– Тунеядцам привет! – радостно приветствует меня друг.
– Сам ты тунеядец… – ворчливо огрызаюсь я – небось, бездельничали, пока меня не было?
Я посмотрел на Лешку. Однако округлился слегка. И всего-то за несколько дней!
– Опять брюхан наел?!
– Да, так, слегка… Работа-то сидячая… То за рулем, то в студии.
– Ладно, группа как?
– Вкалывают, как проклятые, раньше девяти никто из студии не уходит.
– А обстановка в целом как?
– Обстановка исключительно деловая! Да, сам поймешь, как много ребята успели сделать, пока ты в Японии был.
…В том, что народ здесь без меня балду не гонял, становится понятно следующим утром. Приехал в студию в начале десятого – а все уже на рабочем месте и репетиция в самом разгаре. У Клаймича все под контролем, парни прямо с порога рвутся показать мне свои новые аранжировки.
– Да, подождите вы, черти! – смеюсь я и достаю из пакета свежий номер журнала «Роллинг Стоунс» – почитайте лучше, что про нас американцы пишут.
Переводить статью вслух берется Григорий Давыдович, Альдона заглядывает через его плечо и суфлирует в особо сложных местах. Льдышка сегодня хороша, как никогда, словно специально готовилась к моему приезду и нарядилась, чтобы подразнить меня. Узкие белые джинсы, сверху свободная белая блузка от Ёджи, в талии перехваченная тонким ремешком, в тон ярко синим балеткам. А на шее длинная нитка темно-синего жемчуга Микимото, который я сам же ей и подарил. Эх… впереди выяснение отношений.
Незаметно морщусь, стараясь не выдать своего раздражения, и перевожу взгляд на Ладку. Наша младшенькая звёздочка – известная поклонница платьев, вот и сегодня она в чем-то воздушном и разноцветном. Юная, нежная… лучшей кандидатуры на роль главной героини в клипе нам, действительно, не найти. Вот только с платьями на время гастролей в Америке ей теперь видимо придется распрощаться.
Клаймич добирается до того места в статье, где критики восхваляют таланты Альдоны. Парни одобрительно гудят, наша Снежная Королева заливается румянцем и скромно опускает глаза. Ну, кому же не понравится, когда его хвалят, да еще и на страницах такого авторитетного журнала? А вот когда доходит дело до инсинуаций насчет роли КГБ и маститых композиторов в нашем творчестве, народ начинает громко возмущаться. Я машу рукой.
– Плюньте, парни, понятно, что никто и никогда в этот бред не поверит. А вот о нашем музыкальном стиле – вопрос серьезный…
Я пересказываю им свой последний разговор с Майклом – народ в легком шоке. Для них невообразимо, что можно устроить такие массовые беспорядки на стадионе из-за лютой ненависти к диско.
– И что теперь нам делать? – растерянно спрашивает Лада.
– Для начала с сегодняшнего дня мы вводим мораторий на слово «диско». Есть «новая волна», есть «евроденс» и есть «руссо-денс». Все! Исключительно этими понятиями мы теперь и оперируем.
– И рок… – подсказывает Завадский.
– И рок, разумеется. Из репертуара пока убираем все, что хотя бы отдаленно напоминает по стилю диско: «I Wanna Hear Your Heartbeat», «You're My Heart, You're My Soul», «Cheri Cheri lady», итальянскую «Sara perche ti amo» и многострадальную «Pretty Young Girl».
– Сурово… – присвистнул Роберт.
– Да. И не забывайте, что у нас к тому же траур по погибшей Вере. Поэтому пять песен временно навылет, ее «You´re My Love» из репертуара мы совсем снимаем, но на концертах запустим фоном, чтобы почтить Верину память.
– Плюс четыре новых песни… – подсчитывает в голове Клаймич – итого двадцать песен. Нормально вообще-то.
