– Оно уже знает, что мы здесь, – тихо произнёс Гюнтер.
Тишина вокруг стала гуще. В этот момент что-то под поверхностью слабо вздрогнуло. Время застыло, а затем из глубины раздался глухой, еле различимый хруст.
Иван медленно поднял оружие. Мир вокруг замер. Но внизу, под ними, что-то начинало пробуждаться.
Воздух изменился. Лейтенант почувствовал это сначала кожей – лёгкий, почти невесомый толчок, как при резком перепаде высоты. Затем внутри грудной клетки появилось неприятное ощущение, будто сердце на мгновение замерло, а затем снова пошло в ход, но уже с непривычным ритмом.
– Давление… – выдохнула Анна, пальцы её дрогнули на корпусе анализатора.
Экран выдал резкий скачок показателей, затем график начал стремительно падать, потом снова взлетел вверх. Воздух становился тяжёлым, липким, но в то же время зыбким, как будто плотность окружающей среды то увеличивалась, то спадала, оставляя после себя ощущение, что тело вот-вот потеряет вес и поднимется над землёй.
Гюнтер сделал осторожный шаг назад.
– Это похоже на резонансные колебания, – сказал он тихо. – Только они идут не от почвы, а из самой атмосферы.
Температура резко снизилась. Холод не был резким. Он накатывал плавно, просачиваясь сквозь защитный костюм, пробираясь под кожу, заставляя дыхание замедляться. Иван ощущал его на лице, на кончиках пальцев. Он провёл рукой по запястью – кожа была сухая, но в ней будто накапливалось электричество.
Лиана подняла голову.
– Чувствуете?
Анна сжала ладони, затем разжала, наблюдая, как крохотные искры пробежали между её пальцами.
– Статика, – произнесла она. – Воздух заряжается.
Гюнтер дотронулся до металлической застёжки на костюме, но тут же отдёрнул руку – крошечный разряд пробежал по его пальцам.
– Чёрт…
Иван попробовал сделать шаг, но ощутил сопротивление, будто воздух стал гуще, плотнее. Впервые за всё время пребывания здесь он поймал себя на том, что сердце у него бьётся быстрее.
Что-то в этом месте менялось. Оно не просто двигалось, оно накапливало напряжение, словно перед тем, как…
Он резко поднял голову. На границе видимости, там, где туман переходил в вязкую мглу, начали сгущаться тени. Они не просто появлялись – они формировались.
Лиана резко вскинула оружие:
– Видишь?
Иван не ответил, но он видел. Сначала это было просто ощущение, словно взгляд натыкается на нечто, что не может зафиксировать. Затем тени стали меняться. Они вытягивались, сгущались, приобретая форму, которая не была статичной. Контуры дрожали, расплывались, но с каждым мгновением обретали очертания, всё более похожие на…
– Они движутся, – тихо сказала Анна.
Гюнтер замер.
– Это… Это не люди.
Лиана слегка качнула головой, словно пытаясь избавиться от иллюзии, но тени не исчезали.
Иван смотрел на них, и чем дольше он смотрел, тем отчётливее понимал – они их видят.
Одна из теней дрогнула, срываясь с места с неестественной скоростью, и пока бывший курсант сжимал пальцы на рукояти оружия, в застывшем воздухе раздался сухой хруст, после которого они двинулись к ним.
Анна вздрогнула.
Едва заметное движение скользнуло по краю её зрения – неуловимый всплеск темноты, резкое изменение теней. Она моргнула, быстро обернулась, но ничего не увидела. Только густой плотный воздух, дрожащий от невидимого напряжения.
– Что-то там было, – тихо сказала она.
Гюнтер поднял голову.
– Где?
Она повернулась, оглядывая пространство. Небольшие складки грунта, рваные очертания далёкого тумана, но ничего, что могло бы объяснить её внезапную реакцию.
– Я не знаю, – Анна замерла, словно пытаясь уловить что-то, что уже растворилось в воздухе.
– Покажи сектор.
Она указала рукой, и Гюнтер направил туда анализатор почвы, запуская замер вибрации. Экран засветился рябью скачущих значений, линии графиков метались, словно фиксировали что-то, что не могло существовать в стабильном состоянии.
– Движение под поверхностью, – тихо сказал он, пальцы его чуть сильнее сжали корпус прибора.
– Какого уровня? – спросил Иван.
Гюнтер не ответил сразу.
– Оно… растёт.
На экране линии снова вздрогнули, разрываясь на резкие всплески. Земля вздрогнула.
Гул не стихал. Он впитывался в воздух, дрожал в лёгких, создавал ощущение, будто внутри тела вибрирует нечто чужеродное, и чем дольше они стояли, тем сильнее эта вибрация становилась. Анна чувствовала, как напрягаются мышцы, как по коже пробегает липкий холод, как пальцы сжимаются на рукояти оружия, но ещё не поднимают его, потому что сознание ещё не восприняло происходящее как угрозу.
Гюнтер попытался что-то сказать, но его голос потерялся в этом низкочастотном звуке, который не столько звучал, сколько ощущался. Он напоминал вибрацию натянутой струны, едва уловимое напряжение, которое вот-вот вырвется наружу, словно что-то огромное, спрятанное под слоями почвы, начало пробуждаться.
