Но после этого наш «замечательный» ученый умудрился снова надраться. Покидая трибуну под несмолкающие аплодисменты участников конференции, этот поганец – а по-другому его и не назовешь – вместо того, чтобы вернутся в свое кресло рядом со мной, по-тихому слинял из зала через боковой выход. И «исчез с радаров» минут на двадцать. А вернулся заметно навеселе.
– Что?! Я уже и в туалет отойти не могу? – дыхнул он на нас свежим перегаром.
– Напомни мне – наклоняюсь я к Вячеславу – почему мы вчера эту пьянь не пристрелили, а?
– Наверное, из-за его сегодняшнего доклада на конференции – задумчиво отвечает бодигард, у которого на нервной почве тоже вдруг прорезался черный юмор – но теперь ведь нас уже ничто не держит?
– Тогда предлагаю после заседания сразу отвести Валентиныча в парк и закончить дело, чтобы нам потом его труп через весь отель не тащить. Я знаю там пару укромных мест, где можно спрятать тело.
– Товарищи, я поддерживаю предложение Виктора! – кивает Латышев – голосую «за».
– Что ж, предложение принято единодушно. Выношу приговор: именем Союза Советских Социалистических Республик…
– Шутники…! – пьяненько усмехается Александров – А давайте лучше после заседания все вместе в бар сходим?! Отметим, так сказать, наш успех…
– А вот давайте без этого вашего «давайте»! – пресекаю я поползновения алкаша втянуть еще и всех остальных в свой запой.
За бравадой я прячу не только свою злость, но и растерянность – не знаю, что нам с ним делать. Не знаю! Мне сейчас уезжать надо, значит, Вячеслав отправится со мной. А как бросить Латышева одного? Справится Игорь Александрович с этой пьянью? Сомневаюсь. Запереть Валентиныча в номере? Так до номера его еще довести нужно, а если он как вчера в лифте буянить и кочевряжится начнет? И такая вдруг на меня злость накатывает из-за того, что мы все вынуждены с ним возиться, как с маленьким!
– А знаешь что, Слав? Почему мы вообще должны с ним нянчиться и тратить на него свое драгоценное время?! Иди-ка ты, позвони Владимиру Петровичу, пусть он приезжает и сам с ним разбирается.
– И то, правда…
Вячеслав поднимается со своего места и, извинившись перед соседями, начинает ловко пробираться к выходу. Александров переводит мутный взгляд с меня на Латышева.
– Эй, парни… вы чего это задумали? Мы же, как одна команда, должны все друг за друга держаться!
– Должны! – шипит Игорь Александрович – Так какого хрена, Володя, ты нас всех подставляешь?!
– Я подставляю? – искренне изумляется алконавт – да, я к вам со всей душой!
Мы с Латышевым отворачиваемся к сцене, чтобы прекратить этот бесполезный разговор. На нас уже и так начинают коситься. А мне вот все больше становится интересно – а Веверс вообще знал о таких милых «недостатках» нашего замечательного ученого, как его неуемная любовь к алкоголю? Он вообще догадывался, какую свинью мне подкладывает, отправляя его с нами в Японию?
К счастью эта напряженная ситуация разряжается самым лучшим образом, когда на выходе из конференц-зала нас встречает улыбающийся Владимир Петрович. Общими усилиями мы оттесняем нашего «героя дня» в сторону выхода, чтобы к нему не успели подобраться журналисты.
– Товарищи, приглашаю вас в посольство на банкет!
– Банкет это прекрасно! – загорается энтузиазмом Александров – Я готов ехать хоть сейчас.
– Тогда прошу в мою машину, Владимир Валентинович.
Комитетчик берет его под руку, потом оборачивается и весело подмигивает мне.
– Виктор, мы тебя тоже ждем в посольстве.
– Обязательно буду! – радостно скалюсь я – горячий привет Иманту Яновичу!
Ага… Вот как только, так сразу к вам и примчусь. Нет уж, возитесь теперь с ним сами. Хотите в подвале своем его запирайте, хотите коньяком поите, чтобы он не просыхал до отлета. А я полетел по своим делам…
…Захожу в павильон для съемок в пригороде Токио, а там уже во всю кипит работа – рабочие как раз бережно устанавливают перед небольшими мостками огромную раму с витринным стеклом, которое вскоре предстоит разбить каскадеру. Впрочем, судя по всему, стекло это не настоящее, а искусственное, осколки его потом красиво разлетятся от встречи с каскадером и мотоциклом. Это мне объясняет японский спец по трюкам после того, как Майкл знакомит меня со съемочной группой. Ну, …им, наверное, виднее. А вот у меня эта «витрина», встроенная в фальшивую стену фальшивого дома и подозрительно напоминающая настоящую, все равно вызывает оторопь – я бы, наверное, не решился исполнить этот опасный трюк в сцене, которую сам же и придумал.
Каскадер при ближайшем рассмотрении оказывается поджарым японцем, возрастом явно старше меня, да еще и ниже ростом. Лицо-то ладно, он будет в шлеме, но разница в росте? Меня дружно заверяют, что при монтаже это будет совершенно незаметно, поскольку вся сцена снимается только в движении, а потом уже, с мотоцикла, в клипе буду вставать я сам.
– Это точно не опасно? – снова интересуюсь я у режиссера – молодого японца, вполне сносно разговаривающего на английском. Одет он неформально, в отличие от других киношников – в потертые джинсы, футболку и кожаную жилетку.