– Я тоже так считаю. Посмотрим на реакцию публики и критиков – возможно, что-то вернем к концу гастролей. А чтобы вы не сильно расстраивались, вот вам еще один сюрприз!
Извлекаю из пакета сигнальный экземпляр нашего концертного японского диска и высоко поднимаю его над головой.
– Кто угадает, что это такое?!
Дружный вопль сотрясает стены. Диск выдергивают из моих рук, и все тут же бросаются рассматривать его.
– Даю вам десять минут на все восторги – смотрю я на свой ролекс – потом жду, что вы порадуете меня своими успехами. А пока…
Вообще-то я собирался сейчас к Львовой заглянуть, но Альдона перехватывает меня и ласково берет за локоток.
– Пойдем, поговорим…?
Ну, поговорим, так поговорим… Собирался до вечера отложить выяснение отношений, но видно не судьба – кому-то стало невтерпеж. Поднимаемся в мой кабинет, прошу Полину Матвеевну соединять только если кто-то из Кремля вдруг позвонит – для всех остальных я буду в студии не раньше обеда.
– Ты сегодня странный какой-то… – удивленно замечает Альдона, когда я равнодушно прохожу мимо нее и плюхаюсь в свое кресло.
– Дел много… – выдаю я нейтральный ответ и с деловым видом утыкаюсь в свой ежедневник.
А она что, надеялась я прямо у двери начну с нее джинсы стаскивать?! Зря. Я, конечно, не отказался бы сейчас от сеанса секс-терапии, но только не с ней. И вообще: с потрахушками на рабочем месте надо завязывать, не доводят они до добра.
Увлеченно перелистываю страницы ежедневника, выискивая там первоочередные дела. Но срочного ничего нет, если только визит к Попову в Спорткомитет. И еще Лукасу обязательно надо позвонить: пусть его костюмеры тоже как-то учтут потерю популярности стиля диско. Иначе к выходу фильма сценические костюмы главных героев точно морально устареют.
– Слушай, нас сегодня вечером в Доме кино ждут! – немного помолчав, радостно сообщает мне звездочка.
– И что я там забыл? – недовольно поднимаю глаза от ежедневника.
– В Москве же кинофестиваль несколько дней идет, Говорухин пригласил нас на внеконкурсный показ «Апокалипсиса…» Копполы.
– А что, Станислав Сергеевич у нас в Москве?
– Ну, да. С ним и часть съемочной группы в Москву вернулась.
– А-а-а… вот оно что… Теперь хоть понятно, зачем я тебе там нужен – ехидно усмехаюсь я – Аль, а тебе не кажется, что использовать меня в качестве прикрытия для своих шашней несколько некрасиво?
– Каких шашней? – очень правдоподобно удивляется негодяйка. И глаза такие синие – синие, честные – честные!
– Ну, Еременко ведь тоже там будет? Соскучился, поди!
– А он-то причем?! – изумляется Альдона.
Вот ей богу, еще неделю назад ни за что бы не поверил, что она так умеет играть. Надо же, как быстро у девушки актерские способности прорезались! Но оно и понятно – с таким-то учителем… С умилением смотрю на эту «артистку». Наконец, до нее доходит, что я в курсе ее измены, и она недоверчиво качает головой.
– Селезнев, ты что, идиот?!
– Альдон – насмешливо закатываю я глаза – вся Москва третью неделю гудит, обсуждает ваш с ним «служебный» роман. Ну хватит уже из меня дурака делать, а? У меня только ленивый не поинтересовался, как я к этому отношусь.
– И как же ты к этому относишься? – сузила глаза белобрысая предательница.
– Мне-то что? – равнодушно пожимаю я плечами – ты лучше у своего отца спроси, как он относится к твоему роману с женатым мужиком. Нужен ему зять, который жену с маленьким ребенком бросил?
– А тебе значит, все равно? – она оперлась на стол руками и опасно приблизилась к моему лицу. Шипит, что твоя кобра! – Любовь, я так понимаю, закончилась?