Тонкие, вытянутые структуры продолжали подниматься из земли, и теперь их можно было рассмотреть лучше. Они напоминали конечности, длинные, сегментированные, покрытые чем-то похожим на гладкий хитин, но в местах стыков проглядывали влажные перепонки, пульсирующие, словно дышащие. Движение этих образований было неравномерным – одни взлетали вверх резко, словно прорывались из-под давления, другие тянулись медленно, ощущая себя в пространстве, проверяя его, будто изучая новое измерение.
Иван сглотнул, ощущая, как пересохло в горле, но не отступил. Он следил за тем, как воздух вокруг начал густеть, становиться вязким, будто насыщался чем-то невидимым, и это «нечто» двигалось, проникая в пространство, изменяя его структуру, заставляя свет приглушаться, а звуки приглушаться до странного глухого гула.
Лиана медленно подняла оружие, и этот жест казался более осмысленным, чем любое слово. Она смотрела на то, что вырывалось из-под земли, не моргая, словно пыталась просчитать расстояние, скорость движения этих структур и то, насколько быстро они смогут среагировать, если ситуация потребует немедленных действий.
Пространство вокруг сжалось, замерло в напряжённой неподвижности, но затем, почти без предупреждения, земля содрогнулась, словно на этот раз пробуждение завершилось. Гравитационные показатели на приборах резко прыгнули, заставляя цифры хаотично метаться, а затем мир вокруг стал меняться. Воздух уплотнился, тени начали сгущаться, будто вдалеке начинало формироваться нечто большее, чем просто игра света.
Это место больше не было просто планетой. Оно было живым.
Иван видел, как сеть, сотканная из тончайших, мерцающих нитей, разрасталась по земле, стремительно заполняя каждый свободный сантиметр пространства. Она не покрывала поверхность, а впитывалась в неё, проникая внутрь, будто древний паразит, вживляющийся в плоть. Волокна пульсировали, напоминав нервные окончания, – они двигались сами по себе, реагируя на малейшее движение, тепло, дыхание.
Пауки ползли беззвучно. Их металлические, переливающиеся хитиновые тела скользили, почти не касаясь поверхности, будто левитировали в невидимом поле. От каждого исходил лёгкий туман, пропитывая воздух чуждым, едва уловимым запахом, похожим на смесь горелого металла и озона.
Иван слышал за спиной тяжёлое, прерывистое дыхание – кто-то пытался не закричать, пытаясь сохранить контроль, но едва сдерживался. Он понимал, что оборачиваться бесполезно: взгляд должен быть устремлён вперёд, туда, где сгущалась тьма, и откуда шли они.
Их движения нарушали привычную логику. Одни поднимались на задние конечности, раскачиваясь в воздухе, словно прислушиваясь к пространству, другие вытягивали передние лапы, из складок хитина медленно вытекали длинные, тонкие, дрожащие отростки. Они не хватали, не царапали, не цеплялись – они просто проникали в материю, растворяясь в ней, как если бы плоть, камень, металл не имели никакой твёрдости.
Один из пауков остановился: его конечности слегка подрагивали, будто внутри шёл сложный расчёт. В следующее мгновение он выбросил вперёд несколько длинных лап, и пространство между ним и ближайшим человеком исказилось. Воздух дрогнул, словно паук не двигался, а перемещался через материю, разрушая привычные законы движения. Член экипажа – Иван даже не успел разобрать, кто именно, – попытался отступить, но уже было поздно. Из паутины, стелющейся по земле, вырвались тонкие нити и охватили его ботинки. Он дёрнулся, отчаянно пытаясь высвободиться, но сеть реагировала быстрее – ещё мгновение, и она уже оплела его ноги, тянулась вверх, захватывая тело.
Он закричал, но звук мгновенно погас, будто его поглотила сама реальность.
Остальные стояли в оцепенении, заворожённые тем, как паутина, точно живой организм, медленно затягивала его, вплетала в свою ткань. Он больше не двигался. Стоял, будто застывший, но его глаза были широко раскрыты. Он видел. Он осознавал.
– Назад! – Иван сорвался на крик, сжимая оружие, но уже знал, что оно бесполезно.
Паутинные нити продолжали разрастаться, сплетаясь и множась, становились чем-то большим, чем просто ловушка. Они не покрывали пространство, не обволакивали его, а создавали его заново, ломая привычные границы. Несколько шагов назад – и вдруг позади уже ничего не существовало. Только вязкий, тёмный воздух, пульсирующий, дрожащий, словно пространство само теряло свою структуру.
Он чувствовал, как сеть разрастается внутри него. В лёгких, в ушах, в зрачках – она вплеталась в сознание, размывая границы собственного тела. Иван хотел закрыть глаза, но знал, что, если закроет – не откроет снова.
Один из пауков сделал резкий рывок. Иван увидел его лицо. Нет, не лицо – пустоту, из которой рождался мрак. Внутри глазниц клубилась чёрная бездна, в ней пульсировали сполохи, не похожие на свет. Это было не отражение, не сияние чужого измерения – это было что-то живое. И этот взгляд устремился прямо на него.
Он попытался шагнуть назад, но ноги не подчинились. Незаметные, тончайшие нити уже впились в его кожу, стягивали, словно невидимые путы. Боли не было. Но было осознание – если он дёрнется, попробует вырваться, сама реальность дрогнет. Они ждали этого.