– Нет, Виктор-сан, не беспокойтесь. Нам уже доводилось снимать сцены с разбитым стеклом.
– А разгон для мотоцикла не маловат будет?
– У этой модели Хонды очень мощный двигатель и она хорошо набирает скорость. Все утро до вашего приезда мы репетировали пролет мотоцикла через пустую витрину, и выверили все декорации до сантиметра. Эффектный кадр должен получиться.
Уверенность режиссера окончательно меня успокаивает, и мы с Майклом отправляемся вглубь павильона, где на складных стульях за длинным столом сидят мангака и главный инженер Хонды. Съемочная группа тут же возвращается к своим делам.
– Иримажири – сан, Ёсикава – сан… – приветствую я японцев уважительным поклоном.
Оба вскакивают и отвечают мне тем же, потом мы обмениваемся рукопожатиями, и я усаживаюсь рядом. Ассистент Гора тут же приносит мне кофе в стаканчике – черный, без сахара, все как я люблю. Киваю благодарно – кофе мне сейчас точно не помешает. После конференции я только и успел, что забежать в номер переодеться и убедиться, что Ичиро вызвал для Мизуки такси. С букетом ей было бы проблематично добираться до вокзала на метро.
Потягивая кофе, замечаю, что на столе лежит большая пачка эскизов, видимо инженер Иримажири и Майк Гор рассматривали их до моего приезда. Мангака с поклоном пододвигает рисунки ко мне, и я с головой погружаюсь в их разглядывание.
У Есикавы все получилось еще лучше, чем в клипе a-ha. Намного лучше! Просто супер!!! Хотя, конечно, видеть себя на бумаге в качестве нарисованного персонажа непривычно. Уже после первой серии рисунков с гонками я восхищенно поднимаю вверх большой палец. Судя по всему, окружающие со мной полностью согласны – все довольно улыбаются. Превратить этот богатый материал в мультик будет достаточно легко, и здесь есть из чего выбирать – раскадровки не то, что на пятиминутный ролик, на все полчаса хватит. Остается только найти в Москве хорошего художника – мультипликатора.
– Виктор-сан, извините за любопытство, но вы уже выбрали девушку на роль героини? – вежливо интересуется господин Иримажири.
– Пока нет – поднимаю я глаза от второй серии эскизов, где герои уже находятся в «зазеркалье» – Мне, кстати, было бы очень интересно услышать от всех вас, какой вы ее представляете.
– И я могу высказать свое личное мнение?
– Конечно! Внимательно вас слушаю, Иримажири-сан.
– Но напоминаю, что ваше прямое вмешательство в творческий процесс не предусмотрено нашим контрактом! – смеется Майкл.
Ага… вроде как и пошутил американец, но ненавязчиво японцам напомнил, за кем будет последнее слово. Кто бы сомневался… Но у меня самого пока еще в голове картинка не сложилась, потому что в глазах стоит героиня из прежнего клипа a-ha. Уж больно хорошо они там типаж подобрали.
– Мне очень понравилась ваша девушка, которую сейчас постоянно крутят по телевизору с песней «Каникулы любви».
Неожиданно, однако…! Я удивленно приподнимаю бровь и осторожно уточняю.
– Та, которая помладше или постарше?
– Мне трудно судить об их возрасте – смущается японец – ну… та, которая пела на концерте красивую песню о любви и ребенку на улице игрушку подала.
Это он про Ладу?! Смотрю на мангаку – тот как подорванный начинает кивать, соглашаясь с инженером. Вот она – волшебная сила японских СМИ! Сюжет с игрушкой здесь только слепой по телевизору не увидел. Еще и все газеты с журналами на следующий день этими кадрами пестрели. А после нашего отъезда началось сумасшествие с клипом на «Каникулы любви» – старая японская песня, можно сказать, свое второе рождение на родине получила, благодаря нашим девчонкам. Хотели культурно попрощаться и просто приятное японцам сделать, а оно вон как вышло…
Наверное, вид у меня сейчас озадаченный – то-то Майкл насмешливо покашливает в кулак. Уж не сговорились ли трое этих господ до моего прихода? Я снова берусь за эскизы, пытаясь представить на не прорисованном пока лице героини черты Лады. А что…? Типаж у нее в принципе подходящий, лицо у младшенькой звездочки милое и в меру наивное. Вот Альдона бы точно не подошла на эту роль, да и Саша, нужно признать, слишком взросло выглядит. Грим, конечно, творит чудеса, но невинный взгляд и наивность героини она не сыграет.
– Что ж… я подумаю. А можно в этой сцене придать девушке черты Лады? – передаю я мангаке рисунок, где герои стоят перед зеркалом – и еще вот здесь… когда они бегут по коридору, скрываясь от погони.
– Конечно! Дайте мне минут пятнадцать, и у нашей героини появится узнаваемое лицо.
Он сразу берется за работу, а я продолжаю рассматривать рисунки дальше. Хорошо все-таки, что я не стал повторять клип a-ha один в один – без нарисованных музыкантов работы у художника стало значительно меньше. Да и ни к чему они здесь были бы. Лучше нам сосредоточиться на главных героях, тем более, что сцен с ними в новом сценарии прибавилось. Эх, вместить бы все самое удачное в клип, можем ведь и не уложиться…! Тогда трек нам придется немного удлинить, заново переписав аранжировку. Но об этом пусть уже головы у Клаймича и Кирилла болят, когда они за наложение кадров на музыку возьмутся. Досмотрев эскизы до конца, одобрительно киваю.