– Любовь?! – я вкладываю в свою усмешку столько желчи, что аж, самому становится противно – Детка, я так сильно обожаю себя любимого, что на других у меня любви не остается!
Вжик, вжик. Альдона ударила двойкой, резко, через стол. Но я был готов. Уклон влево, блок правой рукой. Захват. Королева попыталась разорвать дистанцию – поздно, я ловко прижал ее к столешнице. Звездочка начала яростно вырываться, только я не лыком шит. Хотя и дурак, конечно. Спать с сотрудниками на работе нельзя, а драться можно? Отпустил.
– Ты просто муд@к, Селезнев! Разыгрываешь из себя циника… а сам пацан малолетний! – Альдона умудрялась поправлять на себе одежду и одновременно кричать на меня – Ты кому больше доверяешь: сплетникам или мне?!
– Аленька, я никому не доверяю. Последние два года давно отучила меня от таких глупостей.
Долгим взглядом она смотрит мне в глаза и …отходит от стола. Садится в кресло, закидывая нога на ногу, и с показным спокойствием спрашивает:
– Расскажи хоть в общих чертах, кто такой добрый в студии под меня копает?
– Все претензии адресуй своему болтливому любовнику, который хвалится своими победами перед кем не попадя. Я это услышал от нескольких совершенно посторонних людей, которые у нас не работают.
– Даже так?! Но тогда почему отец молчит? Он бы уже давно мне голову открутил за такое, а этому гаду язык вырвал и засунул бы… ну, ты знаешь, куда.
А хороший вопрос… Действительно – почему? Неужели у Иманта какой-то свой интерес есть, чтобы… что? Странная мысль вдруг приходит мне в голову, и я недоверчиво поднимаю глаза на Альку.
– Ты же не считаешь, что эти слухи распускают его подчиненные, чтобы облегчить мне примирение с Анной Кальви? Это даже для них чересчур…
– А ты уже собрался с ней мириться? – поджимает губы Ледышка. А кулачки то опять сжала.
– А я должен перед тобой отчитываться? – отвечаю я ей вопросом на вопрос – Вон, отца своего спроси, какие у него на меня планы.
– И спрошу.
– И спроси!
Мы оба замолкаем, упрямо насупившись, но мне почему-то становится легче после нашей короткой потасовки. Словно растаяла, наконец, ледяная игла, давно сидевшая в сердце. А с Говорухиным действительно нужно встретиться, пора ему познакомить меня с композитором Геворгяном. Да, и хочется посмотреть, чем этот цирк с Еременко закончится. Я выдыхаю и равнодушно спрашиваю, стараясь не выдать эмоций:
– Предложение насчет Дома кино еще в силе?
– В силе. Но я тебе, Селезнев, это еще припомню! – мстительно заявляет Алька, заставляя меня улыбнуться.
– Альдона, детка, зафиксируй это дивное выражение на своем лице! Оно тебе сегодня еще пригодится, когда будешь убивать этого хвастливого муд@ка. Мир?
– Мир…
Настроение у меня улучшилось, и я, проводив Альку до репетиционной, отправляюсь в мастерскую к Львовой. Татьяну мои новости, тоже не сильно радуют. Приятного мало в том, чтобы пересматривать весь сценический гардероб группы накануне гастролей. Но в целом оказывается, что все не так страшно – избавиться надо только от платьев звездочек и моих шелковых сорочек. А еще от белого пиджака. Жаль, конечно, но его придется оставить дома – у американского зрителя не должно быть никаких ассоциаций с героем Джона Траволты. Под вопросом остался пиджак, расшитый жар-птицами. В Штатах акценты надо смещать с блеска и пестрятины на более спокойные цвета, спортивный стиль и стиль кэжуал. Хотя для Италии эти пиджаки будут вполне уместны, там такое до сих пор очень любят.