодом повеяло в покоях.
– Что… совсем?
Младший коротко кивнул.
– Постой, ты к нам опять тамплиеров привёз?!
– Немного. Всего полсотни. Они хотят у нас остаться. Навсегда. Большая-то часть ждёт, когда за ними корабли из Ла-Рошели придут. На островах, в крепости.
– И от веры своей отрекутся?
– Ты, брат, совсем императором стал? Мы же наших не заставляем веру менять? Так и они выбирать вольны. Но люди они верные. И служить империи будут столь же честно, как ордену своему ранее. Тайники их смотрели – все честны перед нами. Ни у кого нет тайного умысла против нас.
Добрыня вздохнул:
– Прости, брат. Совсем замотался…
– Тут другое важно: сии людишки, что я приволок, с огненным зельем знакомы…
– Что?! – Челюсть Добрыни отвисла от изумления.
– Правда, как я понимаю, состав у их смеси иной, и совсем по-другому его делают. Огнебои же их против наших вовсе плохи. Размер крошечный, едва больше нашей ручницы. Но само то дело о многом говорит.
– Да… Истину молвишь…
– Словом, пора нам задуматься, брат. Ты много чего сделал за время, что старший наш, Ратибор, начал. Хватит в скорлупе сидеть. Пора, брат.
Внезапно лицо императора стало задумчивым.
– Пора, говоришь? Что же… Тогда слушай мой приказ: даю тебе шесть месяцев, брат. За это время отдохни, собери армию, припасы, построй махины необходимые и корабли, сколь надобно. А как срок подойдёт – через земли луров выдвинешься на полдень Старых земель, и оттуда будешь штурмовать эти острова.
Подошёл к стене, раздёрнул занавески, что её укрывали. Охнул Дар от неожиданности: на стене был чертёж мира нарисован. Не весь, конечно, но что известно было славам, всё мелко выведено и подписано. Рукой Добрыня указал на небольшую гряду островов возле края Старых земель. Дар поинтересовался:
– А там что?
Брат усмехнулся:
– Ничего.
– Как?!
– Ты сюда смотри. – Рука показала на выдающийся вниз край материка. – Здесь наше посольство исчезло. Нашлись его следы. В степи отыскались останки. Всех порубили. Почти. Но одного мы всё-таки нашли. Парень уже и речь почти забыл, да вот… Эти люди посмели на славов и империю меч поднять. Ты за наших людей город с лица земли стёр. Так почему я должен спускать? На островах этих будем строить грады для воинов, которые в походы пойдут, огнём и мечом отплатят они за смерть послов наших.
– Но люди на островах чем виноваты?
Лицо Добрыни стало вдруг жёстким:
– Ничем. Просто их земли нам нужны. Как и эти. И эти. Хватит нам сидеть, Дар, за морями-океанами. Сам сказал – пора. Вот и начнём.
– Уверен? – Младший брат покосился на старшего.
Тот твёрдо кивнул:
– Уверен. Жрецы Распятого свою веру тащат всюду. Покоряют страну за страной, гребут под свою руку всё новые и новые земли. Наливаются силой. Я с Троицей Жизни вновь говорил – они согласны, что нужно запечатать чёрную веру. Не давать ей воли. Посему – запечатать для них восход, а на заходе пускай они в собственном котле варятся. Жрут друг друга.
– Высоко ты задумал… Удастся ли?
Добрыня вновь кивнул:
– Удастся. Поведёшь армию на острова и покоришь их. А там посмотрим – либо дальше пойдём, либо остановимся, передышку сделаем. Спешить нам некуда пока, и надрываться особо не стоит. Сила империи не только в огне, но и в пахаре, сам знаешь.
Младший замер у стены, вглядываясь в карту. Однако…
Глава 22
Алекс фон Гейер, бывший рыцарь ордена тамплиеров, а ныне десятник конной сотни личной охраны воеводы князя Дара Соколова, волновался. И очень. Новая жизнь, новая судьба. Нелегко пересматривать то, к чему был приучен с самого рождения, особенно на четвёртом десятке жизни. Но… Либо жить наконец нормально, как и должен человек. Либо сгинуть безвестно неизвестно для чего и, главное, за кого, в худшем случае, или гнить от старости в нищете, в лучшем. Хватило лишь один раз решиться, и теперь его судьба стала совсем иной. И, верится, намного лучше той, что сулило ему прошлое.
– Прибываем, воин.
Кивнул в знак благодарности. Вот тоже примета новой жизни. Раньше бы и в голову не пришло поблагодарить услужливого матроса, поскольку тот наверняка простолюдин, а он – рыцарь. Каким же шоком стало то, что сам император не кичится своим происхождением и голубой благородной кровью, а наравне со своими челядинцами, к примеру, ест из одного котла! Носит такую же одежду, как и остальные славы, и, главное, не делает различия между выходцами из тех народов и родов, что населяют империю! Да ещё какую! Огромнейшую! Равной которой нет во всём свете! Раскинувшуюся на два континента, с больше чем ста миллионами подданных! И не просто подданных, а свободных людей, любящих своего государя искренне, трудящихся не из-под палки, а по совести и чести.